***
Они уехали раньше Райана, а он остался, чтобы сыграть последние две свои игры в Нью-Йорке. — Не знал, что ты меня встретишь. Я мог бы добраться сам. Я знаю адрес дома. Отец ожидал услышать хотя бы «привет» от сына, но… — Я хотел… тебя поддержать, ну ты понимаешь. Мы ведь семья. — Если бы мы были настоящей семьей, мы не приехали бы сюда. Но кого-то повысили в должности, и теперь я там, где не хотел бы никогда больше быть. — Знаешь, мне надоело. — Что именно тебе надоело? — То, что ты думаешь только о себе. Ты эгоист, Райан. — Тоже самое могу сказать и о тебе, не из-за меня мы сюда переехали. — Я без конца чувствую себя виноватым перед твоими родителями, но видит бог, я стараюсь. Я многое прощал тебе, Райан, но с меня хватит. Я люблю тебя как сына, и Хантер любит тебя, но ты… думаешь только о себе. Мы не пытаемся занять место твоих родителей. Но чуточку уважения мы заслужили от тебя. Садись в машину. И ты наказан. — Что? — Ты наказан. — Наказан? Не поздновато ли для воспитания? Как в детском саду, ей-богу. — Никаких машин и мотоциклов, а так же сотовых и компьютеров, — Джош выдернул из рук Райана сотовый. — Эй, ты что серьезно? — Райан посмотрел на приемного отца и, увидев его взгляд, понял, что серьезней некуда. Они сели в машину. — Да и еще… не смей больше обижать свою мать, понятно тебе? Именно, мать, потому что ты позабыл, что она растила тебя с десяти лет, заботясь о тебе. Райан не сказал ни слова, просто посмотрел на Джоша. За всю дорогу у них не нашлось больше темы для разговора. Дом оказался по истине красивым. Он находился в Северном Рае, в середине центрального района. С большим бассейном, чему страшно обрадовалась Белла, с большим садом к радости Хантер и с большим гаражом для Райана. — Твоя комната находится напротив моей на втором этаже, это я тебе выбрала, надеюсь, она тебе понравиться, — сказала Белла. Зайдя в комнату, Райан осмотрел ее. Большая кровать посередине, два окна из-за чего в комнате светло и уютно, выход на балкон. — Она просто чудесная, спасибо, — поцеловал сестру Райан. — Почему ты такой хмурый? Если из-за переезда, то я тоже потеряла своих подруг. Ты все еще в обиде на папу с мамой за то, что они сделали? Но они не виноваты. — Возможно, ты права, — сказал Райан, глядя с балкона на отца, который затаскивал коробки в дом. Райан спустился и на кухне увидел Хантер. — Прости меня, если можешь… я вел себя… — Да, не как герой, — ответила Хантер, на что Райан улыбнулся. — Все будет хорошо, Райан, я в тебя, верю и прощаю тебя, но больше так не делай. Ведь я люблю тебя, как сына. — Я буду стараться. — Ну, вот и молодец, — Хантер поцеловала его в лоб. Джош удивился, когда Райан стал ему помогать, таская коробки. Через час все было перенесено в новый дом. — Я долго думал над тем, что ты сказал. И ты абсолютно прав. Прости меня за все. — Ты подлизываешь из—за машины? — Нет. — Из-за телефона?! — Нет. — Хорошо, ведь я все равно тебе ничего не отдам. Я хочу, чтобы ты знал, что я помогу тебе, когда моя помощь тебе будет нужна, обращайся, я тебе не чужой, поддержу, когда нужно. Мы могли бы вместе поехать в твой дом. — Спасибо, но как больно бы мне не было, я должен поехать один. — Я понимаю, когда собираешься? — Когда решусь. Райан повернулся, чтобы уйти, но его остановил Джош. — Райан. Он повернулся. — Ты прощен, никаких наказаний. Райан улыбнулся. — Но ты ведь… — Я передумал. — Я пойду, прогуляюсь… пешком. — Только недолго, скоро ужин… Ноги Райана сами привели его на то место, где погибли родители, где произошла страшная авария, унеся его семью. Он стоял посередине дороги на том месте, где тормоза не сработали и они врезались в машину, которая летела прямо на них, несшись по встречной полосе. Но даже если бы она не ехала по встречке, как выяснилась, потом тормоза бы не сработали, и они улетели бы в кювет. Райан хорошо помнил, как свет фар ослепил их, и автомобиль на огромной скорости несся на них. Как отец пытался спасти семью, избегая столкновения… В этой аварии выжил только маленький мальчик. Он стоял посередине дороги таким потерянным, что не задумывался о том, что в любую секунду могла выскочить из-за поворота машина. На что он наделся, приехав сюда, в Лос-Анджелес? Как найти силы, чтобы продать дом и уехать от воспоминаний? Райан даже не знал, хотел бы он забыть их и хотел бы он продать