Алиса, ты ли это?

Что делать, когда ты пытался сбежать не пойми от чего, но у тебя ничего не получилось? Как реагировать на то, что ты, вдохнув воздух, мгновенно потерял сознание? Какого размера глаза стоит сделать, если ты очнулся, прикованным к стене наручниками в сыром тухлом помещении, где можно хоть глаза себе выколоть от такой темноты? Саске очнулся несколько минут назад, но уже понимал, что всё, что случалось с ним здесь до этого было просто райской прогулкой. Тело нещадно ломило, складывалось впечатление, что ему просто кости ломали, потрошили на кусочки, чтобы не слепить. Слух улавливал звуки капающих о бетон капель, что повторялись практически через одинаковый период времени, звон оков на руках вторил воде, а странный гул за стеной придавал «особую прелесть» этой какофонии звуков. Противный писк раздавался совершенно рядом, и, казалось, что вот-вот, и он залезет в саму голову, продолжая разносить все там. Учиха прикрыл глаза, стараясь не делать лишнего шума. Хотелось тишины. Нормальной тишины. А ещё хотелось спокойствия. Саске уже чувствовал, как он устал и морально и физически. Саске чувствовал, как ему хочется уже вернуться к своей нормальной повседневной жизни. Быть обычным студентом, слышать противные визги девушек, ссориться с братом и ходить в уже поднадоевший университет, чтобы встретить ЕГО. Глаза широко раскрылись, начиная метаться по помещению, ища своего недавнего спутника, но все, что они могли увидеть — это темноту. Каждый уголок комнаты был пропитан липким противным неведением, отчего в душе зарождалось сомнение. — Наруто?.. Наруто, ты здесь? — голос был хриплым, просевшим, нечетким, отчего Саске сам себе показался столетним стариком с отсутствующей челюстью. В противоположном углу послышалось движение. Шелест одежды повторялся снова и снова, а потом раздался глухой стук и тихий вздох. — Шляпа упала… — в этих словах слышалось столько разочарования, что почему-то не возникало сомнения: это был именно Узумаки. Только он, даже если это происходит в другом мире, мог с такой серьезностью относиться к мелочам. — Удивительно, что тебя волнует только это, учитывая, что мы не знаем где находимся и прикованы к стене без шансов сбежать, — решил просветить Наруто Учиха, надеясь, что хоть это испугает нерадивого фокусника, заставит волноваться. — Ну почему же? Например, находимся мы в подвале у Времени, а сбежать нам действительно не удастся, по крайней мере, без чьей-то помощи, — брюнет готов был поклясться, что в каждом слове Наруто чувствовалась ухмылка и спокойствие. Почему-то это начинало бесить. Парень не понимал, как можно оставаться таким спокойным в подобной ситуации. Как вообще здесь можно быть спокойным? — У Времени? Здесь и такое есть? — в голове отчаянно мелькали строчки из книги, вспоминалась сама история, что была написана математиком, все действующие персонажи, но ни одного воспоминания о Времени. — Ну да. Только не говори, что тебе не рассказали, — цепи лязгнули о пол, раздалось копошение. — Они что, действительно считали, что не рассказав тебе всего, избавят меня от последствий? — Думаю, они решили, что от тебя мне удастся узнать намного больше, — брюнет вальяжно оперся о стену, пододвигая ноги к груди и ложа на колени холодные руки, — тогда сразу вопрос: «Какого черта он приволок нас к себе? Это какая-то особая прихоть?» — Мне показалось, или здесь было больше, чем один? — послышался смех и очередной лязг цепей, вторящий истеричным ноткам. Саске закатил глаза. Он сидел и общался с психом, который чертовски смахивал на настоящего Узумаки, но полностью разнился с ним. Учихе казалось, что он сам сходит с ума. — Хорошо, тогда ответь на эти ДВА вопроса, — сделал ударение на цифре брюнет, всматриваясь в сгорбленный силуэт, — и, думаю, что все непонятки по этой теме будут исчерпаны. Смех стих так же быстро, как и начался. Воцарилась тишина, прерываемая только гулом за стеной и противным писком, который все же понемногу заползал в и так переполненную голову бедного парня. Брюнет скривился, ощущая, как его ноги уже окоченели, тело пробирал холод, из-за чего оно начинало мелко трястись. Шляпник молчал. Молчал и