Трис
Я сижу на кровати с удовлетворённой ухмылкой на лице — я уверена, что описать это можно только так. Я даже не замечаю, что Кристина стоит тут, пока она не прочищает горло, осведомляя меня о своём присутствии. — Так… — говорит она, опираясь о дверной косяк моей комнаты, рассматривая свои ногти. Она старается выглядеть безразлично, но это не в её стиле, поэтому у неё очень хреново получается. — Да, Кристина? — спрашиваю я, поднимая бровь. Она смотрит на меня, а затем снова на ногти. — Хорошо! Сначала ты убеждена, что ему даже не нравишься, а потом я застаю тебя прижатую им к стене! — Кем? — задаю я вопрос, используя её слова против неё. Она глядит на меня, положив руки на бёдра. — Трис. — Кристина. — Слушай, я просто не хочу, чтобы ты спешила. Ты прошла через… многое… — Ты правда думаешь, что я этого не знаю? Кристина смотрит на меня. — Нет, — говорит она, когда уходит. — Крис, подожди! Она оборачивается и пялится на меня, скрестив руки на груди. — Трис, я думаю, что он хороший парень… Чёрт, он может быть даже парнем. — Я чувствую, что мои щёки нагреваются. — Я просто знаю, что ты упала в обморок, и ночью что-то вспомнила, после того как тот осел лапал тебя на танцполе… — Я была там. — Давай без сарказма, Трис. — Она вновь делает паузу, глядя на ногти. Пытается быть деликатной в своей формулировке, что на самом деле довольно смешно, потому что я знаю, что она потерпит неудачу. — Так… что… А если ты начнёшь паниковать? — И вот оно. — Ты серьёзно, Кристина? Мы даже не тусовались только вдвоём! — Не надо злиться на меня. Я знаю, что вчера ты дурачилась с ним в кузове. — Что? Как ты… — И ты не могла убрать руки от него во время поездки на машине домой… Ты сидела на коленях в нижнем белье… Буквально выставив напоказ свои трусы! А потом в нашей квартире… — Крис, что ты хочешь этим сказать? И я бы этого не сделала, если бы… — Я хочу, чтобы ты убедила меня, что притормозишь. По крайней мере, пока он не узнает, что произошло между тобой и Эриком. Скажи мне, что бы ты сделала, если бы вы увлеклись и он поднял бы твои руки над головой и держал их там? Или прижал тебя к своим бёдрам? Flashback Эрик так ухаживал за мной прошлую неделю… Он готовил мне ужин почти каждый вечер. Даже потащил меня на танцы вчера. Теперь я уверена, что ему правда жаль. Мы с Эриком занялись сексом впервые на прошлой неделе. Это было не красиво, не романтично: всё происходило спешно, и я не хотела. Но мы вместе уже четыре месяца, и, думаю, что люблю его, так что это разумно. Да и после того, как мои трусики и пижамные шорты были спущены и болтались у лодыжек, мне казалось, что я не имею права протестовать. Я позволила ему зайти так далеко. Плюс, он был пьян и не контролировал свои действия так, как если бы был трезв. Так как я могу винить его? Видимо, я не была хороша в этом. Эрик сказал на одном моменте: «Бля, с таким успехом мы закончим». И я хотела, чтобы он сделал это. Он был так зол на меня после этого. Он видел, что я не в восторге. И это мягко сказано. Он сказал, что это возбуждает — что он не может «приручить» меня. Я даже не понимала, что девушка может. Меня смущал его гнев, потому что я всегда думала, что это закончится сразу вслед за тем, как парень прекратит. Мне придётся научиться притворяться. Эрик чувствовал себя виноватым на следующий день, когда увидел мою травму головы. Я знаю, что он сделал это не нарочно. Ну, он столкнул меня с дивана после того, как получил оргазм. Но он не мог знать, что моя голова встретится с углом стола. Я пообещала себе, что в следующий раз буду лучше. Я хочу заниматься сексом со своим парнем, и я должна заставить его чувствовать себя хорошо со мной. Надеюсь, он не будет пьян — я уверена, что только поэтому он был груб со мной. Сейчас мы сидим на том самом диване и смотрим фильм. Я ничего не соображаю… Я работала в две смены в ресторане, а затем ездила домой, чтобы сфотографировать тигровые лилии, цветущие у моста. Мне кажется, я сейчас усну… Следующее, что я осознаю, — Эрик толкает меня на диван. Должно быть, я заснула. — Эй… Я правда устала… Я работала в две… — Может быть, если бы ты не ездила домой, ты бы не была такой чертовски уставшей, — говорит он, посасывая мою шею. Кладу руки на его щёки, чтобы он посмотрел мне в глаза. — Я подумала, может, мы сделаем это снова как-то по-особенному? Знаешь, чтобы компенсировать ту ночь. — Компенсировать ту ночь? — Он поднимается на локтях и гневно смотрит на меня. — Ну да. Я о том, мы не были лучшими в этом… И мне кажется, если мы просто… — Какого чёрта ты только что сказала? — О… ну нет… не обижайся… Я просто хочу, чтобы ты… — Что? Думаешь, я виноват, что ты плохая любовница? Я ничего не говорю. Всё не так, как планировалось. — Я тебе докажу, что это — не моя вина. Он хватает мои запястья и грубо дергает их над головой. Я кричу из-за боли, которая возникла в плечах. Он сдвигает руки, чтобы держать в одной своей. Я барахтаюсь, но он силён и на мне большая часть его веса. Он стягивает мои шорты и бельё, и у меня появляется маленький шанс сбежать, когда Эрик привстает с меня, чтобы снять их с моих лодыжек. Но когда я поднимаю ноги, он надавливает своим коленом на промежность, и я стону от