дом. Было ужасно тяжело, но это была его жизнь… Уже почти стемнело. Он услышал резкий скрип тормозов, и только тут до него дошло, что он стоит посередине дороги. Оглянувшись, он увидел резко затормозивший справа от себя мотоцикл. С помощью наклона тот прошел боком по асфальту, из-за чего мотоциклиста протащило по асфальту, а потом откинуло в сторону на несколько метров. И все это из-за него, Райана, чтобы не задавить. Кто бы не сидел за мотоциклом, означало только одно, ему повезло. Мотоциклист застонал, приподнимаясь. Райан подлетел к нему. — Как ты? — спросил он, озадаченно глядя на правую его сторону на кожаной куртке и брюках пострадавшего, протертых до кожи, на которой выступали многочисленные кровяные ссадины, поскольку именно той стороной мотоциклиста пронесло по асфальту. Он попытался встать, но не смог — все тело ныло и болело. Райан приподнял мотоциклиста и снял черный шлем с головы. Он удивился, увидев, как ветер разметал каштановые длинные волосы девушки. Посмотрев на нее, он увидел большие испуганные карие глаза. Они гневно сверкнули, и Райан понял, что испуг плавно перешел в гнев. Девушка быстро поднялась и, хотя все ее тело пронзилось болью, она нашла сил встать, выхватить шлем у Райана и оттолкнуть от себя его, со всего маху стукнув кулаком по груди. — Куда ты, тебе нужно в больницу! — Сам сходи, проверься, самоубийца. Если тебе жить надоело, мог бы просто спрыгнуть с крыши! Она подошла, хромая к своему мотоциклу, и, хоть он был поврежден, села на него, надела шлем и, посмотрев последний раз на Райана, уехала. Райан еще пять минут стоял, глядя вслед незнакомке, которая, безусловно, потрясла его.***
Алекс пришлось залезть в дом через окно, чтобы не попасться на глаза родителям в поздний час, да еще с многочисленными ссадинами. Черт бы побрал этого красавчика. И чего ему не спалось, как и ей, кстати, и что он делал посередине дороги? Точно самоубийца, другого ответа не найдешь. Чтобы снять куртку, ей потребовалось немало усилий. Кряхтя от боли, она все-таки сняла ее. Настало время брюк. Их она сняла уже быстрее, приноровившись. Подойдя к зеркалу в ванной, она ужаснулась. Ну и видок. Теперь понятно выражение лица этого парня. Теперь ей придется неделями ходить в брюках и еще в кофтах с длинными рукавами, пряча от родителей эти синяки и ссадины. И все из-за этого парня. Долой платья, юбки и шортики. Она стала промывать раны, и от боли на глазах выступили слезы. Она чертыхнулась, проклиная виновника… Обработав раны, она решила порисовать. Спать категорически не хотелось. Она взяла в руку карандаш и задумалась. Что же ей нарисовать? Но стоило коснуться карандашом листа, как рука сама выбрала тему. Так Алекс не заметила, как настало три часа ночи, и она уснула прямо за столом. Утром разбудила ее няня, женщина лет сорока, которая ее воспитывала, когда матери не было рядом, а рядом ее не было практически никогда. Из-за этого Алекс было трудно найти общий язык с родной матерью. Александра ненавидела всякие приемы, которые та устраивала, светские вечера, по большей части проводимые, чтобы собрать вокруг себя не последних людей в городе. Она вообще любила покой и иногда одиночество, но об этом можно было забыть, когда у тебя родители — знаменитости. — Ты опять рисовала… — сказала няня, увидев спящей Алекс за столом, — допоздна, что сама не заметила, как уснула. Кто это? — спросила она, увидев рисунок. Алекс, забыв, что рисовала, посмотрела на готовый рисунок, удивившись. На листе оказался изображенным вчерашний самоубийца, который зацепил ее красивыми голубыми глазами. Она пыталась показать все детали, которые уловила при этой мимолетной встрече, рисуя по памяти. «У него хорошие черты лица, красивые и идеальные. Вот бы нарисовать портрет с натуры», — подумала Алекс, глядя на рисунок. — Да так… просто прохожий, — взяв рисунок, Алекс быстро убрала его в черную папку, где хранились все ее рисунки, и спрятала в ящик стола. — Что-то он не похож на прохожего… Она не любила, чтобы кто-то смотрел ее рисунки и, к тому же, обсуждал их. Считала, что рисунки являются частью ее души, как открытая книга, по которой можно было ее прочитать. Но что она хотела выразить, нарисовав его? Алекс задумалась: «Наверное, я сделала это потому, что он просто красив и черты его было так легко рисовать». Но так ли это было на самом деле?