Головокружительно

До того, как я узнал о суициде Кэла, я и вправду начал думать, что всё, может, уляжется. Не то чтобы всё успокаивалось — мы с Брайаном поссорились в пятницу вечером, когда я узнал, что Линдси и Мелани заставляют его отказаться от родительских прав, а потом Брайан проебал свою дружбу с Майклом на его же дне рождения, что вызвало между нами ещё одну ссору прямо на вечеринке. Папа отказывался признать, что я всё ещё жив. Крис Хоббс столкнул меня с лестницы. Моя жизнь была не сахар. Но я начал чувствовать себя комфортнее, словно всё начинало постепенно обретать смысл впервые, с тех пор как в сентябре умерла Сара. Брайан проводил со мной много времени, теперь, когда оттолкнул от себя Майкла. Он даже делал какие-то шаги к признаванию Люка (он купил радионяню, отдал одну рацию мне, другую Вику, а потом утащил меня наверх и трахал меня до потери сознания следующие часа два). Но хоть мне и нравилось постоянное присутствие Брайана, я знал, что на самом деле тот просто скучает по Майклу. Ему нужен был Майкл, а трахать по вечерам меня было плохой заменой. Так что, пока я не был в школе, я был занят построением планов по их воссоединению, заботой о Люке или головокружительным сексом с Брайаном. Мой план должен был быть приведён в исполнение вечером четверга. Но незадолго после того, как я вернулся домой из школы в среду, раздался стук в дверь, который вышвырнул все мои планы — как и надежды на успокоение — прямиком в окно. Дебби и Вик были на кухне, колдовали над ужином, и вторжение даже одного человека на её территорию было уже для Дебби слишком, так что мы с Люком сидели на диване с моим альбомом, когда в дверь постучали. Я отложил свой рисунок, который на тот момент был пустыми контурами, опустил Люка на землю и пошёл открывать. На крыльце стоял высокий грузный мужчина в сверхпрочном зимнем пальто, такие можно увидеть на людях, работающих на пильной бирже. — Привет. Я детектив Вэллас из полиции Питтсбурга. Я ищу Джастина Тейлора. В мыслях стало пусто, а в груди неожиданно потяжелело. — Это я, — смог выдавить я, чувствуя, как разгоняется сердце. Я постарался удержать слепую панику в узде. — Отец Люка Тейлора? О, боже. — Д-да. Он выглядел зловеще. — Могу я на секунду зайти? И так я узнал, что Кэл умер. Позже вечером Дебби постучала в дверь моей комнаты. — Солнышко? Я поднял взгляд от рисунка, вздыхая. Говорить с кем-то было последней вещью, которой мне сейчас хотелось заниматься. Я довольствовался тем, что потерялся в рисовании и звуках, которые издавал сидящий на полу Люк последние несколько часов. Но я знал, что Дебби волнуется за меня, и что если я не впущу её — то будет ещё хуже, так что я сказал ей входить. Она улыбалась мне, когда открывала дверь. Она несла тарелку с инжирным печеньем в одной руке и кружку с чем-то дымящимся в другой. — Привет, малыш. Как ты? Я пожал плечами. — А как надо? — Я принесла печенье и горячий шоколад, — объявила Дебби, ставя предложенное на стол. — Майки всегда помогало. — Спасибо, — сказал я. Голодным я не был, но печенье всё равно взял. Через секунду Дебби повернулась к Люку. — И тебе привет, детка. Да, привет! Я закатил глаза. — Можешь сказать Дебби? — проворковала Дебби голосом октав на девять выше её нормального тона. — Деб-би? Люк ответил набором гласных, которые даже отдалённо не напоминали «Дебби». — Умненький мелкий уёбок, — всё равно сказала Дебби ласковым голосом. Я рассеянно кивнул, потянувшись ещё за одним печеньем, и даже не понимал, что внимание Дебби снова направлено на меня, пока не почувствовал её руку в своих волосах. — Хочешь, я пока за ним присмотрю? — спросила Дебби. — Нет, — ответил я, покачав головой. И обратил на неё свой взгляд. — Я в порядке. Мы с ним не были близки. Ну, с Кэлом. — Ты уверен? — не отпускала Дебби. — Не надо мне никакого дерьма из разряда «я должен быть сильным ради ребёнка». Кто бы себя ни убил — это, блять, ужасно, и ты имеешь право расстроиться. — Я рисую, — сказал я. — Хочешь, твоей маме позвоню? — попробовала Дебби. Мои глаза расширились, и я выпрямился. — Определённо нет! Дебби убеждённой не выглядела. — Слушай, я правда в порядке, — пообещал я. — Или буду. Я просто сейчас много о чём думаю. Дебби поупиралась ещё немного, но в конце концов я выпроводил её из комнаты, уверив, что я в порядке, и, да, я завтра пойду в школу. Даже если Кэл умер. На самом деле, я был больше разозлён, чем расстроен. Покончив с собой, Кэл отнял у Люка остатки семьи его матери и человека, который любил его. У моего сына не осталось никого, кроме меня. И я злился ещё больше, оттого что злость эту не на кого было выместить. Мне не к кому было прийти. Я был полностью и совершенно один в этом мире. У меня не было никого. Ни Брайана, ни Дебби, — хоть она и была хорошей, — и, главное, у меня не было моих родителей. Потеря родителей никогда не ощущалась так тяжело. Мама всегда поддерживала меня, когда что-то было не так, но только когда не смотрел отец. Несколько лет назад она подобрала бы верные слова и сделала правильные вещи, позволила бы мне сорваться... Но