боли. Расправив ноги коленом, он расстёгивает свои джинсы свободной рукой, стаскивает их и боксёры до середины бёдер. Он сжимает мое бедро, удерживая, а затем грубо в меня входит. Но я не возбуждена, так что, разочаровавшись, он начинает принижать меня: называет бревном, холодной, и это не весь список. Хуже всего то, что моё тело начинает предавать меня, облегчая ему существование. И это его подстёгивает. — Да, я знал, что у меня получится доказать тебе. Я знаю, что тебе нравится. Жаль, что мне приходится делать всё самому. Не волнуйся, мы это исправим, — он практически выплёвывает это мне в ухо. Я теряюсь во времени и пространстве. Затем, после нескольких последних толчков, он смотрит вверх, содрогается и изливается в меня. Две капли пота стекают с его лица на мой лоб, и он смеётся, когда встаёт. — Я же сказал, что не виноват, — говорит он холодно, застёгивая джинсы и выходя из комнаты. Я не могу двигаться. Чувствую себя отвратительно, когда его семя вытекает из меня на диван, и слёзы капают из моих глаз. Он даже не удосужился воспользоваться защитой, и я даже не знаю, первая я у него или нет. Я ничего не стою. End Flashback — Трис, ты одарила меня таким взглядом… Моя дорогая, это только моё мнение! Из-за твоего прошлого опыта ты негативно смотришь на вещи, которые могут быть хорошими. — Сжимать запястья и надавливать на бёдра — «хорошее»? — Разве мы не разговаривали об этом? — спрашивает Кристина медленно. — Секс не был моим главным приоритетом с тех пор… — Этот долбаный ублюдок сломал тебя… — комментирует она, опуская взгляд и тряся головой. — Ты… серьёзно… только что сказала мне это? Она смотрит на меня в ужасе, понимая, что только что выдала, когда я встаю и вытираю слёзы с щёк. Нужно убираться отсюда. — Трис! Серьёзно, это было дерьмово с моей стороны! Прости меня! Прости меня! Прости меня! — умоляет меня она, хватая моё запястье, но я выдираю его из её руки. — Выслушай меня! Пожалуйста. — Я не сломана! — Я знаю. — Тогда какого чёрта, Кристина?! Она снова делает глубокий вдох, пытаясь быть деликатной в словах: — Я просто имела в виду, что из-за него у тебя извращённое восприятие интимности. Ты не знаешь, каким на самом деле секс может быть потрясающим, особенно когда он с тем, кто о тебе заботится. Он украл это у тебя. — Она качает головой. — То, что твой партнёр не даёт тебе свободы действий или держит твои запястья над головой, может быть офигенным только когда ты возбуждена. Это правда очень жарко… как смесь доминирования… в хорошем смысле… и страсти… и… — Кристина. Она хмурится. — Теперь, когда я думаю об этом, ты, может быть, не так на всё реагируешь, как мне казалось. — О чём это она? — В смысле, ты, конечно, не хочешь с Четыре временить… Мне приходилось сдерживать тебя ночью, как урода на поводке! — О боже мой… Кристина… — говорю я своим супер ноющим голосом. — И он прижимал тебя к стене, трогал твою милую задницу… Так что, может быть… Я не знаю. В чём отличие? Я вздыхаю, качая головой. — Не знаю. Когда мы целовались, мне казалось, что моё тело прошибает электричеством или ещё чем-то. Я буквально не могла думать… И мы просто целовались. — Плюхнувшись на стул, я добавляю: — Он, кажется, большой… слишком. Он очень смешной, и… уютный, и о-о-очень сладкий. — Ох… нет, — говорит она, покачивая головой. Я смеюсь. — Неважно. — Смотри. Узнай его, и если он заслужит твоё доверие… расскажи ему. Он кажется хорошим парнем, когда дело не доходит до кофе. — Да? А мне показалось, он щедрый… И его булочки… — И, возможно, когда-нибудь вы займётесь чем-то… — проговаривает она, подмигивая. Я бью её, избавляясь от этих мыслей, молча надеясь на Бога, что она права. — Так что, — громко говорю я, делая нам чай, — мы поедем в тренажёрный зал? Выходной в субботу… Я могу к этому привыкнуть. — Да! Как будто Тори позволит тебе… — отвечает он. Она права.— Э-э-э… я не против йоги в три. Ты ходишь на более развивающие занятия, да? — Да. Это мое любимое. — А у Джорджа классная задница. — Джордж… гей. — Знаю. Но это не значит, что у него нет классной задницы, — говорит Кристина, садясь со мной за стол. — Тори знает, что у её брата классная задница? — Наверное. Эта девушка телепат! Или… она поставила камеру в нашей квартире, — смеётся Крис. — Я бы её заметила. Кстати, похоже, я у неё в долгу. — Боже! Почему? — Я злилась, потому что Ал загнал меня в угол. Спасибо за это, кстати… — Он так влюблён в тебя. — Ну и что! Я разбила бутылку скотча за 385 долларов. Она чуть чай не выплёвывает. — Ого! Вот почему она кричала на тебя? — Да. — Ну ты и облажалась. — Она встаёт из-за стола. — Я хочу поработать над эскизами. Поедем в половину третьего? — Звучит неплохо. А я пофотографирую с «палубы». Беру свою камеру и поднимаюсь на «палубу», если это можно так назвать. Это как моё собственное особое пространство. Мне нравится, особенно ночью. Крыша простирается над ней, и под ней нанизаны «пряди» крошечных янтарных огней. Сидя здесь ночью, я чувствую себя в безопасности, что совершенно нелогично, так как я живу в страхе почти ежедневно, что Эрик узнает, где я живу, и балкон полностью открыт. Если смотреть прямо вперёд, то можно увидеть кафе и магазины. Но тут также отличный вид на улицу