Две судьбы, одна дорога. Упасть в небо.

      Это достаточно утомительно, знаете ли, постоянно быть настороже. Час за часом тренировать мышцы не двигаясь с места, опасаясь быть замеченным, тревожно вслушиваться в тишину коридоров. Напряжение – расслабление. Вдох – выдох. Без возможности оценить свои успехи, узнать, стоит ли прилагать усилия или избрать другой путь…       Я выходил из себя, страстно желал перевернуть кровать, закричать во все горло, разбить кулаки в кровь о стену. Сделать хоть что-то. Почувствовавшее возвращение силы тело требовало свободу, стремилось сбросить оковы, столь долго сдерживающие жажду движения, заложенную на подсознательном уровне. Но страх, страх помогал держаться. Осознание того, что за неосторожность придется заплатить полной неподвижностью на неизвестно сколь долгий период пугало до дрожи где-то в глубине грудной клетки. Однако, так же было понятно, что в один день эти причины перестанут казаться столь уж важными и я обнаружу себя качающимся на ржавой оконной решетке как обезьяна.       Мозги уже пухли, снова и снова продумывать варианты полного и незаметного осмотра комнаты – напряженное многочасовое прослушивание территории выявило короткое подозрительное жужжание примерно раз четверть часа. Я был уверен, что где-то уже слышал подобное, но никак не мог вспомнить, что его издает. Днем я - как на ладони. А ночью... Кто ж его знает, может быть они достаточно параноики, чтобы установить камеру с прибором ночного видения. Так и не придумав какого-либо адекватного плана, я закрыл глаза и провалился в тревожный сон.       Резкое движение воздуха и громкий хлопок у самого лица заставили меня распахнуть глаза и инстинктивно отшатнутся. Мышцы спины тут же отозвались протяжной болью, а поясницу свело. Зашипев, я выругался сквозь зубы и тут же застыл от ужаса – мой секрет был мною только что раскрыт. Мне конец! - Не надоело еще статую изображать? - прохрипел кто-то сверху знакомым голосом.       Я с трудом поднял голову, шея скрипела так, будто принадлежала мертвецу – сложив руки на груди, надо мной стоял человек с забинтованным лицом.       Небольшие зазоры у глаз и рта позволяли видеть покрытую кровавыми корками плоть, уже подзажившие шрамы «украшали» шею до самого края потрепанной футболки. Он был худощав, но в моем мире подобное телосложение называют поджарым – словно у волка, каждую секунду готового к прыжку.       Во взводе такими были только я и Сокол. - Это ты? – мой хрип и вовсе резал слух. – Сокол? - Можно и так сказать, - хмыкнул он и отошел к неизвестно когда появившейся кровати у противоположной стены.       Зачем я спросил? Голос же до боли знаком, так что кем ему еще быть?! Еще эти бинты. Он вылетел из окна правее, оттуда пламя полыхнуло – ожоги это вообще кошмар… Особенно на лице. Сколько же операций он перенес? И вряд ли местные врачи были деликатны… Смени тему, болван! - Что надо мной? Камера? - Старая вытяжка с вентилятором, - он с размаху плюхнулся на матрац, от которого в воздух взлетело облачко пыли.       Идиот! Я – идиот! Вот почему этот звук был так знаком! Столько времени в пустую.