Моя (не)идеальная жизнь

— Шлем с собой бери. — Пэйн, поставил мотоцикл на подножку, успев при этом снять свой «головной убор». Я старался не отставать от него, на ходу возясь с застежкой, что давила на мой подбородок. Когда мы подошли к двери безликого места, с нейтральным названием «Ягуар», я всё же снял свой шлем и тут же обдал паром свои пальцы, в надежде отогреть их. Ступеньки вниз и кирпичная кладка, украшенная граффити, говорили явно о неформальности данного места. В носу защекотал дым какой-то травки, отчего меня стало трясти ещё сильней, потому что здесь было очень тепло. — Сегодня только по записи, парниш. — Бас, мужчины, что по телосложению напоминал Какудзо, звучно отразился эхом от стен тату салона. У него была ухоженная бородка, тоннели и выбритый, как бильярдный шар, череп. Руки и то, что было под майкой, было покрыто цветными татуировками с тематикой загробного мира. Я был поглощен рассматриванием огромного количества эскизов весящих на стене, для антуража, и пропустил ту самую секунду, когда рыжий достал пистолет. Звук снятия с предохранителя привлек моё внимание, и я повернулся как раз в тот момент, когда прозвучал выстрел. Темные глаза лысого казалось, вылезут из орбит, и я невольно напрягся, напоминая возведенную пружину. Пуля оставила маленькую красную точку между бровей здоровяка, а вот ошметки его мозгов красочно стекали по стене позади него. — Накрылась моя татуировка. — Присвистнув, сказал я, наблюдая, как рыжий убирает пистолет себе за пояс. Мозг странная вещь, я отмечаю и запоминаю мелкие детали, которые мне в принципе не должны пригодиться. — Раздевайся, и садись. — Пэйн, положил шлем на стол и по-хозяйски прошелся вдоль стен, заставленных непонятными склянками, трафаретами и аппаратами. — Так вроде мастера того… сыграл в ящик. — Я положил свой шлем рядом с его собратом, однако раздеваться не спешил. Пирсингованный развернулся и смерил меня взглядом, как какую-то букашку и это невероятно взбесило меня. Его пальцы одним росчерком расстегнули молнию, а я лишь успел демонстративно скрестить руки, не позволяя себя раздеть. На краю сознания мелькнула гадкая и липкая мысль, что это не тот рыжий, которого я хочу видеть в этой ситуации. Я испугался, и погнал это куда подальше, ещё больше раздражаясь, отворачиваясь от источника своего бешенства. Пэйн схватил меня за шиворот и со всего размаха впечатал в стол. Рефлекторно я выставил ладони в столешницу, чтобы не приложиться лицом, ребра казалось, захрустели от внезапной атаки. — Больно? — Говорил, как избивал, рыжий. — Терпимо. — Процедил я, сквозь сжатые зубы. Захотелось спросить, что опять не так, и что я успел натворить, но почему-то показалось, что список моих прегрешений Пэйн выдаст с размахом, смакуя каждое слово. Позволив мне подняться, он крутанул меня на месте, поясница встретилась с краем стола, свидетельствую о том, что отступать некуда. Обе руки оказались в стальном захвате, одной левой рыжего, от чего сердце с новой силой стало гонять кровь по венам. Ни к чему хорошему это не приведет, ужаснулся я, ещё не понимая, что за стеклянная колба в правой руке у моего экзекутора. Дикая, просто адская боль пронзила мои и без того калеченые ладони, я заорал так, что соседи сверху определенно должны вызвать полицию. Порошок с излишком был насыпан на мои трясущиеся ладони, словно выедая кожу по миллиметру, проникая под шрамы, разрывая плоть. — Больно? — Колба с треском разлетелась об пол, и рыжий развел мои руки в стороны, не позволяя им, касаться друг друга. — Да, мать твою, мне БОООЛЬНО! — Казалось, я сейчас обмочусь, взвизгнув, я дернулся и попытался ударить Пэйна. От боли капилляры в глазах мгновенно потрескались или это казалось, но из глаз хлынули слезы. Удар прошел в холостую. — Прошу, отпусти. — Я скулил и извивался змеей на раскаленной сковородке. — Посмотри на меня. — Но я лишь сильней сжал глаза, пытаясь абстрагироваться от боли, сконцентрироваться на чем-нибудь в этом чертовом теле, что не болит. — Смотри на меня! — Он встряхнул меня за «полыхающие» агонией конечности, и я открыл глаза, обновляя соленую дорожку.  — Нужно думать о другом, о другом… — Как мантру повторял я, опуская взгляд ниже. — Я сказал на меня! — Новая встряска, и я испуганно уставляюсь в глаза своего обидчика, боль нарастает, хотя куда уж больше?! — Это всего лишь боль. — Всего лишь?! — Я проорал это ему в лицо. — Это только твоя боль… — Отпустиии. — Я взмолил его о пощаде, как бы жалко это не звучало. — Мне нужно смыть эту дрянь. — Казалось, что это кислота, и она дошла едва ли не до костей пеня, расплавляя в жидкость мою кожу и плоть. — Чувствовать боль нормально. — Меня стало трясти. — Моральную или физическую. — Да о чем ты, черт тебя дери! — Тебе нужно привыкнуть. — Я не хочу привыкать! — Я снова кричал и хватал ртом воздух, мечась, как загнанный зверь. — Только ты решаешь, станет боль для тебя мукой или наслаждением. — Он говорил что-то ещё, но у меня стало звенеть в ушах, а перед глазами поплыло. Едкая по запаху жидкость коснулась моих ладоней, и там где был порошок, пришло наслаждение, а там где его не было, сильный зуд. Больше