справа, и на большие деревья слева. Я вынимаю свой Polaroid PDC — одну из худших цифровых камер когда-либо сделанных, и смотрю через камеру на всё, что бросается глаза. Я не тороплюсь и размышляю над местом, на которое обратила внимание. В итоге делаю несколько быстрых фотографий птиц и ребёнка, завязывающего шнурки. Но затем я вижу ярко-красную орхидею на балконе своей соседки, и увеличиваю, что проблематично в этой камере, потому что она, как правило, делает всё размытым, что мне не нравится. Но с яркостью цветка и с изношенным кирпичным фоном это, может быть, именно то, что нужно. Соседка садится за металлический столик у цветка и кладёт ногу на ногу, закуривая сигарету. Чёрт. Но я всё равно фотографирую. Когда рассматриваю фотку, вижу, что она получилась крутой. Этого вполне достаточно; мне нравится, что моя соседка тонко видит свой цветок. Ты не узнаешь это, даже если присмотришься. Направляюсь внутрь и распечатываю фотографию на своём дерьмовом принтере. Затем кладу её на стол, чтобы осмотреть. Да, получилось прекрасно, и я не могу дождаться, когда смогу поработать с ней. — Трис! Ты готова? — Чёрт! — Иногда я теряюсь в своём собственном мире.— Дай мне две минуты! Натягиваю на себя форму для занятия йогой, как и Крис это называет. Это чёрные спортивные штаны в обтяжку и коричневый топ-лиф. Кристина в чёрном спортивном топ-лифе и в тигровых леггинсах для йоги. Лицо тигра покрывает одну из её ног. Они — её любимые… Думаю, она чокнутая. Захватив ключи, я бросаю Кристине: — Пошли, тигрица! — говорю я, когда шлёпаю её по заднице. — Ты знаешь, чей день рождение приближается, и, конечно, моим подарком будут леггинсы с лицом гепарда!Четыре
— В чём дело, чувак? — спрашивает Зик, опуская руки и снимая перчатки для спарринга. — Что?! — спрашиваю я, но ухмылка на моём лице только увеличивается. Я ничего не могу с этим поделать. — Мы только что преподавали самооборону, и ты всё время улыбался… Не круто, чувак. — Я не подумал об этом. — И я вышибал из тебя дерьмо… чего никогда не бывает. Зик здорово головой ударился. Он хочет, чтобы я надрал ему задницу, но если это заставит его почувствовать себя лучше, то здорово. — Давай, — вызываю его, делая удар прямой левой, и я не прекращаю только потому, что он не надел перчатки. — Чёрт! Дешёвый выпад мудака! — Так мы делаем это, или мне опять подраться с Шоной? — Знаю, что Зик этого больше не допустит. — Если это когда-нибудь повторится… — То что? — спрашиваю я с вызовом, когда он надевает перчатки обратно. Он не отвечает, но также делает удар левой, который я блокирую. То, что я сказал, должно быть, и правда разозлило его, потому что даже осведомлённый Зик сменяет один удар на другой. Нужно контролировать себя и фокусироваться на навыках, ибо спарринг — это не бездумный «Бойцовский Клуб». — Ладно, прости. Единственная причина, по которой я попал на ринг с Шоной, это то, что она умоляла меня. Она — сильная девушка, и я знал, что она справится. Она быстрая, и ты знаешь, что скорость зачастую выигрышнее силы… в большинстве случаев. — Думаю, здесь ключевую роль играют слова «в большинстве случаев», — замечает он, выбирая успешный апперкот. — Ты — чёртов вундеркинд. Я делаю быстрый вдох с лёгкой поступью и сокращаю расстояние между нами. Наношу диагональный удар коленом, выбивая из него весь дух. — Что… по-твоему, мне нужно было поддаться ей? Если бы она узнала, она бы не обрадовалась. Плюс, ты бы не научил её. Или ты предпочёл бы занять моё место? — Ей не нужно учиться этому дерьму! — Это не тебе решать. И ты знаешь, что я бы никогда не навредил Шоне. Я позволил себе то, на что она могла ответить, не меньше. Он пытается провернуть фальшивый удар левой, думая, что я его перекрою. Но я считываю язык его тела: делаю откат и ударяю ногой, зная, что он не доведёт свой удар до конца. Он быстро прыгает, чтобы избавиться от боли в боку, подпрыгивая по кругу, пытаясь остаться с лёгкими ногами. — Поставь себя на моё место. Я даже не хочу представлять, какую боль ты бы мне причинил, если бы моя девушка дралась на ринге с тобой. Я бдителен, но это меня останавливает. Я не хочу быть сексистом, но если бы я знал, что Трис на ринге с Зиком!.. Трис? Она даже не моя девушка! Так что это не то же самое. Зик отвечает мне правым хуком в лицо. Вот тебе и отвлёкся. — Ах-ха-ха-ха! Серьёзно? Ты не видел мою правую? А что не так… Ты что, потрахался?!.. Поверить не могу, что это наконец-то случилось! Наверное, из-за этого оборвалась цепочка, потому что я никогда не видел, чтобы что-то так отвлекало моего друга! — Что? Нет! Почему люди думают, что я не могу быть в хорошем настроении?! — Я манипулирую его напыщенной речью о моей сексуальной жизни и вознаграждаю его кулаком в лицо. Это своего рода оскорбительное движение, если новичок не блокирует его, чего он не делает. Углом своего глаза я вижу Джорджа, парня Амара, который машет мне. Я киваю, когда получается, хватая лодыжку Зика и перекручивая её, когда тот пытается ответить ударом по моим рёбрам. Джордж смеётся и качает головой. Сегодня у него, должно быть, занятие. Возможно, мы были бы друзьями, если бы он не был моим боссом. Это Трис?.. Она ходит в этот зал? Как так, блять, вышло? Я напоминаю