Ложь

      Каждому человеку хоть раз в жизни снились плохие сны. Я не исключение. Часто со мной такое бывало, но, как только Ник протягивал руку и прижимал меня к себе, все проходило. Плохие сны отступали, я знала, что нахожусь в безопасности рядом с ним. Открыть глаза оказалось труднее, чем я думала, почему-то даже при больших усилиях, мне это удавалось плохо. Моя рука сама потянулась к подушке, которая находилась рядом, ощупав ее, после и кровать, я поняла, что моего молодого человека на месте нет. Странно, мы всегда просыпаемся вместе. Но более странным является нехарактерный для нашей спальни запах. Откуда-то с кухни пахнет свежими булочками и чаем с мятой. Так пахнет мой дом, дом, в котором и я выросла. Глаза распахиваются настолько широко, что перед ними появляются разноцветные круги. Становится немного дурно. От понимания того, что мой плохой сон вовсе не сон, в груди щемит. Слезы наворачиваются на глаза и, уткнувшись в подушку, я плачу навзрыд.       Кровать прогибается от веса чьего-то тела. Это мама. Ее рука касается моей головы, она нежно проводит по моим волосам, шепчет мне слова утешения. От ее голоса становится немного лучше, запах мяты окутывает меня, от чего я поднимаю на нее взгляд и смотрю на родное лицо. Она всегда поила меня этим чаем, когда мне было плохо. Осторожным движением она вытирает мои слезы и протягивает чашку. Мои руки оказываются мне служить и чашка слишком тяжелая, но половину ее содержимого я разливаю на кровать. Мама лишь качает головой. Нижняя губа снова начинает дрожать, слезы наполняют мои глаза. Мне жаль, себя жаль. Как спустя три года жизни с Ником я не заметила, что с красивой девушки превращаюсь в жалкое существо? — Я говорила, что он тебе не пара, — поучительным тоном говорит мама, в ее голосе я слышу нотки сожаления. Или же она сожалеет о том, что ее дочь такая дура, или о том, что не остановила меня, когда я бросилась с головой в омут любви. Надеюсь, что второе. — Слушать нужно меня, Трис. Когда ты это уже поймешь?       Я качаю головой, не хочу слушать ее поучительную речь, в которой каждое слово напоминает о моих ошибках. Тем не менее, слушать ее мне приходится. Уйти некуда. Я громко хлебаю свой чай, знаю, что ей это не понравится. Манеры — ее главный конек. Сейчас мама начнет мне и об этом рассказывать, упрекать в своей любимой манере. Но я надеюсь на другое, на то, что она уйдет, не выдержав меня и моего поведения. — Мам, — наконец произношу я, понимая, что она, все же, не собирается уходить. — Что со мной не так? Почему? — С тобой все в порядке, — отвечает мама и съедает мое печенье, от вида которого воротит. — Все было ясно с первого взгляда на этого мужчину. Да, он хорош собой, да умен, но его коварство, манера речи… Выдавали его. Таким не нужны ни семья, ни дети, ни жены. Поверь мне. Взгляни на папу. Да, он тоже достаточно симпатичный, но изначально он стремился создать семью и постоянно уделял мне время. А Ник твой занят был лишь собой и своим статусом в обществе.       Мама снова права и знала все с самого начала, а я была слепа. Не хочу больше заводить серьезные отношения, обойдусь интрижками и нужно снова устроиться на работу, чтобы занять свободное время.       Вскоре мама покидает мою комнату и я осталась здесь в одиночестве, поперек кровати лежать, и ни о чем не думать. Я чуть приподняла голову и взглянула на часы. Эрик обещал придти к семи часам, сейчас почти половина восьмого. Наверняка он уже и забыл об этом, врать мне для мужчин, видимо, как хобби. Подойдя к окну я вижу, что он сидит внизу на лестнице. Странный, ждет зачем-то. А мне и вовсе никуда не хочется, мне кажется, что я устала и ноги ватные. Но придется выйти к нему, некрасиво с моей стороны игнорировать Эрика.       Поспешно одевшись, выбегаю из дома, предупреждая маму, что ухожу на неопределенный срок. Шанс, что он разрежет меня на маленькие кусочки и скормит собакам есть всегда. Я не знаю этого мужчину, даже не помню лица. Лишь запомнились серые глаза и больше ничего. Он меня сначала не заметил, а лишь через несколько секунд вскочил, будто увидел что-то ужасное. — Если ты будешь и дальше терзать себя ночами и обвинять во всем только себя, то с тобой случится что-нибудь ужасное, — Эрик смотрит на меня и немного улыбается. — Тебя нужно отвлечься. Я с друзьями отдыхаю в загородном доме, выходные ведь. Едешь? — Пускай случится, ведь хуже уже не будет. Вези меня, куда захочешь, — отвечаю я не раздумывая, терять уже нечего.       Снова он качает головой, снова я сказала глупость. Пусть думает, что хочет, мне все равно.       Половину вечера в компании его друзей я чувствовала себя не в своей тарелке. Они почти все старше меня, жены его друзей достаточно взрослые женщины и, судя по всему, подруги. Мне среди них не место, но я отчаянно пыталась вписаться. Все выпивают, в их числе и Эрик. И лишь к полуночи я поняла: что в незнакомой пьяной компании, среди людей которой я знаю лишь одного и то, не дольше суток. От города мы достаточно далеко и пешком не дойти, а на такси снова нет денег. Сейчас мне страшно. Я засмотрелась на яркий огонь костра и, кажется, верчу в руках кусочек чуть обгоревшего мяса. — Трис, — из ниоткуда взялся Эрик и его голос меня напугал. — Ты устала? Если хочешь, иди спать. В доме много комнат, выбирай любую. — Да, пожалуй, — вздыхаю я. — Я видела окно в крыше, хочу в этой комнате спать. Видела такое только в кино.       