Пепел к пеплу, прах к праху...

"В конце концов, это не самый плохой исход..." — словно пытаясь убедить себя в чём-то, в правильности происходящего, думал Россия, глядя на Артура, сдерживающего рыдания у открытого гроба. "Разве не этого я хотел? Этого. Столько десятилетий я, мы все, — хотели именно этого". Франция скорбно смотрел на представшую картину. Может, он и лицемерил. Иван не был уверен. "Впрочем, этого хотел Россия. Да и я — поначалу. А теперь? Мне жаль? Мне больно? Я не знаю". Мысли путались, повторялись, перебивали друг друга. Иван не сделал ни шагу к гробу. "Наверное, всё-таки больно. Украина мертва, Беларусь тоже, он... И он мёртв. Мне должно быть больно". Китай косился на Россию, но молчал, даже не подошёл. Ивану это не надо было. Не надо было, чтоб окружающие говорили, что он чувствует. Он сам не знал. "Прошло столько времени с тех пор, как я перестал его ненавидеть. Он ослабел, потерял былое влияние, силу. В один момент потерял нить, связывающую его, народ и власть. Даже я не знаю, я не понимаю, как так вышло. Он стал жалким и слабым, уродливым; а я всё ещё на что-то мазохистски надеялся. Он исчез, как самостоятельная держава, его земли перешли ко мне и его брату, к ближайшим, пополнив их территорию и население. Прослыл "обителью порока", "проклятой державой". И потом, "раздав все долги", умер, терзаемый болезненной агонией. Прямо у меня на глазах. Не думал, что он может быть настолько слаб". Англия поднялся с колен, отошёл от гроба, отворачиваясь. "Он же знал, что так будет, почему же так страдает?". Франция так и не подошёл. Канада неуверенно шагнул вперёд, но Франциск схватил его за предплечье, притягивая к себе. Мэттью разрыдался у него на плече. "И откуда в них столько воды берётся?". Франциск скосил глаза на Ивана, и он понял. Почему-то, Боннфуа знал это лучше его самого. Брагинский подошёл к гробу, опустился на одно колено, жадно, в последний раз разглядывая бледное, мёртвое лицо, которое даже не загримировали. Иван ничего не сказал, но подумал, что он всё равно знает всё, что и Россия, и Vanya хотели сказать. Брагинский бережно поцеловал его в холодный лоб и поднялся. Отошёл в сторону. "Я ничего не смог сделать. Прости, Альфред. Как ты тогда говорил? "Ashes to ashes Dust to dust""