Саске. Молчал хотя бы потому, что не понимал, почему Наруто внезапно затих и скрючился еще больше, словно нуждался в защите. Он думал, что в вопросах, которые он задал, нет ничего странного или тем более опасного, но, видимо, Шляпник так не считал. Прошло минуты три, парень уже не рассчитывал услышать ответ и начал считать капли, что с особым грохотом падали на пол. Он вспоминал о старой китайской пытке, когда человека связывали и садили на стул, после чего ему на голову медленно капали капли. Он думал о том, что все-таки китайцы были слишком изобретательными и жестокими людьми, так как после такого человек просто-напросто начинал сходить с ума. Он задавался вопросом, может ли поехать крыша, если эта вода капает тебе не на голову в полной тишине, а разбивается о пол где-то неподалеку. На двадцать шестой капле прозвучали первые слова: — Все в нашей стране тем или иным способом подчиняются Его Величеству Времени. Можно считать, что именно он властвует в этом мире, — голос был настолько тих, что брюнет сначала подумал, что ему послышалось, что он, возможно, уже начинает сходить с того самого ума. — А как же Белая Королева? — сразу схватился за нить Учиха, собираясь узнать больше, чем до этого. Раздался тихий смех, пропитанный легкой иронией, заставляя задуматься о правильности своей теории. — Что Белая, что Красная королевы, просто-напросто разбалованные родственники, которые никак не могут решить спор своего детства, и из-за чего постоянно перетаскивают меня и пытаются поймать. На самом деле они — никто. Простые глупые дети, которые правят только своими королевствами, что ограничиваются дворцом и маленьким городком вокруг него, но не всей страной. Их полномочия всегда ограничивались немыми законами Времени, — лязг повторился, послышались тихие шаги приближения. Саске скептически приподнял бровь. — И в чем заключался этот спор детства? — брюнет наклонился ниже, выдавая этим свою заинтересованность, которая с каждым словом возрастала. — Что же должно было произойти такого в детстве, чтобы началась межкоролевская бойня за тебя? — Хех, никто толком и не помнит, так как было это очень давно, еще когда они пешком под стол ходили, — зажегся маленький свет, позволяя Учихе увидеть бледное лицо Шляпника. Тот, сложив ладони вместе, издавал маленькие лучики, что исходили из кончиков пальцев, — но, вроде бы, вся проблема была в каком-то пустяке, что, естественно, высшим слоям общества всегда кажется грандиозной проблемой. — Тогда кем же тогда являешься ты? — Саске всматривался в тусклые голубые глаза, что с некой опаской смотрели на него, — ты же тоже не совсем простая личность, раз за тобой охотятся представители королевской семьи, которые готовы решить детский спор любым путем. Блондин закусил щеку. Было заметно, что он сомневается, это явно читалось в его глазах, что нервно перебегали с брюнета на свои руки. Он играл пальцами, нервно ими шевеля, можно даже было уловить легкую дрожь на их кончиках. — Я некого рода проводник, сохраняю баланс, не позволяю одной стороне стать сильнее друго… — Но Шикамару сказал, что преимущество на нашей стороне? Это получается, что он имел ввиду Белую королеву? — чувствовалась некая несостыковка между словами двух людей, что изрядно путала ситуацию. Наруто направил палец на лицо брюнета, пуская маленький лучик в его глаза, заставляя того жмуриться. — В неком роде он прав, но есть огромная разница между этими сторонами. Видимо, мартовский заяц забыл уточнить одну маленькую, но не менее важную деталь: моя помощь Белой королеве состоит в том, что я не помогаю Красной, тем самым не позволяю случиться войне, которая точится хоть и в маленьких, но в весьма прогрессивных крупицах между двумя государствами. Учиха потер переносицу. Всё было очень просто, но в то же время весьма запутанно. Возникало еще больше вопросов, но парень понимал, что не на все он сегодня получит ответ. Особенно те, что связаны с его преследованием со стороны одной маразматички. Наруто шевелил пальцами, позволяя лучикам перебегать по стенам и лучше рассмотреть то место, где они невольно стали заложниками. Повсюду находились россыпи трещин, ужасных мокрых