теперь я не мог этого сделать. И я не сделал бы. Связь между мной и моей матерью стала разваливаться ещё несколько лет назад, но своим уходом из дома я окончательно разорвал её на части. Меня не поддерживал больше никто в этом мире, и никто бы не подхватил меня, если бы я упал. Какой выбор у меня был, кроме как двигаться дальше? — Сегодня мы обедаем в компьютерном классе, — объявил я, когда мы с Дафной на следующий день встретились незадолго до ланча. Она сморщила нос. — Почему? — Потому что мне нужен план, а в составление планов входит интернет. — Что за план? — спросила Дафна. — Кстати, — добавил я, не отвечая на её вопрос, направившись к компьютерному классу. — Кэл в понедельник застрелился. — Чтоооооооо? Чтобы её успокоить и избежать большинства вопросов потребовалось некоторое время, но в конце концов Дафна успокоилась и начала помогать. — Хорошо, в Питтсбурге восемь колледжей, которые могут предложить тебе стипендию, полностью покрывающую оплату за обучение. Девять, если посчитать Карнеги Меллон, — объявила Дафна, оторвавшись от списка, который она составила. — Но его мы не считаем, — тотчас отозвался я, качая головой. — Я могу поступить, но стипендию точно не получу. Только если наберу 1600 на экзаменах, и даже тогда... — Они на следующей неделе, — напомнила мне Дафна распевным голосом. Я сдержал стон. — Верно. Так в общем, восемь школ — двести восемьдесят долларов за подачу документов, но это может подождать до января. И мне надо заполнить ПОГФПС*, что значит — мне надо будет поговорить с родителями об их доходах. — Просто попроси маму это сделать, — быстро сказала Дафна. — Быть может. Она закатила глаза. — Какие у тебя к ней претензии вообще? Я понимаю, почему ты злишься на отца, но она-то тебе ничего не сделала. — В этом и суть. Дафна выглядела запутавшейся. Я пожал плечами и объяснил: — Она ничего не сделала. Она не заступалась за меня, не вставала на мою сторону, никогда не боролась за меня — так что на хуй её. Она мне не нужна. — Джастин, ты её не видел, когда пропал на два дня. Она когда пришла к нам домой... — Что, она переживала, что я умер? — спросил я. — Это не делает её хорошей матерью. Гораздо больше требуется для этого, чем просто беспокоиться, жив твой ребёнок или нет. Поверь мне, я знаю. — Так что, хочешь отречься от своей семьи? — Да я уверен, что они уже от меня отреклись. Дафна, задумавшись, прикусила губу. — Послушай, — сказал я, прежде чем она придумала бы какую-нибудь нелепую заумную фразочку, которую смогла бы в меня бросить. — Я не хочу иметь с ними ничего общего. Я начинаю новую жизнь, и они не являются её частью. Что мне сейчас нужно — так это выяснить, сколько эссе писать на рождественских каникулах. — Ну хорошо, хорошо, — пробормотала наконец Дафна, послав в мою сторону слегка недовольный взгляд. — На тебе последние четыре, — проинструктировал я, вводя в компьютер веб-адрес первого колледжа в списке. Дафна молчала несколько секунд и в итоге выдала: — Ты знаешь, что у Slippery Rock** в этом году шесть эссе? Шесть! Я улыбнулся. Очевидно, вселенная услышала мой разговор с Дафной и решила, что всё это полная херня. Потому что кто сидел в гостиной Дебби, попивая кофе и тихо говоря с Виком, когда я вернулся из школы домой? — Мама, — настороженно произнёс я, роняя портфель. Мама мне улыбнулась. — Мило слышать, что ты не забыл, кто я. Я глянул на Вика, а потом снова на неё. — Что ты здесь делаешь? Мама посмотрела на Вика. — Не могли бы вы дать нам минутку, пожалуйста? Ну да. Не приведи господь мы покажем какие-то эмоции перед чужими людьми. Я подумал попросить Вика остаться, но он, казалось, совсем не обиделся, да и в любом случае, наверное, проще просто дать маме то, чего она хочет. Чем быстрее закончится этот разговор — тем быстрее она уйдёт, и меньше шансов на то, что она всё ещё будет здесь, когда заявится Брайан. Он в четверг упомянул, что придёт сегодня, и у меня были планы. Очень грязные. И хрен ли я позволю своей матери всё испортить. — Привет, чувачок, — сказал я, подняв его с пола и пристроив у себя на коленях, усевшись напротив мамы. — Как прошёл твой день? — Па! Папа! — обрадованно залепетал Люк, небрежно хватаясь за мою рубашку. Все остальные гласные, сорвавшиеся с его языка, были просто детским лепетом, но я притворился, что внимательно слушаю на несколько секунд. — Я не знала, что он разговаривает, — довольно сказала мама с другой стороны гостиной. Я взглянул на неё, не в силах стереть с лица гордую улыбку. — Ага. Уже пару недель. Мама тоже улыбнулась. — Он молодец. Я вздохнул, выпрямляясь. — Ага. Ну так, ты выгнала Вика, теперь скажешь мне, что здесь делаешь? — Джастин... — мама выглядела побледневшей. Она глотнула кофе, помолчала, а потом нахмурилась. — Дорогой. Боюсь, у меня плохие новости. Я чуть не перегнулся пополам. Чуть не. Что ещё могло произойти? Каким ещё камнем не швырнула в меня жизнь? Но я вспомнил, что я завязал с этим дерьмом — я больше не буду грустить и расстраиваться. Что бы ни случилось — оно случилось, а я с этим справлюсь, я храбрый. — Что? — спросил