себе, что всё ещё в спарринге. Зик, вероятно, быстро поднялся, потому что я отвожу голову в сторону, уклоняясь от правого хука, и прокручиваюсь на триста шестьдесят градусов — так, что я перед ним снова. Джордж начинает занятия, и я вижу профиль Трис. Она сидит с закрытыми глазами. Афигеть! Сейчас я завидую коврику для йоги. Зик близко, поэтому хватает меня за плечи, чтобы нанести удар коленом, который я блокирую, но допускаю ошибку. Моё видение размыто, поэтому стараюсь восстановиться, когда мы кружим друг напротив друга. Когда добираюсь до нужной точки зрения, я вижу красивую задницу Трис в воздухе. Её руки на земле, и она делает планку. Она опускается на трицепс в пределах дюйма от пола, а затем плавно скользит верхней частью тела вперёд, в то время как её совершенные сиськи касаются коврика для йоги, и она выгибает спину… — Уфф. — Я падаю. — Да-а-а-а-а-а! Это возможно! Могучий Четыре побеждён! — кричит Зик достаточно громко, чтобы услышали все в тренажёрном зале, включая тех, кто занимается йогой, — они теперь пялятся на нас, а Зик похлопывает меня по спине, словно утешает. — Поднимите руку, если вы видели это! Вы это видели? — спрашивает он случайных незнакомцев в зале, которые, кажется, кивают головой. Сколько людей смотрят на нас? Мне нужно восстановить доброе имя, тем более что я на девяносто девять процентов уверен, что Трис смотрит. Зик — высокомерная задница: смотрит мне в глаза, подкидывая в воздух боксёрские перчатки. Одним махом я оказываюсь на ногах. Делаю подножку правой ногой, и он падает на спину, а затем «наступаю» на него. Зик пялится на меня в шоке, а затем начинает смеяться, и я с ним, когда помогаю ему подняться. — Да, я это заслужил. — Согласен, — говорю я, снимая перчатки, грубо поглаживая его по спине. — Какого чёрта ты смотрел?.. — Зик останавливается, когда переводит свой взгляд туда, где занимаются йогой. — О… чёрт! — Прекрати, — говорю я, когда подхожу к нашим сумкам. — Ты пялился на Трис! Вот почему ты улыбался, как кретин! Ты знал, что она здесь занимается? — Затем его лицо становится серьёзным. — Кстати, она в порядке? — Да. — Это всё, что ты мне расскажешь, да? — Да. — Так ты пригласил её на свидание? Беру бутылку с водой и останавливаюсь. — Да. — Уважаю, чувак! Она выглядит потрясающе! Я мало с ней разговаривал, но она крутая была с Шоной, когда Шона была Шоной. Я киваю головой дважды в согласии. — Юрайя был уверен, что сможет захомутать её! — говорит Зик, смеясь, а затем осекается, когда видит моё лицо. — Эй, мужик, Юрайя любит всё, что ходит, разговаривает и имеет зачётные… — Он, видимо, видит моё лицо снова, потому что делает паузу… вновь. Я начинаю выбивать дерьмо из груши и изо всех сил пытаюсь сдерживать себя, чтобы не повернуться и не посмотреть на Трис… Но пошло оно к чёрту! Я хочу повернуться и смотреть на Трис! Конечно, я сдаюсь. Она делает в некотором роде боковой выпад, где одна рука обвивает её ногу, а другая находится за её спиной. Приходится повернуть голову, чтобы посмотреть, как это делается. Вижу, что Зик делает то же самое. Такая маленькая и очень сильная. Её правая нога находится под углом девяносто градусов и держит почти весь её вес. Мой член дёргается слегка, когда я наблюдаю за тем, как она прогибается и как готовится к выпаду. Я не могу оторвать глаза. — Это жарко, — комментирует Зик, кивая головой в одобрении. Точно когда я собираюсь ударить его по затылку, Шона произносит: — Ну, это просто чертовски здорово, Зик. — Здесь… я сказал, что здесь жарко. — Тебе конец, — говорю я. — Или нет, — отвечает он. — Заткнитесь, вы оба. Зик, поговорим позже. Четыре, тебе придётся провести занятия. Начало через двадцать минут. — Почему я? — Как я поняла, владелец нанял за моей спиной какого-то парня. Эдварда, кажется. Сара на стойке регистрации сказала, что он вошёл в тренажёрный зал, посмотрел на вас двоих и убежал. — Мне уже страшно, — проговаривает Зик. — Хорошо. Тогда вы оба будете преподавать классу, а ты побудешь немного подопытным кроликом. И, кстати, — притягивает Зика к себе за ворот футболки и шепчет: — Ты должен мне… — Я не слушаю то, что она говорит дальше, но опасливый взгляд на его лице сменяется мужественной ухмылкой. — О, я определённо принимаю твоё предложение! — Лучше… дважды, — говорит она, когда уходит прочь. Я завидую лёгкому стёбу между ними. — Моя девушка — босс! Она буквально поймала меня на ещё одной цыпочке… Прости, Четыре, но было жарко… — Я медленно киваю. — И моё наказание — сексуальное одолжение! Я трясу головой и возвращаюсь к боксёрской груше, увидев, что занятия Трис закончились. Чёрт, а я хотел поймать её по дороге. Снимаю футболку, потому что теперь, когда я немного остыл, моя влажная футболка стала неудобной. Думаю, я ещё десять минут поработаю над ударами по груше, а затем пойду в раздевалку, чтобы быстро принять душ, прежде чем начнутся занятия по самообороне. Я думаю о Трис. Мы должны пойти выпить сегодня вечером. Конечно, я хотел спланировать настоящее свидание с ужином и всем, что ещё люди делают на свиданиях. Но я не хотел напугать её, так что просто предложил немного выпить в пабе у моего дома. Мне показалось, что ей понравилось моё предложение… Понравилось же? Что, если она и правда хотела пойти на настоящее свидание? Я горю желанием? Я видел её ночью, принёс ей кофе утром, а теперь мы встречаемся сегодня вечером. Разве нет в свиданиях правила типа подождать три дня, чтобы позвонить или ещё что-нибудь? Боже, грёбаный отстой. Мне нужно принять душ.Трис