пятен и стекающие дорожки воды, что повторяли углубления на стенах. Здесь было противно. Наверняка бы любой мизофоб уже в истерике бы орал и просил выпустить его отсюда. — Зачем ты нужен Времени? — Я знал, что ты задашь этот вопрос, — слабая улыбка озарила полосатое лицо, а глаза устремились прямо на брюнета. — Время не любит когда забирают его. — Что? Шляпник покачал головой. Его противная шляпа опять находилась на своем законном месте и словно насмехалась над здравым смыслом, который отчаянно пытался Саске найти во всем, что с ним происходило. — Давным-давно, когда всё только начиналось… — Только не говори, что ты мне решил сказку прочесть. Руки в наручниках понемногу начинали неметь, от постоянного трения там остались красные полосы. Учиха чувствовал, как по запястью уже стекают маленькие струйки его крови, а в нос ударил слабый металлический запах. — Увы, если бы это всё было сказкой, — разочарованный вздох заставил Саске ухмыльнуться, — но это просто правда. Так уж получилось, что не все мы в детстве способны совершать правильные поступки. — Мне кажется, что ты и сейчас не в состоянии их совершать. Тяжелая дверь со скрипом открылась, пропуская сквозняк и заставляя поежиться. Учиха с раздражением посмотрел на побеспокоившего их мирный разговор, а Узумаки сжался, пряча пальцы в карманы своего пиджака и прекращая подавать свет, погружая помещение в темноту. — Неужели, Шляпник, ты надеялся, что сможешь бегать от меня всю жизнь? Как был глупцом, так и остался. Блондин сжал зубы, отворачиваясь к стене и сжимая кулаки в карманах. Тем временем их гость медленно подходил, позволяя свету из коридора на минуту осветить его лицо и заставляя Учиху нахмуриться. Если он и не был здесь хорошо знаком с этим человеком, то в своем мире ему хватило общения, и больше он не хотел возвращаться к тому ужасному опыту, даже если это происходило в какой-то гребанной Стране Чудес. Там, где ходить голым — карается четвертованием, где можно уменьшиться с помощью какого-то несчастного сиропа, от которого несет за километр, где парня заставляют одеть женские шмотки, и это будет очень обыденно выглядеть, где странами правят бабы, которые поссорились наверняка из-за игрушки, где можно легко сойти с ума. Определенно, что-то в понимании Саске наебнулось. Что-то пошло не так. Он еще раз взглянул на человека, отмечая поразительное сходство, точнее отсутствие различий. Черные длинные волосы были, как всегда, завязаны в тугой хвост, превращая тем самым лицо по форме в некое подобие луковицы. Желтые глаза противно сверкали на бледном как мел лице, ядовито осматривая и отравляя воздух, что чувствовалось шкурой и легким холодком. Фиолетовые тени еще больше придавали его взгляду странного, намного больше безумного блеска, чем у всех вместе взятых, которых встретил Саске за все время здесь. Длинная фигура была обтянута какой-то непонятной черной мантией, что словно липла к телу и сковывала движения, так как двигался человек словно мумия. Так натянуто, как только можно. — Ну же, — продолжал слащавый голос совсем близко, а потом Учиха увидел, как длинные ногти затрагивают подбородок Наруто и поднимают его, впиваясь гипнотическим взглядом в глаза. Он не понимал, как этот медленно двигающийся гость оказался возле Узумаки так быстро. — Наруто, ты что, не рад меня видеть? Не соскучился? Что, даже не думал обо мне? — Стал бы я думать о таком дерьме, как ты, — Узумаки отводил глаза, стараясь не смотреть на бледное противное лицо. Тонкие губы исказились в злобном оскале, а несколько выбившихся прядей из хвоста полоснули блондина по полосатой щеке. — Знаешь, я впервые услышал настолько длинную фразу из твоих уст, — Время наклонялся все ниже и ниже, заставляя Шляпника сжиматься еще сильнее. Учиха мог поклясться, что он слышал бешеное сердцебиение испуганного человека. — Неужели я, наконец, вытяну жизнь из жизни? — Отойди от него. Собственный голос казался слишком чужим. Слишком грубым, слишком нереальным. Он не думал, что из него вылетит что-то подобное, но как только Учиха увидел, как этот ненормальный наклоняется к Шляпнику, в груди взыграла буря эмоций, а язык уже летел перед ним.