я. Люк начал извиваться на моих коленях, желая, чтобы его отпустили, но я не хотел пока. Мама прикусила губу. — Это Кэл Андерсон, милый. Он... он погиб. Я моргнул. А потом рассмеялся. Резко и коротко, словно пролаял. Мама выглядела ошарашенной. — Я знаю, — сказал я, не в силах скрыть из голоса ехидство. Я не был уверен, откуда оно там взялось, но он было. — Ты знаешь? — повторила удивлённая мама. — Но как? — Полиция Питтсбурга заглянула вчера днём. Очевидно, Люк — единственная связь с Кэлом, которую они смогли найти, так что они дали мне знать. И он не погиб. Он себе мозги вынес. Ладонь мамы взлетела и прикрыла рот ещё где-то в середине моего монолога. — О, милый, и ты ходил сегодня в школу? Почему ты не позвонил и не сказал мне? Я бы тебя отпросила. — Мне не нужно, чтобы ты меня отпрашивала. — Джастин... — Я в порядке, — настоял я довольно безжизненно. Люк рьяно пытался освободиться, очевидно, я ему совершенно надоел, и я наконец опустил его на пол. — Ты только за этим приходила? — спросил я, а Люк отправился на охоту за своим гиппопотамом. Мама на секунду замялась, очевидно, задетая моими словами, но она наконец взяла кофе и устроилась на диване. — Ну, я тебя не видела несколько недель, ты избегаешь меня по телефону — не думай, что я не заметила. Я скучаю. — Даже странно, но я по тебе вообще не скучал, — ядовито сказал я. — Джастин! — А папа знает, что ты здесь? — Ну, я не понимаю, почему он должен об этом знать. — Конечно, не понимаешь. — Джастин, сейчас совсем не время, чтобы умничать, — сурово сказала мама, пригвождая меня суровым взглядом. — Я надеялась, что с учётом всех событий прошедших месяцев, ты повзрослеешь. Если ты хочешь быть Люку отцом, то должен начинать вести себя как взрослый. — Это херня, мам. Она вздрогнула от слова, но отошла и нахмурилась. — Я с трудом... — Херня! — заорал я. Люк замер, приклеившись ко мне взглядом. Чёрт побери. — Это херня, — сказал я снова, уже спокойнее, надеясь, что Люк просто вернется к своему гиппопотаму и останется в неведении, что атмосфера накалялась. Он был слишком чувствительным. — Если бы ты вела себя как взрослая, ты бы не действовала у папы за спиной, пытаясь мне помочь. Могу поспорить, он даже не знает, что ты платишь Дебби за нас с Люком. Что ты сказала ему про деньги? Что они для какого-нибудь благотворительного фонда? — А что ты хочешь, чтобы я сделала, Джастин? — спросила мама, и в первый раз за всё время казалось, что она раздражена. — В этой семье есть другие люди, кроме тебя, и другие вещи, о которых мне нужно заботиться. — Верно, — фыркнул я. На полу Люк снова пожёвывал лапу игрушки, но глаз с меня не сводил. Выглядел он обеспокоенным, но в слёзы ударяться не собирался. Мама вздохнула, а потом грустно посмотрела на меня, словно я её в чём-то подвёл. — Я люблю тебя. Ты мой сын. — Когда папа не смотрит, — пробурчал я. Мама поджала губы, но ничего не сказала. Я повернулся к Люку. Сегодня он был в голубом комбинезоне в полоску, хотя утром я одевал его в другой. Очевидно, во время обеда произошёл какой-то казус, повлёкший за собой переодевание. Люк перерастал свой старый размер, и до прошлой недели я переживал, что придётся покупать ему новую одежду, пока не потратил триста долларов, которые мне всунул Кэл. Хоть где-то он сгодился, пока не убил себя. Но неважно. Теперь он мёртв, трусливый ублюдок, а я двигаюсь дальше. — Можешь теперь идти, — сказал я маме, взглянув на неё. Её лицо немного перекосило. — Я только хочу... — Я серьёзно, — перебил я. — Можешь идти. Скатертью дорожка. Она не двигалась ещё секунду, а потом прикрыла глаза и вздохнула. Мне казалось, что какой-то частице меня было обидно, что она не хочет даже бороться, но в основном я вздохнул с облегчением, когда она тихо кивнула, отнесла чашку в раковину и даже не попыталась обнять меня на прощание. Ну её на хуй. Я надеялся, что она никогда больше не вернётся. — Теперь у тебя нет бабушек и дедушек, чувачок, — сказал я Люку, присоединяясь к нему на полу. Люк просиял и протянул своего гиппопотама. — Спасибо, — сказал я, принимая подарок. — И ты всего его обслюнявил, специально для меня! — Папапапапапапапа, — ответил Люк, подтягиваясь вверх за ножку кофейного столика. Он постоял секунду, немного раскачиваясь и крепко держась за стол, а потом он отпустил и пошатнулся, оставшись без опоры, прежде чем свалиться на попу и разразиться смехом. Мелкий чудила. Брайан тем вечером не объявился. Или следующим. Зато пришёл Майкл. — Ма! Я принёс... ой, — Майкл остановился, увидев в гостиной меня с Люком. — Где Ма? Ма! — Я в ванной, мелкий засранец! — крикнула со второго этажа Дебби. — Хватит орать! Я усмехнулся своей книжке по подготовке к экзаменам. — Ну, как тебе живётся за счёт других? — фальшиво поинтересовался Майкл, поворачиваясь ко мне. — О, прекрасно, — ответил я ядовито. — Подумываю бросить школу, превратить нижнюю ванную в лабораторию и варить мет. — Я бы не удивился, — буркнул Майкл, складывая на груди руки и облокачиваясь на стену. Смотрел он злобно, но выглядел он настолько же устрашающе, насколько