Джордж приходит на занятия в свободных штанах и плотной чёрной майке. Он и правда красивый парень, и его лицо всегда освещает улыбка. У него очень приятные черты. Он мне нравится. — Видишь, я же говорила тебе. Классная задница, — Кристина говорит мне… не тихо. — Спасибо, Кристина, — отвечает Джордж. — Добро пожаловать! — Как ей не стыдно? Мои щёки горят из-за неё. — Давайте начнём с лотоса. Нет новичков? — Никто не отвечает. — Отлично. — Его голос так успокаивает, и он говорит медленно… идеальный голос йоги. — Садимся прямо, опускаем плечи и немного наклоняем подбородок, чтобы в позвоночнике было дополнительное пространство. Йога заключается в создании пространства. Дышим только носом во всех позах. Пожалуйста, дышите огненным дыханием. По завершению каждого выдоха быстро и сильно сожмите брюшные мышцы, что позволит резко выдохнуть оставшийся в легких воздух. Сам живот втяните к позвоночнику, а выдох должен быть максимально мощным и полным. Вдох после мощного выдоха должен быть пассивным и коротким. Для того чтобы вдох получился правильным, брюшные мышцы расслабьте. Я сейчас в своём собственном маленьком счастливом месте: представляю себя сидящей на коленях… Что? Остановись. Огненное дыхание. Огненное дыхание. — Очень хорошо, очень хорошо. Трис, расслабь плечи, — говорит он мне тихо. Я пытаюсь, чёрт побери. — Хорошо… Пожалуйста, упритесь в пол ладонями и коленями… Очень хорошо… На вдохе поднимите таз, отрывая колени от пола и опираясь на пальцы ног. Мы входим в позу «собака с опущенной вниз головой». Асана* — первое в нашей разминке «приветствие Солнцу». — Отлично… Пожалуйста, дышите только носом. — Кристина, не нужно смотреть по сторонам, — тихо обращается он к ней. Я усмехаюсь через нос. — Более развитые ученики могут упереться в пятки — таким образом растягивается камбаловидная мышца, которая у всех нас постоянно в напряжении. Мой разум блуждает в другом месте. Очень горячий Четыре стоит позади меня и… Бум! Громкий стук разносится по всему залу. — Да-а-а-а-а-а! Это возможно! Могучий Четыре побеждён! Все на занятии смотрят влево и выпадают из своей позы «собака с опущенной вниз головой». — Это Зик?.. И Четыре? Они тут занимаются? — спрашивает Кристина. Четыре лежит на полу на ринге. Бедный парень… Должно быть, он не очень хорош в этом. Зик кричит достаточно громко, чтобы все слышали: — Поднимите руку, если вы видели это! Вы это видели? — Он ведёт себя как придурок. — Вы не увидите это каждый день, — говорит Джордж. — Однако последствия будут интересны. Не уверена, что он имеет в виду, пока Четыре без особых усилий не оказывается на ногах и не делает подножку Зику. Зик падает и Четыре впоследствии придавливает его к полу. — Это горячо. Я просто медленно киваю Кристине. Наблюдаю за тем, как мышцы Четыре напрягаются, когда он помогает Зику и смеётся. У него самая сексуальная улыбка. В моём животе порхают бабочки, когда я наблюдаю за ним. — И это, ученики, называется карма, — комментирует Джордж, качая головой и смеясь. Зик обращает своё внимание на нас, и я быстро смотрю прямо вперёд, надеясь, что они не увидят нас. Я правда не хочу, чтобы Четыре видел меня в одной из компрометирующих поз, которые мы делаем, занимаясь йогой. Это будет чертовски неловко… — Они видели нас? — шепчу я Кристине. — Не думаю. Они идут к боксёрским грушам. — Хорошо. Пожалуйста, давайте сосредоточимся. — Как будто это возможно.— Давайте продолжим приветствие Солнцу. У нас есть немного времени, так что пройдём через всё приветствие. Кто-нибудь желает получить дальнейшие указания? — Все молчат. — Замечательно. Сделаем три приветствия. Пожалуйста, примите позу «собака с опущенной вниз головой». Ноги подвиньте ближе к голове, при этом сохранив упор на локти и предплечья, сделайте вдох, затем выдох, голову опустите вниз, касаясь пола верхней частью лба. Спину немного прогните, позвоночник вытяните. Ноги прямые, пола касаются пальцами, либо всей стопой. Постарайтесь расслабиться и задержаться на пять-десять полных дыханий. После этой позы на вдохе поднимите голову, немного продвигаясь вперёд. Таз при этом немного опустится. Спина прогибается. Ноги прямые, опираются о пол пальцами. Шею тяните вперёд и вверх. На выдохе вернитесь в позу «Дельфина». Затем на вдохе снова сделайте подъём, и так до десяти повторов. Пожалуйста, старайтесь делать в том темпе, какой вам удобен. Джордж включает успокаивающую мелодию на следующие несколько минут, в то время как мы выполняем приветствия в своём собственном темпе. Когда я заканчиваю, я вспотела и мои руки горят. — Теперь переходим к лунному кругу. На вдохе переносим левую ногу вперёд, поместив левую стопу между руками. Одновременно с этим правая нога выталкивает таз вперёд, и мы снова переходим к позе всадника. Держим, сколько можем. — Чёрт! Я наблюдаю за ним. Хорошо. Он смотрит в мою сторону. Ух ты! Он бьёт что есть мочи по этой чёртовой