Он лишь кивает, я желаю всем приятного отдыха и плетусь в дом, в который за весь вечер я так ни разу не зашла. Комнаты слишком большие для загородного домика, владельцем которого является друг Эрика. Кажется, Эд. У Эда очень смешная жена, которая постоянно что-то говорит, временами перебивает мужа, но речь ее грамотная и похожа на музыку. Она умеет привлечь внимание. Именно эта пара привлекла мое внимание больше остальных. Остальные мужчины и женщины вполне обычные люди, каждый из них со своими проблемами, тараканами в голове и скелетами в шкафу. Скорее всего вся компания, состоящая из девяти человек, давно сформировалась и их можно назвать друзьями. Они делятся друг с другом секретами и обсуждают такие темы, от которых мне становится неловко. Тема о сексе их вообще не заставляет краснеть или смущаться. Конечно, это без подробностей и даже местами интересно. Я заметила одно: все друзья Эрика женаты, он один не переживает по этому поводу, не умиляется парочкам и не чувствует дискомфорта. А мне было очень неловко и дело не в разнице в возрасте. Хотя, пять или шесть лет — это не разница вовсе. У них уже семья, у кого-то даже дети, которых на выходные отправили к бабушкам. Я тоже могла бы быть сейчас замужем, возможно, даже иметь уже своих детей, но у Ника были другие приоритеты. Как я могла быть настолько слепа? Как я могла потратить лучшие годы жизни на него? От старых воспоминаний слезы катятся сами, лицо горит и в горле встал огромный ком. Хочется домой и реветь в голос, но я терплю. Мне нельзя быть одной и слушать наставления мамы, а ведь еще и с отцом я не виделась. Он спокойнее мамы и воспринимает все, как есть. Что случилось, то случилось — это его правило навсегда и я рада этому.       Спустя несколько минут на улице наступила тишина и в доме слышны шаги. Лестница на второй этаж немного скрипит и я слышу, как кто-то поднимается. Я утыкаюсь в подушку и пытаюсь не сопеть. Пусть идущий сюда подумает, что я сплю. Не хочется ни с кем разговаривать. По звукам я поняла, что позади кто-то раздевается и кровать прогибается рядом со мной, но никто ко мне не прикасается. Я чувствую лишь запах дыма, алкоголя и сигарет. Так пахнет любой здесь присутствующий мужчина, но свободен среди них лишь один. Вот и начинает происходить то, чего я так боялась: снова воспользуется и выкинет ночью в нескольких десятках километров от дома. Натягиваю одеяло выше и это выдало меня перед Эриком. — Вот снова ты так делаешь, — смеется чуть пьяный мужчина. - Да, знакомы мы с тобой мало и оснований доверять мне у тебя нет, но, если бы я был маньяком, то я бы сделал свое грязное дело еще вчера. Удобный же был момент: поздняя ночь, пустая трасса, расстроенная девушка. Сейчас полный дом людей и бояться тебе нечего. — Я вовсе тебя не боюсь, — возмущаюсь я и поворачиваюсь к нему лицом. — Не похож ты на маньяк, ни чуть. Просто неловко ощущая себя с тобой в одной кровати, чувствую себя… Ужасно. — Я понял тебя, — отвечает Эрик мне. — Гони эти глупые мысли прочь. Ты трезва, одета, я тоже в одежде, ты ко мне не пристаешь, да и я к тебе тоже. Значит все в порядке. Ты даже больше, чем приличная девушка.       От его слов даже поднялось настроение. Впервые за последние несколько месяцев я слышу про себя что-то, кроме: «дура» и «идиотка». Мужчина ложится на спину и кладет руки под голову. Свет из-за на половину открытой двери падает прямо на его тело и по коже моей бегут мурашки. Я никогда не видела такого красивого мужского тела. Мне, конечно, нравился Ник, но таких, как Эрик я видела только в кино. Его мышцы огромны, накаченная грудь медленно поднималась и опускалась при дыхании. Очертания мускул под тусклым светом были слишком явными. Я сглотнула ком и, по-моему, слишком громко.       Эрик с пол часа просто смотрел в потолок и молчал, а я иногда посматривала на него и не отдавала этому отчета. Взгляд невольно пробегал по его телу. Но тут я услышала странные звуки, очень похожие на женские стоны. Вот такого я не ожидала. В доме полно народу, а на первом этаже кто-то явно громко и активно занимается сексом. Почему я часто испытываю это ощущение: кто-то делает что-то непристойное, а стыдно мне? Мужчина рядом лишь рассмеялся. — Это кошка, — отвлекаю я внимание Эрика и от этой глупой фразы мне становится смешно. — Это точно не кошка, — смеется Эрик в голос очень громко и наверняка его слышно внизу. — Это люди.       Прекратилось это спустя лишь час и заснуть под эти звуки было невозможно, хоть они были и негромкими, но от них в комнате повисло напряжение. К счастью, ничего не пришлось больше говорить и я уснула сразу, как только наступила тишина.