обычно выглядел я, когда пытался смотреть злобно — примерно, как побитый щенок. В голове всплыл план по примирению Брайана и Майкла, но в мгновение мстительного эгоизма я отпихнул его подальше. Майкл вёл себя, как мудила, а Брайан не заходил меня трахнуть аж со вторника. Так что они оба могли оставаться несчастными и одинокими, мне наплевать. — Остаёшься? — спросил я взамен. Майкл разомкнул руки и подошёл к спинке дивана, привалившись уже к ней, чтобы злобно смотреть на меня с ещё более близкого расстояния. Я прям затрясся. — Послушай сюда, нахал, — напряжённо сказал Майкл. — Ты, может, думаешь, что живёшь с Ма — и можешь вести себя как член семьи, но это не так. Ты не часть этой семьи. Ты не часть вообще никакой семьи. Она слишком добрая, чтобы выбросить тебя на улицу, так что, знаешь, мог бы себя и поблагодарнее вести. Я знал, что я не мог провести следующие двадцать минут или два часа, — сколько он планировал тут пробыть? — и слушать это. Мне необходимо было уйти. — Я благодарен твоей матери, — сказал я, закрывая свою книгу и вставая. — Она со мной добра и щедра. Но за что, чёрт возьми, мне быть благодарным тебе? Ты ведешь себя, как мудак с первой нашей встречи. Доброта твоей матери не даёт тебе права считать, что ты во всём прав, Майкл. — Ты должен быть благодарен, что я разрешаю тебе жить в моей комнате! Она моя, и если бы я не сказал, что тебе можно там остаться, тебя бы сейчас здесь не было. — Я в этом сомневаюсь, — выдохнул я, схватил зимний костюм Люка, потом самого Люка и стащил обоих с дивана. Люк, конечно, расстроился из-за напряжённой атмосферы, и я, пихающий его конечности в костюм, совсем не поднимал ему настроение. — Куда ты собрался? — требовательно спросил Майкл. — Кое-куда надо, — коротко ответил я. Люк закапризничал, когда я мастерски всунул ещё одну руку в правильный рукав. — Майкл, ты что здесь делаешь? — спросила Дебби, спускаясь по лестнице и пребывая в блаженном неведении, что только что прервала ссору. — Ты сказал, что придёшь на обед в воскресенье! Мы уже поели, но в холодильнике осталось немного лазаньи, если ты хочешь. Сегодня был день лазаньи. Джастин, милый, куда ты идёшь? — Надо, — сказал я, застёгивая Люка. Я оставил его на диване и пошёл за своим пальто. — Надо что? — не уступала Дебби. Она дошла до нижней ступеньки и, похоже, её не впечатлил мой изначальный ответ. — Надо кое-что забрать из дома друга, — попытался я. Я натянул пальто на плечи, а Дебби всё ещё подозрительно смотрела на меня, но через пару секунд всё-таки признала мой ответ подходящим. — Ладно. Езжай аккуратно, хорошо? — Я скоро вернусь, — пообещал я и подобрал Люка с дивана. — Хочешь, прокатимся? Ты уже сто лет не сидел в своём кресле. Я проигнорировал взгляд Майкла, которым тот меня испепелял, пока я покидал дом, не прекращая своего одностороннего разговора с Люком, чтобы отвлечься. Если всё пойдет по-моему, этот раз будет последним, когда я увижу дом Андерсонов. В нём было пугающе тихо, и когда я вошёл, то трижды чихнул. Я обнаружил, что электричество отключили, но покопавшись по ящикам и шкафчикам, умудрился отыскать фонарик. Я опустил Люка в манеж, который всё ещё стоял в углу гостиной, вытряхнул кучу старого охотничьего снаряжения и взял себе картонную коробку. Если бы это был фильм Lifetime***, в какой-то момент я разразился бы рыданиями и принялся срывать свои рисунки со стены Сары, но это не был фильм Lifetime. А я ничего не чувствовал, кроме странного умиротворения, когда ходил по её комнате, пытаясь решить, на что Люку может захотеться посмотреть в будущем. Была стопка перекидных блокнотов, в которых Сара постоянно что-то писала, я схватил их и три фотоальбома из шкафа. Чего ещё бы Люку хотелось от матери? Я бросил в коробку несколько её любимых книг, браслет, — она его обожала, — и одеяльце, которое она связала для Люка, но в итоге решила, что в нём слишком много дырок и он скорее запутается или удавится. Одеяло было ужасное. Ужасное. Но я всё равно положил его. Люк издавал капризные звуки из гостиной, но когда я пошёл его проверить, он меня заметил и принялся с восторгом звать. Он стоял ближе ко мне, схватившись руками за сетчатую стенку манежа. Я обошёл дом ещё раз, неуверенно побросав кое-какие вещи, а потом оставил Люка на пару минут одного, пока относил коробку в багажник машины. — Готов свалить отсюда? — спросил я Люка, когда вернулся внутрь. — Па! Папапапа! Папа! — ответил Люк, наверное, это означало «да». Я впихнул его обратно в зимний костюм и натянул ботинки, но остановился, когда положил ладонь на дверную ручку. Вот и всё. Последний раз, как я вижу этот дом. — Скажи пока, — подсказал я Люку, переведя взгляд с заброшенного дома на него. Я помахал рукой. — Пока-пока, дом! — Пак, — сказал Люк, и скорее всего, это было совпадением, но я всё равно счастливо просиял. Потом он тоже помахал на прощание — жест, который он подобрал где-то на прошлой неделе, — и спрятал лицо у меня на груди. Я запер за собой дверь и ни разу не оглянулся. — Даф, — сказал я, когда она взяла трубку позже тем