груше. Я так благодарна, что Четыре не повернулся к тому времени, когда мы перешли на правую ногу. По крайней мере, теперь он не поймёт, что это я, так как я спиной к нему. Он заметит меня в любом случае… После того как мы проходим лунный круг, Джордж приглашает всех нас присоединиться к нему в медитационной комнате на десять минут занятий. Я бегу туда, бросая быстрый взгляд в их сторону. Вижу, как Шона шепчет что-то Зику на ухо, а у Четыре улыбка на лице и он смотрит вниз. Так, блять, мило… Гр-р-р-р. — Ты только что рычала? — Кристина прерывает мой, видимо, не такой уж и внутренний монолог. — Что?! Нет. Да, это так. — Давай пропустим медитацию и посидим в парилке? — Мне это нравится! — Проклятие, я оставила свой «айпад». Встретимся там? — Да. Я возвращаюсь и беру свой «айпад» в углу комнаты йоги, и пытаюсь скрытно пробраться обратно, чтобы меня не заметили. Миссия выполнена. Боже… Сейчас я вижу офигенного Четыре, занимающегося с боксёрской грушей. С правой и левой стороны его спины вытатуировано пламя с какими-то символами по вертикали вверх по позвоночнику. Его мышцы напрягаются, когда он бьёт грушу, и это делает пламя живым. Это самая сексуальная вещь, которую я когда-либо видела в своей жизни. — Разве это не самое сексуальное, что ты когда-либо видела? — Чёрт!.. Джордж. Я… — Я сглатываю. — Только не говори моему парню. Он — один из его подчинённых. — Ну, я не знаю твоего парня. Но я бы не сказала. — Вот мой шанс. — Так ты его хорошо знаешь? — Нет, не совсем. Не уверен, что кто-то его хорошо знает, кроме нескольких близких друзей. Он всегда был очень добр ко мне. Амар, мой парень, говорит, что он невероятно талантлив. — В чём? — Прости. Амар владеет AlG Architects. Его зовут Четыре. — Джордж кивает в направлении Четыре. — Он — старший архитектор. Я бы сказал, подающий надежды. — Ага. — Увидимся на следующей неделе, Трис? — Да, в следующую субботу, если Тори не заставит меня работать. — Конечно. Джордж тихо склоняет голову и идёт в комнату для медитации. Я ещё раз украдкой смотрю на Четыре, который вытирает полотенцем лоб. Похоже, он вот-вот придёт сюда, так что я быстро поворачиваюсь и бегу, сталкиваясь с кем-то. — Ой, прости меня! — Та, с кем я столкнулась, не предпринимает никаких шагов, чтобы ответить, но выглядит знакомой. — Видела, как ты пялилась. Не уверена, что ты — его типаж. — Я не пялилась… Мы где-то встречались? — Кто эта девушка? На глазах смоки айс (она знает, что находится в тренажёрном зале?)… длинные, волнистые тёмно-коричневые волосы, тело, от которого у мужчин бегут слюни… Она расширяет глаза почти в неверии, что я её не узнаю. — Я была с Четыре в Ангаре вчера вечером. Ты правда думала, что твой маленький трюк с Голубой Луной был смешным? Шлюха Нита. Помню, как она говорила, что Четыре прижимал её к кровати. Как представлю этот… отстой. Он должен быть с кем-то, кто его устраивает, но… не с ней. Она, наверное, прочитала мой взгляд. — Хорошо, когда у тебя есть над чем работать, — говорит она, ехидно смотря на меня сверху вниз. — Наверное, тебе лишь остаётся полагаться на подобные вещи, чтобы не привлекать внимания. Я прохожу мимо неё, зная, что она права.Четыре
Я тороплюсь попасть на занятия по самообороне, но хочу встретиться с Трис. Постоянно пялюсь в телефон в раздевалке девочек, притворяясь, что общаюсь, что вызывает странный взгляд Джорджа. Я решаю написать короткую смс-ку. Я: «Пропустим стаканчик-другой какого-нибудь коктейля? Не думаю, что у них в пабе есть Bunnahabhain.** Или это обязательное условие?» Иногда я могу быть смешным. Я жду минуту, но ответа нет и мне нужно идти на занятия. Ставлю телефон на вибрацию и иду к матам. Когда кладу спортивную сумку и подхожу к группе, я вижу, что сегодня их всего шесть. Зик тоже здесь, готов быть фальшивым нападающим, а это значит, что я — тот, кто будет показывать им технику. Это тот редкий случай, когда я отношусь спокойно к физическому контакту. Мне нравится знать, что я наделяю женщин полномочиями защищать себя. На подсознательном уровне я пытаюсь так искупить вину за то, что не мог помочь своей матери. Бессмысленно винить себя. Я знаю, что тогда был ребёнком. Я оцениваю группу перед собой: на этот раз одни женщины — маленькая брюнетка (маленькие, как правило, лучшие, потому что они быстрые, если не скованные), две девушки среднего роста (они, кажется, подруги), две женщины в возрасте около сорока (кто знает, может, я не так определил их возраст) и… Нита. Чертовски потрясающе. Делаю вид, что её нет. — Хорошо. Добро пожаловать на Основные стратегии самообороны… Меня зовут Четыре. — Сейчас мы прервёмся из-за дебильного вопроса. — Как цифра? — спрашивает одна из девушек среднего роста. — Да, как цифра. — Можно жить дальше. — Он такой сексуальный, — говорит её подруга, надеясь, что я не услышу. — Думаешь, что когда на тебя нападают, это сексуально? — спрашиваю я, медленно подходя к ней, скрещивая руки на груди. — Эм… нет. — Правило номер один, — двигаюсь дальше, как будто разговор не состоялся, — предосторожность — лучшая самооборона. Злоумышленники, независимо от их целей, ищут ничего не подозревающую, уязвимую мишень. Остерегайтесь окружающих, гуляйте в парках в хорошо освещённых