Возрождение

      В случае Гермионы Грейнджер сильнее страха может быть только любопытство. Любовь к науке и книгам не прошла мимо даже в другом мире. Гермиону неожиданно захватили совсем иные мысли. Для столь короткой прогулки у неё возникло слишком много вопросов. И самое страшное, что на них никто не мог ответить. Здесь не было Альбуса Дамблдора или профессора Макгонаггалл. Не было и книг.       Элрофин пропадал уже трое суток, и всё это время Гермиона мучилась в догадках. Ей не было уже так страшно, и потихоньку она стала привыкать к необычной внешности местных обитателей. Эльф появился на рассвете четвертого дня. Гермиона крепко спала, и ему пришлось хорошенько встряхнуть её, чтобы та проснулась. Поднявшись, волшебница с трудом открыла глаза и провела ладонями по лицу, стряхивая остатки сна.       — Элрофин? — Гермиона с удивлением посмотрела в окно, где виднелись ранние сумерки. — Что случилось?       — Потом объясню, а пока, — эльф приложил палец к губам, — пройдёмся.       Гермиона кивнула и вылезла из-под одеяла, чтобы Элрофин смог подхватить её. Когда они проходили мимо других постелей, прикрытых тонкими занавесками, Гермиона заметила на них эльфов: раньше места были пусты, а теперь занятых оказалось как минимум пять. На телах виднелись белые повязки с засохшими пятнами крови. Они испытывали боль и поэтому ворочались в кровати.       Когда Гермиона оказалась на воздухе, она облегчённо вздохнула. Кровь не пугала её, но впечатление осталось неприятное. Элрофин двигался не спеша, и Гермиона смогла лучше рассмотреть дворец — снаружи он был ещё красивее, чем внутри.       Солнце уже поднялось, когда эльф опустил Гермиону на поваленное дерево и сел рядом. Ранние лучи освещали еще тёмное небо на севере, а верхушки деревьев кутались в тепле. Они забрели куда-то в глубь леса, что немного удивило Гермиону.       — Почему мы так далеко ушли?       — Во дворце нас могут подслушать, — Элрофин потянулся и зевнул, — а здесь редко кто бывает. Сейчас у придворных мало времени на прогулки.       Гермиона повернулась к Элрофину, рассматривая тёмные штаны с сапогами и свободную рубашку — она слегка разлеталась под вздохами ветра.       — Вы хотели сказать мне что-то важное?       — Думаю, что у тебя накопилось немало вопросов. Я могу помочь тебе в этом.       От удивления Гермиона приоткрыла рот. Она так привыкла оставаться без ответов, что сейчас сложно было поверить в столь щедрое предложение. Эльф улыбнулся, явно довольный результатом.       — Сейчас, минутку, — Гермиона заёрзала, удобнее устраиваясь на бревне, и живо собрала мысли. — Есть ли магия в этом мире?       — Конечно, но мы зовем её иначе — «nolwe».       Гермиона прищурилась, пытаясь вслушаться в это слово. Элрофин проговорил ещё раз, по слогам. Гермиона повторяла медленно, одними губами, словно боясь потревожить чужой язык. Слово было лёгким, приятным на слух, мягко обволакивало своим теплом. Идеальное название для волшебства.       — Что это за язык? — с интересом спросила Грейнджер, всматриваясь в лицо собеседника. — Почему я могу разговаривать с вами, но не понимаю речь эльфов между собой?       Элрофин нахмурился, смотря куда-то перед собой, и раздумывал над ответом.       — Синдарин — это язык «серых эльфов», синдар. Они были эльфами из племени тэлери¹, оставшимися в Белерианде во время Великого похода. Теперь же он стал основным языком эльфов.       — Есть еще эльфийские языки? — перебила Гермиона, подавшись вперёд в ожидании продолжения.       — Есть, — он улыбнулся, но не стал перечислять всех. — Ты же понимаешь только Annúnaid ² — всеобщее наречие, на котором разговаривают почти все народы западного Средиземья — именно на нём мы с тобой и общаемся.       