вечером, — мне нужен план. — У тебя уже есть план, помнишь? Я потряс головой. — Мне нужен другой. — Для чего? На следующее утро наступила суббота, и я вошёл в закусочную с Люком в переноске. Я обнаружил там именно то, на что и рассчитывал. — Привет, — сказал я, скользнув за столик напротив Брайана. Брайан, угрюмо пялившийся в свой кофе, поднял взгляд. Я ярко ему улыбнулся. Он смотрел на меня несколько секунд, а потом медленно выдохнул и закрыл глаза, только что не застонал вслух. — Ты сказал, что зайдёшь меня трахнуть в четверг, — напомнил я ему. — Я сказал, что может зайду, — поправил Брайан. Я хотел отметить, что он меня через день трахает уже почти две недели, но знал, что это прозвучит словно закономерность. И Брайан, скорее всего, обозлится и вообще прекратит меня трахать. Упаси нас господь выглядеть предсказуемыми. Вместо этого я принялся расстёгивать ремни Люка; он обнаружил местоположения застёжек, и теперь, когда хотел освободиться, начинал за них дёргать. — Ты выглядишь счастливым, — заметил Брайан. Я вытащил Люка из переноски и усадил его себе на колени. Потом повернулся к Брайану с ещё одной улыбкой. — А так и есть. Брайан посмотрел на Люка, но ничего не сказал. Я бесстыдно завязал разговор. — Знаешь, у меня был целый план заготовлен, по примирению тебя и Майкла. Брайан приподнял бровь. — Неужели? Я закивал. — О да, он был гениален. Ты был бы горд оказаться его частью. Жаль только, что ты не пришёл в четверг. Брайан фыркнул и глотнул кофе. — Милый, тебе стульчик принести? Я поднял взгляд и увидел Сэм, официанта/ку. Сегодня Сэм определённо выглядел больше похожим на мужчину, так что я с облегчением выбрал для него подходящее местоимение. — Да, было бы здорово. — Перекусить чего-нибудь хочешь? — спросил Сэм, потянувшись к блокноту в кармане передника. Я покачал головой. — Нет, спасибо, я не голоден. Брайан нахмурился. — Ты вправду не голоден, или у тебя просто денег нет? — А что, ты бы за меня заплатил? — спросил я, сверкнув на него улыбкой победителя. — Если бы ты потом отсосал мне в туалете. — Серьёзно? Брайан усмехнулся. — Серьёзно. Я усмехнулся ему в ответ. — К несчастью для тебя, я и вправду не голоден. Я позавтракал дома. Брайан пожал плечами. — Ну и ладно. — Стульчик! — объявил Сэм, ставя его во главе стола. — Ну пиздец семейная идиллия, — буркнул Брайан, когда я усаживал Люка на стульчик. — Ты бы не возражал, будь это Гас, — подчеркнул я. — А вот бы, блять, очень даже и возражал. Я закатил глаза. — Он же просто сидит. Не орёт, не швыряется вещами, не лопает свои сопли. В чём проблема? Брайан посмотрел на меня так скептически, будто мой ответ был государственной изменой и нарушением не только его личного морального кодекса, но и кодекса всех мужчин, когда-либо носивших имя Кинни с тех времён, как кельты обосновались в Ирландии. Но когда я только и делал, что улыбался в ответ, он в конце концов сдался и отпил из чашки. Я окинул быстрым взглядом закусочную, ища привычных товарищей Брайана. Стало любопытно, встали ли Тед и Эмметт на сторону Майкла и избегали ли они все втроём Брайана. Возможно. Вероятно, учитывая, что он сидел один субботним утром. — Итак... — начал я, пытаясь придумать какой-нибудь лёгкий переход непосредственно к вопросу. Но прежде чем я смог отыскать таковой, Брайан заговорил: — И чего ты тут делаешь? Казался он раздражённым, но я был уверен, что это лишь напускное. — Хочу, чтобы ты пришел и меня выебал, — прямо сказал я. — Мне семнадцать, и я трахаться хочу, а у меня даже дилдо нет. — Ах, бедняжка, — сказал Брайан насмешливо-сочувственно. — Даже дилдо нет? Я потряс головой. — Не-а. Мне остаётся только практиковать аутофелляцию на полу ванной, пока Люк спит. Это ужасно. — Аутофелляцию? — Брайан казался — посмею ли я это сказать? — впечатлённым. И, может, возбудившимся. — Я всего пару дюймов достаю, но я над этим работаю, — сказал я с усмешкой. Глаза у Брайана от моих слов потемнели, и он усмехнулся, наклоняясь ко мне, тронув щёку языком. — Ну, я с удовольствием помогу тебе практиковаться. — Хочешь меня тренировать? — сказал я, слегка понизив голос. Я придвинулся к нему, ближе, между нашими лицами почти не осталось расстояния. — Хочешь помочь мне трахнуть себя в рот? Увидеть, как мой член исчезает в моей же глотке, и как я глотаю свою сперму? Брайан сглотнул, а потом его глаза метнулись к Люку. Я был уверен, что если бы не он, то Брайан уже схватил бы меня за ворот и утащил из закусочной, а потом целый день трахал бы меня в лофте до беспамятства. Но Люк был, так что Брайан сглотнул ещё, а потом медленно откинулся на спинку дивана, промолчав. Я улыбнулся. — Заходи на выходных. — Ты не можешь найти няню и прийти в "Вавилон"? — пробурчал Брайан, поднимая чашку. Потом он, очевидно, заметил, что кофе кончился и с недовольным лицом поставил её обратно на стол. — На следующей неделе, — пообещал я. — Я сдаю АОТ**** в субботу, потом хочу отпраздновать. Брайан приподнял бровь. — Значит, АОТ? — Ой, точно, их, наверное, не было, когда ты поступал в колледж. Прости. Это аббревиатура от академического