районах, держите ключи в руке, словно вы почти дошли до своего автомобиля, изменяйте свои маршруты и время поездок. — Я останавливаюсь и смотрю на каждую ученицу, пропуская Ниту. — И избегайте конфликтов: разрядите обстановку, например, убеждением отдать что-то — кошелёк или то, что пожелает нападающий. Нет ничего дороже, чем ваша жизнь. — Мой Майкл Корс как раз может быть… — говорит девушка, которая назвала меня сексуальным. С паршивой искренностью. — Если вы не дорожите своей жизнью, я не ценю ваше присутствие на своих занятиях. Вы можете сделать… это… сейчас. — Надеюсь, она после моих слов заткнётся. Продолжай. — Если нападения не избежать, вам нужно знать, как отбиваться, чтобы защищать себя… Особенно против того, кто больше и сильнее, чем вы. Сейчас я покажу несколько основных приёмов самообороны, которые помогут уберечь себя. Зик. Он подходит ко мне. (Он выглядит чертовски смешным), и я демонстрирую основные приёмы: бью «противника» в наиболее эффективную часть тела, и показываю, как максимизировать ущерб. — Теперь, будем надеяться, что ситуация не обострится до такого уровня. Но если это произойдёт, следующие физические стратегии вам нужно освоить. Эти меры помогут вам защитить себя от нападающего и, само собой, убежать от него. Здесь мне приходится вступить в интенсивный физический контакт с ученицами. Я не жду с нетерпением искреннюю девушку и Ниту. Другие, кажется, принимают активное участие, поэтому я начинаю с тех, на кого придётся потратить больше времени. Оказывается, маленькая брюнетка была из робкого десятка, но она сразу вошла во вкус и стала быстрой и решительной ученицей. Она напоминает мне Трис. Х-м-м-м-м, Трис… Блин, сосредоточься. У сумасшедшей искренней девушки и её подруги очень «высокая мотивация». Я отхожу от неё и слышу шёпот: «Что?! Ты притащила меня сюда как только узнала, что он будет вести занятия. Я хотела пойти на Пилатес!» Две взрослые женщины кажутся очень вовлечёнными. У меня такое чувство, что я всегда поощряю. Я вижу что-то в глазах других. Думаю, это страх, поэтому я понижаю свой голос и смягчаю манеру поведения, что, видимо, помогает. Зик подходит к женщинам, чтобы практиковать навыки. Я едва помогаю сумасшедшей искренней, теперь, когда я знаю её мотивацию. А вот и очередь Ниты. Я также показываю ей основы: быстро и с минимальным контактом. Я объясняю ей, как выбраться из медвежьей хватки. И от этого никуда не деться. Я обнимаю её со спины, пытаясь сохранить как можно больше пространства между нами. Когда отдаляюсь, она хватается за меня и тащит на себя — так, что я практически обнимаю её. — Что произойдёт, если нападающий приблизится? — спрашивает она, двигая губами, покрытыми помадой, у моего уха. Я мгновенно отворачиваюсь и отхожу от неё. Она поворачивается и смотрит на меня. — Что? — проговаривает невинно. — Думаешь, мне не нужно знать? Другие ученицы на занятии наблюдают за нами. Мне нужно поддержать свой профессионализм. — Зик, эта ученица хочет знать, как выбраться из цепкой хватки. — Я киваю и ухожу, блять, в бешенстве. У остальных, кажется, всё проходит спокойно, без происшествий. — Хорошо, отличная работа. Если хотите посещать более развивающие занятия, можете записаться в парадной… — Можете показать нам ещё одну стратегию? — спрашивает Нита намного громче, чем необходимо. — Что мы должны делать, если нападающий прижал нас к земле или как-то ещё, — говорит она убедительно. Шикарно. — Эта стратегия больше затрагивается на занятиях против сексуального насилия. Смотрю на женщину, в чьём взгляде был страх: её глаза мечутся неловко, и она заламывает руки. — Может, вы просто продемонстрируете? — спрашивает она серьёзно. Я киваю, а потом говорю самое тупое… за всё своё существование: — Чтобы показать мне нужен доброволец. Сумасшедшая искренняя прорывается вперёд, но Нита хватается за её спортивный лифчик и быстро занимает её место. Чёрт. Чёрт. Чёрт. Я смотрю на Зика, умоляя его занять моё место. Он просто трясёт головой и поднимает руки в воздухе, избегая при этом взгляда Шоны, который дал бы ему понять, что тебе-лучше-не-страдать-хуйнёй. Я внимательно гляжу на женщину, которая, кажется, очень хочет, или, может быть, нуждается в том, чтобы ей продемонстрировали. — Если нападающий повалил вас на землю, вы можете сделать то, что называют «гребень», для того чтобы нападающий перестал удерживать вас и, надеюсь, слез с вас. — Я делаю глубокий вдох. — Нита, пожалуйста, ляг на пол. После того как она делает это, я заползаю на неё, убедившись, что никаких частей тела не касаюсь и не смотрю в её лицо. — Чтобы не допустить того, чтобы нападающий придавил вас всем телом, поднимите бёдра. — И Нита делает именно это. Её нижняя часть тела сейчас контактирует с моей, когда она подняла бёдра, и она их не опускает! Какого хрена! — Опусти бёдра, Нита… сейчас же. — Извините, я думала, что вы не станете возражать. — Слышу смешок двух подруг. — Теперь, допустим, я прижал её. — Я это в точности не демонстрирую. — Если я занесу руку для удара… — М-м-м-х-м-х-м, — мычит она, что слышу только я. Ненавижу эту девушку. — …она может схватить моё запястье обеими руками и со всей силы потянуть в сторону, впоследствии выкатившись