Застрявший в пути

Сейчас Аллену хотелось только лечь в кровать и обнять Тимкампи, зевнуть и заснуть. День был на удивление спокойным, хотя, так всегда бывает после выполнения задания в Дрездене. Жаль, но на станции, где седой должен был делать пересадку, случилась серьёзная авария… И экзорцист был вынужден уже четвёртый день коротать время в маленьком городке. Нет, это не было чем-то тяжёлым… Это было скучно. И именно из-за этой тянущейся скукоты проклятый был бы рад чему угодно. Хорошему, плохому – не важно; хотелось чего-нибудь. Поэтому внезапно появившемуся посреди комнаты Ною он был рад. Рад как никогда. Его не волновали ни причина его пребывания в маленьком захолустном городке, ни время суток, ни успешно выполненное задание. Просто кинулся к повелителю бабочек и крепко обнял. Почувствовал себя счастливым, когда над ухом прозвучало слегка удивлённое «Малыш?», когда рука в перчатке потрепала пепельные вихры, когда Тикки подхватил его на руки и поднял, заглянув в лицо, соприкоснувшись лбами. Золотистые глаза встретились с серыми… … Быть может, это было и не нужно. Все тихие подколы, весёлые шутки, заливистый смех… А может, наоборот, это было необходимо. Чувствовать, слышать кого-то после долгого одиночества, когда не с кем пойти перекусить или обсудить только что прочитанную книгу. Микк тоже нуждался в нём. Странно. Они сражаются по разные стороны баррикад, и на поле боя не позволяют своим слабостям взять верх. Встреться Уолкер на пути мужчины во время сражения, он бы убил подростка, не колеблясь. Хотя, кто знает… А сейчас… Осторожные поцелуи, невесомые касания… Всё по-другому. Седой позволяет Ною прикасаться к себе так, как, наверное, никому. Почему-то темноволосый был в этом уверен. Легкий поцелуй и улыбка подростка действительно умиляют, хочется прижать это лохматое чудо к себе и никому не отдавать. Пусть это и временные чувства, но они приятно греют душу. Когда парень погибнет от руки кого-нибудь из членов семьи Тикки, он, скорее всего, найдет ему замену. Через пять, десять, сорок лет, но найдет. Союзники Тысячелетнего Графа живут долго. А пока что он рядом. И, что странно, безгранично доверяет повелителю бабочек. Даже смешно становится. Рука Микка лежит на талии подростка, не давая ему отстраниться, другая придерживает хрупкую шею. Мужчина легко целует пепельноволосого за ухом, чуть прикусывает. Медленно расстегивает плащ, парень вцепляется в руку черноволосого и прикрывает глаза. Нет, он совсем не против. Просто... Немного страшно. На пол отправляется форма экзорциста, туда же летит и вся остальная одежда. Аллен помогает Ною, расстегивает пуговицы на белоснежной рубашке, на мгновение замирая и любуясь красивым телом повелителя бабочек. Еще одно легкое касание - парень проводит пальцами по груди и прессу черноволосого, и тот хитро улыбается, тихо смеясь. Резко набрасывается на Уолкера, валит его на одеяло, давит всем весом, ожидая совершенно справедливого негодования. И оно приходит незамедлительно: пепельноволосый извивается всем телом, недовольно крича, бьет Тикки в грудь, пинается. Но моментально замирает, как будто набирая в рот воды замолкает, стоит Ною сказать пару слов, приподнять челку, заглянув в серые глаза. Экзорцист приподнимается на локтях и неотрывно следит за заканчивающим раздеваться мужчиной, а когда тот нависает над ним, хватает приспешника Тысячелетнего Графа за плечи и резко меняет роли, вдавливая черноволосого в постель и садясь сверху. Тот лишь удивленно наблюдает, но, заметив, что подросток, нервничая, дрожит, вновь подминает седого под себя. Хватает за запястья, чуть заламывая руки, глубоко целует, не позволяя вырваться… Садится на ноги парню, притягивает к себе одну руку и осторожно целует кончики пальцев, чуть облизывая. Проделывает то же со своими пальцами и начинает медленно растягивать Аллена, всё ещё прижимая того к подушкам свободной рукой. Наконец, решает, что этого достаточно. Седой мелко дрожит и закрывает лицо ладонями, словно пытаясь защититься… … Тикки осторожно наклоняется и разводит руки экзорциста в стороны, глядя прямо в глаза. Отпускает запястья, медленно входит, не прекращая вглядываться в стальные глаза. Подростка это, вроде бы, успокаивает; вот, он отводит взгляд в сторону, и мужчина воспринимает это как намёк. Начинает двигаться, но пепельноволосый сдавленно шипит, цепляется руками за шею черноволосого. Тикки нежно целует проклятого в висок, щекочет волосами ухо, крепко обнимает, чувствуя прерывистое дыхание на своей шее. Возобновляет толчки, чуть покусывает выпирающие ключицы, оставляя следы на бледной коже; Уолкер запускает руку в чёрные вихры, запрокидывает голову и, наконец, стонет… … Микк уже засыпает, когда слышит приглушённый голос проклятого, который отвернулся к стене. - Дрезден… Это твоих рук дело? - М? А что там случилось? – тихий и немного хриплый голос кажется абсолютно искренним, и Аллен сразу же успокаивается, расслабляясь, позволяет обнять себя. А черноволосый, пользуясь тем, что его лица не видно, хмурится. Если бы он сказал «Нет», это была бы ложь, и она прозвучала бы ложью. Если бы он сказал правду… Впрочем, что тут размышлять. Мужчина зарывается носом в седые волосы и тихо вздыхает, закрывая глаза…