оценочного теста, был введён в 1901 как стандартный... ай! — Я знаю, что такое блядский АОТ, — проворчал Брайан, беспощадно выворачивая пальцами моё ухо. — Ай! Ладно, ладно! Сидящий рядом Люк хихикал и хлопал в ладоши. Я послал ему злобный взгляд, когда Брайан, наконец, отпустил. — Я рад, что ты на моей стороне, малыш. Краем взгляда я заметил, что Брайан чуть не расплылся в улыбке, и моё пульсирующее ухо почти того стоило. — И да, я сдаю АОТ, — сказал я, поворачиваясь к Брайану вспомнив внезапно, зачем я это всё затеял. — Я иду в колледж. Не в ёбаный техникум и не в какую-то отстойную двухлетку — а в колледж. На четыре года. Брайан выглядел удивлённым примерно 0,04 секунды. Потом он усмехнулся. — Дай угадаю. Трастовый фонд. Я насупился. — Нет. — Дедушки-бабушки? — Нет? — Дядя? Тётушка? — Нет? — Твой новый папик? — Спасибо за предложение, но нет. Я получу стипендию. — Что, отсосёшь главе отдела финансовой помощи? — спросил Брайан. — Приложишь фото своей задницы к документам для поступления? — У меня есть план, — твёрдо сказал я. — Как очаровательно. Справа от меня Люк начал громко лопотать, и я нырнул в его сумку, ища перекус, который я взял с собой. — Твоя великая схема убедить меня тебя трахнуть — это затянуть меня в разговор, пока ты заботишься о своём ребёнке? — озадаченно спросил Брайан. Я пожал плечами. — Ты мог давным давно уйти. Очевидно, мои разговоры очень затягивают. — А ты бы разве за мной не пошёл? — спросил Брайан, выгибая дугой бровь. — Я что, похож на безумного сталкера? Усмешка Брайана стала мне ответом. — Ну, я бы не пошёл, — твёрдо ответил я. Обнаружив, наконец, пакет с яблочными палочками, я высыпал их на салфетку и подвинул в стороны Люка. Он наблюдал за мной и жадно за ними потянулся. — В любом случае, я здесь не только из-за тебя, — продолжал я. — Мне нужна работа. Дебби уже неделю мандит, что менеджер никак не наймёт нового помощника официанта. — Почему ты просто не попросил работу у Дебби? — спросил Брайан. Я посмотрел на него, как на идиота. — Эм-м, потому что менеджер нанимает, а не Дебби? — Она могла бы за тебя попросить — ты знаешь, это бы гарантировало тебе работу. — Я не хочу, чтобы меня наняли лишь потому, что я знаю Дебби, — сказал я, качая головой. — Это несправедливо, я хочу её заслужить. Брайан уставился на меня. — Это должность помощника официанта. Я с вызовом приподнял подбородок. — И я её хочу, потому что я лучший кандидат, а не потому, что знаю главную официантку. — Лучший кандидат, основываясь на чём? — скептически поинтересовался Брайан. — На твоём выдающемся резюме? А в рекомендациях одни знаменитые помощники официантов? — Можно я тебя запишу в рекомендации? Скажешь им, что ты удовлетворённый клиент. Я надеялся, что больше трёх рекомендаций мне не понадобится. Дебби, Дафна и Брайан — вот и все, кого я мог попросить. — Я тебе приоткрою маленький секрет, — сказал Брайан, наклоняясь ко мне. Я тоже наклонился. — Они на самом деле не звонят, — театрально прошептал Брайан. — Всем похуй, это же должность помощника официанта. — Ой, отъебись, — сказал я, но всё равно рассмеялся. Я схватил патетик сахара и зашвырнул в него, но он умудрился его отбить. — Я просто хочу доказать, что могу справиться сам. Без всякой помощи. Брайан закатил глаза. — Символизм прямо в голову бьёт. Как сковородкой. — Па! — объявил Люк. — Всё? — спросил я, увидев, что все палочки исчезли. — Па, — повторил Люк, толкая салфетку в мою сторону. — Папапапапа... — В-сё, — чётко произнёс я, хоть и знал, что это безнадёжно. — Ф, — сказал Люк, наверное, совершенно случайно. — Ф. Ф! — Мне жаль упускать такой вдохновляющий разговор, — иронично сказал Брайан, — но пора идти. Я посмотрел, как он натягивает на плечи пальто, уже положив на стол чаевые для официанта. — А поцелуй на прощание я получу? — спросил я, радостно улыбаясь. — Поцелуй на прощание для хорошей домохозяюшки? — насмешливо переспросил Брайан. Я притащил его за лацканы пиджака и, перегнув через стол, смял его рот своим. Мы оторвались, как минимум, через минуту, тяжело дыша. — Увидимся вечером? — спросил я, задыхаясь. — Посмотрим, — уклончиво ответил Брайан. Но когда он вставал, на лице его играла небольшая усмешка. — А Люка поцеловать? — подсказал я, для наглядности махнув в его сторону рукой. — Но лучше в щёку, он маловат для твоих французских практик. Брайан фыркнул. — Я даже своего сына не целую. Почему ты думаешь, что стану целовать твоего? Он сто процентов целовал Гаса. Когда никто не смотрел. Я уверен. Но я спустил это ему с рук. — Потому что мой сын симпатичнее, — самодовольно сказал я. — Я тебя умоляю. Ты видел нас с Линдси? Гас прямо пример евгеники*****. — Люк, — сказал я, повернувшись к нему. — Скажи «хер-ня». Можешь сказать «хер-ня»? — О да, научи его ругаться, — бросил Брайан через плечо, уходя. — Будет крутым в подготовительной школе. — Кто умненький мальчик? — я проворковал таким же тошнотно-сладким тоном, каким это обычно делала Дебби. Я скорчил рожицу и защекотал его живот. — Кто умненький мальчик? Люк захихикал, и я просиял. Всё