Капитолийка на Голодных играх

5 лет спустя

                        Уже прошло много времени с тех пор, как повстанцы одержали победу в революции. Но лавры победителя достались не тому человеку. Элизабет умерла… И я не смог её защитить.       Все эти пять лет мы с Китнисс живём в седьмом дистрикте. Здесь нас не трогает эхо тех событий. Хотя жизнь простых людей стала гораздо лучше, мне нечего делать в свите президента Коин. Ее, как и Сноу, ослепила власть и теперь она все делает для своей выгоды. Единственное, что и вправду пошло к лучшему — отмена Голодных игр. Теперь обычные люди могли не бояться внезапной и неминуемой гибели «во благо Панема».       И говорить спасибо нужно той девушке, что похоронена под склоном горы. О ней уже никто и не вспоминает. И лишь ко мне она приходит по ночам. Я всю ночь говорю с ней, а под утро обнаруживаю, что вся подушка мокра от моих же слез. Китнисс давно уже перестала спрашивать причину моего горя, потому что прекрасно знала ответ. Я не смог отпустить Элизабет из своего сердца.       Я стараюсь чаще оказываться в лесу — Джоанна пристроила меня работать дровосеком. И честно признаюсь, это было лучшее, что произошло со мной после смерти Элизабет. Я видел ее в лучах утреннего солнца, что напоминали ее такую чистую улыбку. Я слышал ее голос в тихом шелесте листвы, который, казалось, шептал мое имя. Я знал, что это всего лишь помутнение моего разума, и тем не менее я не хотел ничего менять. Да и дома меня не покидало чувство, что Элизабет рядом со мной. Я видел ее в нашем с Китнисс подрастающем сыне, которого я очень полюбил. Вот только очень жаль, что мать этого сына не Элизабет. Впрочем, теперь уже ничего не исправить.       Я мог бы просто стать одиночкой. Жить вдали от всех и все также вспоминать Элизабет. Да только чувствовал себя обязанным перед Китнисс — из-за революции она лишилась возможности ходить, поэтому я продолжал ухаживать за когда-то любимой девушкой. Но вот чувств никаких не осталось. Как и смысла жизни. Я жил лишь для своего сына. Все остальное было ненужным. Нужным разве что была память о той, кого забыл весь мир.       Джоанна тоже не понимала, как могли забыть истинную героиню. Поэтому рядом с этой чуть диковатой девушкой я мог быть собой и даже время от времени ронять слезы на ее плечо. Она помогала справиться с болью, но никогда бы не смогла заменить Элизабет. Таких людей, как эта несносная девчонка, просто не существовало. Хотя именно они могли кардинально изменить и нас, и наш мир. Вот только уходят они слишком рано. Наверное, Бог забирает только лучших. Остальным приходится загибаться в так называемом аду, который мы сами же создаем. Что же, разумная плата за все наши ошибки.       Я очень долго боялся признаться сам себе, что действительно скучаю по Элизабет. В конце концов если бы не она, я был бы мертв, а Панем никогда бы не узнал, что такое спокойная жизнь. Самоотверженность — главное качество моей навеки любимой девушки. Забыв все на свете, она пыталась защитить даже тех, кого не знала. Элизабет была слишком молода и чиста. А о ее доброте ходят легенды даже сейчас, несмотря на то, что имя и ее великие дела были забыты. В этом проявляется безрассудство людей — они никогда по-настоящему не ценят то, что является самым важным. Грешен, я и сам такой же. Я не должен был пускать все на самотек. Только от меня зависело, окажемся ли мы вместе с Элизабет, или же все разлетится в пыль. Но я не сделал ничего, что хоть ненадолго могло удержать Элизабет со мной, а не где-то за облаками.       Мои ошибки стоили слишком дорого. Я потерял того человека, что с самого начала верил мне. От каждого моего слова воодушевлялся на великие свершения. Это была Элизабет. И благодаря ей я чувствовал себя нужным. Это ведь самое важное чувство для каждого человека. Но я это так нелепо упустил.       Однако я хотя бы понял, в чем моя ошибка. Люди же забыли эту революцию, будто ее никогда и не было. Отмена Голодных Игр всем казалась чем-то само собой разумеющимся, и никто даже не вспоминает, каких усилий стоило этого достичь. Это даже как-то обидно. Хотя люди никогда не ценили чужих стараний. И в этом нет ничего удивительного.       И все же я очень надеюсь, что в скором времени Панем будет знать своих героев. А пока мне ничего не остается, как раствориться во времени и оставить после себя все то, что так хотела сохранить и защитить Элизабет. Это мой путь, и я пройду его в память о ней.