из-под меня. Сейчас я не буду это показывать… — Пожалуйста… покажите, — говорит женщина, по-прежнему заламывая руки и переминаясь с ноги на ногу. Я глубоко вздыхаю и снова киваю. Смотрю Ните в глаза и шепчу: — Пожалуйста, ради неё, отнесись к этому серьёзно. — О, я отношусь к этому… очень серьёзно, — говорит она, намеренно прикусывая нижнюю губу, чтобы я это счёл сексуальным. Отталкивающим. Я быстро и легкомысленно изображаю фальшивый удар. Она правильно хватает моё запястье и дёргает в сторону, в то время как я намеренно позволяю ей перевернуть меня и «сбежать». Однако она не сбегает. Специально наваливается на меня, сжимает бёдра, затем хватает за плечи и пихает грудь мне в лицо. Чёрт побери! Я поднимаю предплечья, беру ее за талию и переворачиваю, а затем снова нависаю над ней, придавливая её запястья к полу. Она шокировано смотрит на меня, но затем самодовольно ухмыляется. Я отпускаю её запястья и медленно встаю. Гляжу на неё, пытаясь донести до неё, как она мне отвратительна. — И после того, как нападающий освободил вас от своего веса, советую бежать. Спасибо, что привели отличный пример того, чего… никогда… никогда с вами больше не случится. Я встаю и смотрю вправо, видя Трис, стоящую со взглядом грусти и разочарования на лице. Нет… пожалуйста… нет. Мы смотрим друг другу в глаза, кажется, вечность. Я отказываюсь отворачиваться… Но она делает это за нас обоих, и, посмотрев на меня напоследок пренебрежительно, уходит. Я не следую за ней, потому что понятия не имею, что сказать. Могу только представить, как это выглядело с её точки зрения. Я должен был порекомендовать посетить женщине занятия против сексуального насилия. Блять. Я даже не могу обвинять Ниту. Меня же никто не заставлял.Трис
Кристина ушла раньше, потому что Тори вызвала её на работу, так что я осталась одна. Я только что получила сообщение от Четыре. Это так мило! Четыре: «Пропустим стаканчик-другой какого-нибудь коктейля? Не думаю, что у них в пабе есть Bunnahabhain. Или это обязательное условие?» Я: «Нет Bunnahabhain? Значит, выпьем чего-нибудь другого. Я подумаю об этом… и напишу тебе». Я смеюсь. Заворачиваю за угол, надеясь, что, может быть, Четыре всё ещё здесь. Вижу, что он ведёт занятия. По самообороне… Это потрясающе. Он говорит таким идеальным авторитетным голосом. Такой горячий… Разочарование пробуждается во мне, когда я замечаю Ниту на занятиях. Я вступаю с ней в зрительный контакт. Она смотрит на меня, а затем спрашивает: — Можете показать нам ещё одну стратегию? Что мы должны делать, если нападающий прижал нас к земле или как-то еще. — Она определённо хотела, чтобы я слышала. Я очень надеюсь, что Четыре не подпишется на это. — Эта стратегия больше затрагивается на занятии против сексуального насилия. — Спасибо, Господи. — Может, вы просто продемонстрируете? — спрашивает женщина, стоящая передо мной. Он кивает, а затем просит добровольца. Ты идиот! Конечно, Нита практически сбивает девушку, чтобы добраться до него. — Если нападающий повалил вас на землю, вы можете сделать то, что называют «гребень», для того чтобы нападающий перестал удерживать вас и, надеюсь, слез с вас. Нита, пожалуйста, ляг на пол. Он забирается на неё сверху, держась на четвереньках. — Чтобы не допустить того, чтобы нападающий придавил вас всем телом, поднимите бёдра. Нита делает в точности, как он сказал. Если бы на них не было одежды, он бы сейчас был внутри неё. Моё лицо вспыхивает, и чудовищная волна ревности и грусти проходит через меня. Он терпеливо просит её опустить бёдра, чтобы они могли перейти к следующему шагу, и она говорит то, что заставляет нескольких девушек засмеяться. Видимо, он не чувствует себя неловко, потому что продолжает: — Теперь, допустим, я прижал её. Если я занесу руку для удара… — Он останавливается ненадолго. — …она может схватить моё запястье обеими руками и со всей силы потянуть в сторону, впоследствии выкатившись из-под меня. Сейчас я не буду это показывать… — Слава Богу, потому что я этого больше не вынесу. Женщина, стоящая спиной ко мне, просит показать. Он кивает и смотрит глубоко Ните в глаза, и они разговаривают друг с другом шёпотом. Она понимающе улыбается. Я хочу было уйти, но останавливаюсь. Нужно, чтобы он знал, что я здесь, что я видела… Чтобы всё закончилось сейчас же. И чтобы у него не было необходимости оправдываться. Я поворачиваюсь тогда, когда он заносит фальшивый удар. Она хватает его за запястье, тащит в сторону и… она лежит на нём, а её грудь прямо у его лица. Опять же, если бы они были без одежды, он бы был внутри неё. Затем он занимает доминирующее положение и прижимает её запястья к полу. Он смотрит на неё, а она, кажется, улыбается. Мои глаза горят, потому что слёзы хотят выбраться на свободу. Он встаёт и смотрит на неё несколько секунд. — И после того, как нападающий освободил вас от своего веса, советую бежать. Спасибо, что привели отличный пример того, чего… никогда… никогда с вами больше не случится. Он встаёт с мата, затем видит меня и останавливается. Он просто смотрит на меня. Я не могу прочитать его взгляд. Как будто это соревнование: если он отведёт глаза, он проиграет. Так что я делаю это и ухожу. Он даже не пытается меня остановить.