только поцелуй

Наполеон захлопнул за собой дверь и приник к ней спиной. Он не спал сутки и чертовски устал. Сейчас спасением казалась тёплая постель, ради которой можно было послать к чёрту расслабляющую ванну. Бросив связку ключей на гладкую поверхность дубового комода, Соло направился гостиную. Каким же было его удивление, когда чья-то грубая рука схватила за плечо, дёргая назад. Если бы Наполеон не был таким уставшим, он бы смог ощутить в воздухе запах чужого одеколона, понять, что в его номере кто-то есть. Резко разворачиваясь, американец был готов увидеть кого угодно, только не своего русского… коллегу. — Какого чёрта ты тут делаешь? — выпалил он, не пытаясь скрыть удивление. Чуть ленивое и чуть циничное, но, всё же, удивление. — Тебя жду, — буркнул Курякин, продолжая сжимать плечо мужчины, словно то было только для этого и предназначено. Темнота скрывала характерное лицо большевика, но Соло и без того знал, что тут хмурится. И что у него в голове? Чёртов молчун никогда не ответит толком. — Зачем, позволь узнать? — дёрнув плечом, Соло развернулся и прошёл-таки в гостиную. — Думаю, сейчас нам лучше держаться вместе, — столь же глухо произнёс Илья, возвышаясь на пороге. Во мраке ночи он казался особенно грозным и молчаливо-непредсказуемым. Американец включил торшер, невольно желая немного света, который залил нежно-абрикосовым бликом просторную комнату. Взгляды мужчин встретились. Первым «сдался» большевик. Напрягшись, он сморгнул и отвёл взгляд в стену: — Я смущаю тебя? — Что-что? По-моему, всё наоборот, — усмехнувшись, несколько самодовольно отозвался Наполеон. Принявшись развязывать узел своего галстука, он блестящим взглядом рассматривал профиль русского, который делал вид, что в винтажном узорчатом рисунке обоев есть нечто невероятно интересное. — Я хотел уточнить, не помешает ли нам то, что случилось… сотрудничать, — как можно суше произнёс, наконец, Илья. — А что случилось? — Соло скинул галстук и пиджак на кресло. Курякин резко развернул голову, впиваясь в спокойно-равнодушное лицо американца. Притворялся тот или правда забыл? Сутки назад они поцеловались. По-настоящему, с языками! Это было очень приятно. У Курякина до сих пор что-то тёплое разливалось внутри грудины, стоило вспомнить, как чужой язык сплетался с его собственным. На губах так и остался кофейно-мятный привкус… Илья невольно облизывался, как бы поглощая воспоминания о фантастическом моменте. В душе большевик знал, что ему стоит забыть об этом, вычеркнуть, сжечь. Это аморально, пошло и развратно. Но, чёрт возьми, голова отказывалась принимать во внимание этот аспект. Ему очень понравилось целоваться с Соло. Плевать, что тот был мужчиной. Плевать, что они по закону жанра должны подкалывать друг друга и только… Или не плевать? .. Курякин сглотнул, теряясь и невольно погружаясь в воспоминания. Потому он не видел, как Наполеон тихо ухмыляется «в усы». Конечно, тот помнил всё. Да и находил блондина довольно привлекательным типом. Вот только поцелуй, хоть и приятный, не стал для него событием века, чего не скажешь о русском. — Я говорю о… — Илья замок и нахмурился. Создавалось впечатление, что он хочет что-то сказать, но боится. Ярость кольнула дно души, смешиваясь с растерянностью и ещё каким-то отвратительным чувством. Неужели Соло забыл? Наверное, для него это было будничное дело, не имеющее никакой смысловой нагрузки… — О чём же? — хохотнув, Наполеон медленно двинулся на Курякина. Тот был больше американца и выше, но не он владел ситуацией. Сейчас мужчина казался просто «большим потерявшимся ребёнком». Нравилась ли Наполеону эта некая власть? Ещё как. — Если ты не помнишь, то я тоже забыл, — как можно холоднее ответил русский, невольно всматриваясь в очи Соло, что стоял уже так близко. — Значит, будем вместе не помнить? — мягко спросил брюнет, поднимая руку и касаясь чуть мятого воротника рубашки. Тёплые пальцы задели шею и Илья ощутил, как тысяча мурашек побежала по спине, унося куда-то в рай. — Значит, так, — резко отступив за порог, кивнул Курякин. Теперь его лицо скрывала чернильная темнота коридора. — Тогда я пойду спать, — с хитринкой во взгляде улыбнувшись, Соло развернулся и направился через гостиную к двери спальни, — доброй ночи, большевик. — Ночи, ковбой. Приоткрыв дверь спальни, брюнет взглянул на Илью из-за плеча: — А если ты о поцелуе, то это было на высоте. Не знал, что дети процветающего коммунизма способны на подобное. Курякин сжал кулаки, глядя уже на закрытую дверь спальни, за которой победителем скрылся Соло. И сам не знал, почему так предательски колотится сердце.