будет по-моему. Всё получится, и всё будет по-моему. Несмотря на всё, я удивился, когда Брайан и вправду заявился после обеда тем вечером. Я еле сдержался, чтобы не наброситься на него, обхватить руками и приняться счастливо визжать, потому что у меня было такое чувство, будто после этого он уронит меня на задницу, пойдёт обратно к джипу и никогда больше на меня не посмотрит. А может, и судебный запрет оформит, чтобы наверняка. А ещё у меня руки были заняты Люком, который был в ужасном состоянии после приёма пищи. Дебби, однако, припёрла его к стенке без всяких сомнений. — Я тебе сказала дать Солнышку передохнуть пару дней! — рявкнула она, когда Брайан вошёл, поднимая на него палец. Для меня это было новостью. — Ты сказала? — спросил я. Голова моя моментально повернулась к Брайану. — И ты что, её послушал? Брайан проигнорировал меня и пожал плечами. — Он меня сегодня выследил в закусочной и потребовал, чтобы я пришёл. Кто я такой, чтобы отказать скорбящему ребёнку? — Скорбящему? Ребёнку? — недоверчиво повторил я. — И я тебя не выслеживал, я тебя случайно там увидел! Дебби повернулась ко мне, лицо у неё смягчилось. — Джастин, милый, я знаю, это не моё дело, но мне кажется, что тебе сейчас это всё не нужно. Что тебе нужно, так это сосредоточиться на тебе самом и Люке. Я сжал зубы, пересаживая Люка на другое бедро. — Я ценю твою заботу, но всем нужно просто перестать предполагать, что я развалюсь на части из-за того, что Кэл покончил с собой. Я в порядке. Брайан взметнул руку. — Слышала? Он в порядке. Ему просто нужно хорошо потрахаться. — Брайан Кинни, твой член может многое, но не исцелить морально, — ровно сказала Дебби, уперев руки в боки. — Мне не нужно моральное исцеление! — настоял я. — О, да, блять, ладно? — сорвалась Дебби. — Деб, — сказал Брайан, и в его голосе почти прозвучала предупредительная нотка. Что за чёрт? Но Дебби замолчала. Они с Брайаном скрестили взгляды, словно проводя немой диалог, безмолвную битву сил воли. Но потом она, по-видимому, сдалась и вздохнула, уронив руки. — Ой, ладно, — покорно сказала она. — Но у вас всего два часа — мне надо в закусочную к восьми. Я просиял. — Спасибо! — И мне это совсем не нравится, — быстро добавила Дебби, снова махнув на Брайана пальцем. — Ты у меня смотри, паршивец. Мне это совсем не нравится. — К счастью, это не твоё, блять, дело, — отрезал Брайан. — Па! — внезапно провозгласил Люк, и я понял, что у меня есть ещё одна проблема. — Дашь мне десять минут? — спросил я Брайана. — У Люка в волосах рис с обеда. — Я могу этим заняться, — предложила Дебби. Я покачал головой. — Нет, Брайан подождёт. Брайан бросил на меня скептический взгляд. — Я того стою, — сказал я, блеснув на него усмешкой, а потом продефилировал на кухню. В конце концов, Брайан подождал. По моей кровати были разбросаны рисунки, книжки по подготовке к экзаменам и другие учебники. — Боже, — прокомментировал Брайан, когда я очистил кровать двумя чёткими движениями. — АОТ в следующую субботу. Потом выпускные, — я присел на теперь свободную кровать. — Хватит говорить, время трахаться. Брайан чуть склонил голову, разглядывая меня. — Снова твоя ерунда? Способ справиться с болью? У меня отвисла челюсть. — Да ёбаный ж в рот, Брайан! — Ладно, ладно, — сказал Брайан, усмехаясь. — Не психуй. Я насупился. — Я всё равно тебя трахну так, что сидеть не сможешь, — добавил Брайан, забираясь на кровать и подтягивая меня так, чтобы я лежал ровно на спине, а он был на четвереньках прямо надо мной. — Я не для того сюда ехал, а потом смотрел, как ты купаешь своего ребёнка, чтобы отказываться потом тебя трахать. Я выдохнул смешок. — Это было не купание. Я тебе как-нибудь разрешу его искупать, посмотришь, как люди умеют кричать. — Я тебе это прямо сейчас покажу, — пообещал Брайан, прежде чем захватить мой рот требовательным поцелуем. — Как мило с твоей стороны, — пробормотал я, когда он отстранился. Он снова наклонил голову, поцеловать меня ещё раз, пока его пальцы расправлялись с пуговицей на моих джинсах и проезжались по моему оживающему члену через деним. Удовольствие стрельнуло прямо в яйца, и я вздохнул, когда его пальцы пробрались за резинку белья. — Ахххххххх... Брайан... Я вздёрнул вверх бёдра, и его ладонь плотно сомкнулась на моём члене, большая, шероховатая, и он воспользовался возможностью стянуть мои штаны и трусы другой ладонью. Я собирался толкнуться вверх, чтобы поцеловать его, стащить его футболку, когда его рука двинулась на моём члене, и взрыв ощущений закатил мои глаза куда-то далеко в череп. Какие-то звуки рвались с моих губ, и звучали они, наверное, не совсем интеллигентно. Брайан дрочил мне, не сдерживаясь, быстро и грубо, и всё, что мог делать я — стискивать зубы и давить стоны ещё в глотке. Моя голова была заброшена назад, насколько это вообще было возможно, мои бёдра поднимались с матраса с каждым движением его ладони, и каждый раз, когда мне казалось, что я могу взять над собой контроль — он снова ускользал. Брайан был безжалостен, такой, блять, тугой и крепкий, и, боже, мозоль в основании