Элрофин замолчал, а вдалеке тихо нарастали птичьи трели. Они разносились где-то между деревьями и терялись в облаках. Гермиона снова посмотрела на эльфа и уловила мимолетную грусть на его лице, что исчезла так же быстро, как и лесное пение.       — Вы не знаете ответа, так ведь? — тихо спросила Грейнджер, впервые осознавая, что ответы эльфу было брать неоткуда. Лишь догадки. — Я такая первая, да?       — Никогда ранее Арда не знала о человеке, что пришел к нам из другого мира. Быть может, и бывали случаи, но знаний об этом не сохранилось.       Гермиона глубоко вздохнула и улыбнулась, ощутив разжёгшийся огонек любопытства, который заглушал нарастающее отчаяние.       — Арда?       — Да, наш мир, — Элрофин улыбнулся в ответ, и ветер легко развеял тёмные пряди. — Арда была спета айнур, сопроводимых их создателем, Эру Илуватара. Наша магия — это искусство, она легка и полна сил. Они живёт в нас, земле, протекает по рекам и морям, всё, что ты видишь — это магия. Наши творения — это магия, — он рассказывал тихо, согревая, словно говорил о сокровенном.       Грейнджер зачарованно слушала, погружаясь в чужой мир всё глубже. Её не пугали неизвестные слова, не страшила неизведанность — она хотела знать больше. Больше и больше. Интерес нового мира гасил все остальные чувства.       — Люди не владеют магией, и я подумал, что это могло послужить причиной, почему ты потеряла свою.       — В каждом мире действуют определённые законы, и входя в этот мир, ты безоговорочно принимаешь его правила, — в голове промелькнул весёлый голос Рона, вопрошающий, из какого учебника Гермиона процитировала очередную фразу. Она улыбнулась, вспоминая рыжие волосы с веснушками.       — Именно, — Элрофин кивнул, подтверждая слова Гермионы.       Он посмотрел ввысь и стал наблюдать за плывущими облаками. Грейнджер не таясь рассматривала умиротворённое лицо эльфа: серые глаза вселяли неимоверное доверие, а тёплая улыбка разбивала ночные страхи. И к ней пришло второе озарение за утро: даже в новом мире Гермиона сможет обрести кого-то близкого. Друга, соратника. Кого-то, кто поддержит и не даст в обиду — Элрофин казался именно таким.       — Элрофин, — эльф повернулся к ней, вопросительно приподняв брови, — могу ли я задать ещё один вопрос?       — Конечно.       — Почему ты мне поверил? — голос дрогнул, когда Гермиона задала вопрос, который хранила с самого первого дня.       — Однажды я уже не поверил, — Элрофин заглянул Гермионе в глаза, — и не хочу совершать одну ошибку дважды.       Рассматривая серую бездну радужки его глаз, Грейнджер чувствовала, что за короткими словами скрывается длинная и, возможно, трагичная история. Она была глубоко спрятана в сердце эльфа, и Гермиона понимала, что узнать её позволено не многим.       — Я бы очень хотела выучить ваш язык.       Элрофин обернулся к ней, внимательно осмотрев. Он слегка удивился, но уже начинал привыкать к любознательности Грейнджер.       — Думаю, я знаю, кто сможет нам помочь, — эльф лучезарно улыбнулся, повернувшись к Гермионе, — но нам пора возвращаться.       — Спасибо, — она искренне постаралась вложить всю благодарность в эти слова, — за всё.       Эльф кивнул и взял её на руки, после чего они, прогуливаясь, пошли по утреннему лесу.       — Элрофин, а можно я завтра тоже буду вопросы задавать? — весело спросила Гермиона, предвкушая будущую лекцию. Эльф рассмеялся, оглушая залитую солнцем поляну звонким смехом.       — Можно.       Рассматривая шершавые кроны и изумрудную листву, Гермиона впервые за последние дни счастливо улыбнулась.