Цена

      - Снова сидите один, герр Гиммлер? – Рейнхард подошел к окну, развел бархатные шторы, прищурился от полуденного света.       - Не в-ваше дело, Р-рейнхард, - подал голос озябший Генрих, сильнее кутаясь в одеяло. Он сидел в своем кабинете, в загородном доме, и Рейнхард поутру приехал к нему.       - Какого черта не разведете камин, не вызовите слуг? В самом деле, Вы хуже ребенка! – обернулся Гейдрих.       - …и п-пока еще твой начальник, - хмуро ответил Генрих, очерчивая взглядом силуэт гостя. Гиммлер нахмурил брови.       - … пока еще, - повторил Рейнхард, проведя рукой по собственной шее. Он прошел к следующему окну, даруя ему судьбу предыдущего, - …а что будет потом?       - Потом? – неуверенно переспросил Гиммлер, устраиваясь в кресле поудобнее, с ногами, тут же окружая их одеялом.       Ему наконец-то удалось согреться: - Потом ничего не будет, - протараторил рейхсфюрер.       Повисла неловкая пауза. Рейнхард заподозрил, что его начальник что-то недоговаривает.       - Почему Вы один? – надавил Рейнхард.       - А с кем я, по-твоему, должен быть? – скучающе парировал Генрих, подкатил глаза, как от очередного томного допроса, где в роли нестреленой утки был он сам.       - С женой. Сыновьями. Дочерью. Этого мало?       Генрих вонзил в Рейнхарда вопиющий взгляд. Гейдрих парировал ехидно ухмылкой: он попал в цель – задел за живое командира.       - Нет, - расправив плечи, гордо ответил Гиммлер. Он еще пытался играть гордеца.       - Что случилось? – напрямую спросил Гейдрих, заканчивая с последним окном. Комната наполнилась светом, и на мгновение Гейдрих, видавший виды Гейдрих, опешил.       На столе лежали руны. Руны были разбросаны по полу. Руны были вырезаны на дорого отделанных стенах гвоздем. Рунами была исписана дверь изнутри. Одни руны. Руны повсюду.       Оглядевшись, Рейнхард подошел к Генриху и осмотрел его: взъерошенные волосы, разбитые очки, впалые глаза. Он сильно похудел всего за ночь. Вечером Гейдрих покидал своего командира, и Гиммлер был в порядке, что же случилось?       - Герр Генрих, чем Вы занимались? – с омерзением спросил Рейнхард, обхватывая его тонкое запястье двумя пальцами и поднимая поближе к себе.       - Я? – удивленно спросил Генрих так, будто бы обращались явно не к нему, но спокойно ответил, - Ничем, - он чуть помедлил и усмехнулся, поднимая на напарника глаза.       Рейнхард видел, как сужаются и увеличиваются поочередно зрачки Генриха.       - Я демона вызвал, – будничным тоном заметил рейхсфюрер. Казалось, он говорит о повседневных для себя вещах, однако, в сущности, было иначе.       - Какого... демона? - Рейнхард не верил в бредни своего начальника, но разве мог разрушить его мысли, идеи и мечты?       - Демона, который поможет победить в войне.       - Генрих-Генрих, - вздохнул Рейнхард, садясь на край кресла. Он пригладил рукой взъерошенные волосы начальника и снял с носа разбитые очки, точным движением руки отправляя их в мусорный ящик. Рейнхард достал из кармана брюк чистый носовой платок и протер лицо Генриха.       - А ты знаешь, что за вызов демона люди обычно платят жизнью самых дорогих тебе людей? - спросил Рейнхард, хлопая товарища по плечу.       Генрих взволнованно посмотрел на своего помощника и вздохнул:       - Да, знаю. Но для победы Германии мне не жалко даже своей семьи!       - Не зарекайтесь, герр Гиммлер, - усмехнулся Райни, - Мне будет очень интересно узнать, кто умрет по Вашей вине на этот раз. Вы умело настроили концлагерей для решения еврейского вопроса, но кто решит вопрос всей Германии? Одной веры недостаточно, мой друг.       - Тут ты прав, Рейнхард, - сдался Гиммлер, перебирая в руках платок Гейдриха.       - Поэтому завтра я вернусь в Прагу, сделаю необходимые дела и приеду к тебе. Принесу отчет, - успокаивал своего начальника Рейнхард.       - Хорошо, - сдавленно ответил Гиммлер, откашливаясь в носовой платок с красиво вышитыми инициалами РГ.       - Я приеду, и мы узнаем, кто для тебя самый ценный человек, кого ты принес в жертву немецкой победе на этот раз, - усмехнулся Рейнхард, - Не засиживайся там со своими ролевыми по телефону. Тебе может звонить кто-то важный.       - Да, - смущенно ответил Генрих.       - Пока. Не скучай.       - Буду ждать.       Гиммлер положил трубку, посильнее натянул на плечи одеяло, заглянул в пустую кружку на столе и с неохотой поднялся. Взгляд его упал на календарь, лениво переплыл на часы. Перевалило за полночь. Генрих подвинул красную рамку в прозрачной ленте вправо, чтобы не делать этого завтра.

27 мая 1942 года