большого пальца проходилась по нежной коже прямо так... У меня поджались яйца и зашумело в голове, я знал — счёт на секунды. — Брайан! — Кончай. Сейчас же. Я кончил, выгнувшись на кровати дугой, хватаясь за плечи Брайана, пока оргазм волной прокатывался по телу, швыряя меня из стороны в сторону, словно подводное течение об волны. Упав на спину, я захлебнулся воздухом, постепенно всплывая на поверхность. — Перевернись, — приказал Брайан. Я распахнул глаза, изучая его затуманенным взглядом, а потом осознал, что подрочил он мне, только чтобы сбросить напряжение. И чтобы я дольше продержался во время основного действа. Он так и раньше делал. Наверное, мне бы стоило стыдиться отсутствия самоконтроля, но вместо этого я просиял и перевернулся, в процессе стягивая с себя джинсы. Я услышал, как где-то сверху расстёгивается ширинка и шуршат штаны Брайана. — После этого, — сказал он, проводя рукой по моей спине, — покажешь мне ту аутофелляцию, над которой ты работаешь. Если только ты мне не соврал? Я покачал головой. — Я всего дюйма три могу достать, правда. Знаешь, что аутофелляция уходит корнями в мифологию древнего Египта? — Мм, — сказал Брайан. От штанов он уже избавился, следующей на очереди была футболка. — Бог солнца, Ра, отсосал сам себе и выплюнул семя на землю, создавая Тефнут и Шу. — Откуда ты знаешь эту хрень? Мне казалось, у тебя АОТ в субботу, сразу после этого выпускные экзамены и ребёнок, которого нужно воспитывать, — спросил Брайан. Он поцеловал мой загривок, а потом оставил след поцелуев вниз по позвоночнику, и чем южнее он шёл, тем влажнее и дольше они становились. — Проект по мифологии в девятом классе, — ответил я, тяжело дыша. — Культ Ра, автор Стивен Кёрк. Об этом было на странице слева, в середине третьего абзаца, в конце девятой главы. Брайан остановился. — У тебя, блять, что, фотографическая память? — Ну, не совсем, — сказал я, качая головой. — Я просто могу представить, где в книге находится информация. Не сами слова. На странице справа было начало новой главы, и я помню десятку. Но я не смог бы тебе сообщить, скажем, номер страницы. Или дословную цитату. — Ты ненормальный. — Дафна так тоже может, — запротестовал я. — Вы оба ненормальные, — таков был умный ответ Брайана. — Трахни меня уже, — потребовал я, потираясь задницей о член Брайана. — Я таааааааак возбуждён! Брайан хмыкнул, но секундой позже послышался звук пластика, а потом его палец, холодный и смазанный, толкнулся мне в задницу. Я дотянулся до подушки, притягивая её ближе, зарываясь в неё лицом и хватаясь за углы, когда палец Брайана всколыхнул тёплые расходящиеся по телу волны. Я знал, что он планировал услышать мои крики — это было его любимое занятие, смотреть, как я раз за разом теряю контроль — но мне не хотелось делиться своим удовольствием со всем домом. Я двигался дальше. Кэл покончил с собой, и это был его выбор — а это был мой. Я выбрал жить, двигаться дальше, любить, трахаться, растить своего сына так, как умею. Он сдался, но не я. Я не сбежал. Я никому не позволю меня сломить, ни своим родителям, ни Крису Хоббсу, ни Брайану ёбаному Кинни, я не доставлю ему такого счастья. Брайан ввёл ещё один палец, и я стиснул от жжения зубы. Но в отличие от того вечера в больнице, или вечера, когда я ушёл из дома, я не хотел, чтобы жгло. Я не хотел боли и не хотел сбежать от проблем. От смерти Кэла мне не было больно. Я не запаниковал и не был ей потрясён. Она просто... случилась. А я это пережил. А какой у меня был выбор? Все, кто поддерживал Люка, отпали один за другим, начиная с его матери, которая умерла в сентябре, и заканчивая этой неделей и суицидом Кэла. Я всё, что у него осталось. Я был единственным, кто всё ещё был с ним. И теперь я был совсем один, двигался вперёд, несмотря на тяжесть ответственности, свалившейся на мои плечи, и я не оглядывался. Какой у меня был выбор? Во мне были три пальца, и Брайан проезжался по моей простате с приводящей в исступление лёгкостью. Я зарылся в подушку, стиснув ладони в кулаки. Его дыхание обдало жаром моё ухо, пока пальцы кругами поглаживали изнутри. — Готов? Я приподнял голову, задыхаясь. — Боже, да. Пальцы выскользнули из меня, и я услышал звук рвущейся фольги. Мой член был зажат между моим животом и матрасом, и я задался вопросом, испачкаю ли я покрывало. Наверное. Но мне было всё равно. Всё, что я знал — я возбуждён и готов, и головка члена Брайана прижималась ко входу. Его ладони сжали мои бёдра, и я толкнулся лицом в подушку. Член Брайана скользнул медленно, обжигающий, толкающийся, огромный, и я вскрикнул, зажмуриваясь, когда сквозь меня стрельнула боль. Брайан вошёл на всю длину и остановился. Он был полностью во мне, наполняя меня, растягивая меня, но боль рассеивалась. Стиснув зубы, я приподнялся на колени, чувствуя, как Брайан двигается со мной и обхватывает меня рукой посреди живота. Это движение изменило угол его проникновения, направив член прямо в мою простату, и я изумлённо выдохнул, когда меня прошил пульсирующий жар. Брайан принял это как сигнал к началу. Я был для него готов.