не удерживаемый Пэйном я притянул обе руки к груди, точно укачивая их. На затылок легла ладонь главы нашей организации, и я уткнулся носом в его грудь, прижимаемый пятерней. Моя истерика не стихала ещё несколько минут, а он стоял неподвижно, лишь изредка гладя меня по волосам, ничего не произнося. — Так куда ты хочешь нанести татуировку? — Будто это не он пять минут назад пытался сделать из меня калеку, произнес пирсингованный. Я молчал, лишь из-за того, что боролся с искушением послать его куда подальше. Должен ли я смолчать? Так ли мне это уже нужно? Казалось сейчас я иду в слепую по минному полю, и сделай я хоть шаг не туда, он разорвет меня. К черту всё это! — На груди. — Я отстранился, и отошел в бок, в надежде найти какую-нибудь аптечку, уж в таком месте определенно должно быть что-то такое. — Там где шрам. — Я чувствую, что ты наблюдаешь за мной, но меня это не заботит. — Садись. — Я бросил взгляд на одинокое не широкое винтажное кресло. Оно чем-то напоминало кресло дантистов, но у него не было подлокотников и было оно значительно уже и ниже, и судя по всему короче. — Что я буду должен? — Звон в ушах не думал прекращаться, и я уже давно хотел куда-нибудь прислонить свою пятую точку, а в идеале и всё тело целиком. — Пусть это будет подарком на Рождество. — Я всё же обернулся, всматриваясь в лицо, ища подвоха. Хорошая партия, Дей, но ты её проиграл, скептически отметил я. В идеале я хотел получить возможность выхода в город и тесты своих бомб, но это… — Не знал, что глава нашей организации знаком с технологией тату. — Я подошел к креслу, и давая себе последний шанс передумать, жестоко его спустил в трубу, усаживаясь на достаточно мягкий предмет мебели. — Ты и не должен знать всех техник и умений членов нашей организации. — Рыжий пододвинул высокую квадратную штуковину, на колесиках, с аппаратом и трубочками на ней. — Иначе, мы бы не считались профессионалами. — Тумблер включения издал щелчок, и жужжащий звук заполнил тишину. — Иметь туз в рукаве полезно. — Щелчок, и звук исчез. Встав у моих ступней, пирсингованный будто критично осмотрел предстоящий для работы материал, и судя по всему этот материал был не высшего сорта. — Но. — Наклонившись, он коснулся моих коленей, с силой разводя их в стороны, так что выходило, что я оседлал этот предмет мебели. — Гораздо полезней иметь запасную колоду. — Пэйн повторил мою позу точно зеркало, только сидели мы лицом к лицу.  — Вот только мои козыри, никто не хочет принимать в игру. — Ноздри втягивали запах паленого мяса, и от этого неприятно подташнивало, потому что я очень хотел, есть. — Просто твои козыри очень высокой масти. — Его руки, приподняв мои ноги, закинули их на свои, и я сглотнул, не решаясь возразить. — Обычно начинают раскрываться с мелких карт, но ты же, всегда рубишь с плеча. — Рыжий был настолько близко, что мои ягодицы касались его паха, заставляя меня едва ли не задыхаться, из-за слишком быстро стука сердца. Сильные руки, уверено проскользили от колен выше, касаясь края футболки. Я сжался, плотней прижимая руки к груди, напрягая едва ли не все мышцы своего тела. Футболка заскользила вверх, а его руки будто специально касались обнажаемой кожи. Веки медленно закрылись, и я вспомнил, что при первом нашем «общении» я испытывал похожее. Неправильно, но тело точно цепенеет и отказывается сопротивляться, словно признает его авторитет. — Я оставлю твою особенность в секрете. — Он произнес это, как раз проходя мимо моей «бомбы», но я так и не посмотрел на него. — Хотя думаю, ты сам решишь, кто ещё должен об этом узнать. — Руки затряслись, едва я их поднял вверх, позволяя стянуть с себя ещё хранящую моё тепло, одежду. Шелест ткани и я, распахнув глаза, увидел как Пэйн, легко сбросил свою куртку на пол. — Почему ты опоздал на самолет? — Он едва заметно склонил голову к правому плечу, точно в любопытстве. — Я пытался сделать так, чтобы один человек перестал меня ненавидеть. — Перехватив мои кисти, он аккуратно положил их мне на бедра. Переходя на тот самый шрам на груди, изучая и примиряясь, больше не прожигая взглядом мои глаза. — И за что же тебя успели возненавидеть? — В правой руке у пирсингованного появилась металлическая ручка, подключенная к ранее жужжащему аппарату. Моё тело покрылось мурашками, и я передернулся, будто отгоняя назойливую муху. — Список длинный. — Аппарат был включен, и рыжий склонился ко мне, заставив «ручку» повиснуть в паре миллиметров от моей кожи. — Советую тебе не замолкать. — Укол и я рефлекторно дернулся, точно укус комара, не больно, но весьма ощутимо. — Терпеть будет легче. — Невозмутимо добавил «мастер». — Я пустил его жизнь под откос, когда «умер», наплевав на весь его интерес ко мне. — Точечные уколы возобновились, слишком частые и надоедливо болезненные. — Потом вернулся, снова располосовав его успевшие зажить раны. К тому же, с амнезией, напрочь забыв о его существовании, и до последнего не вспомнив его. — Тело стало извиваться, потому что «укусов» было уже слишком много. Смоченный каким-то раствором кусок ткани коснулся саднящей кожи, всего на несколько секунд, а затем вернулось это маленькое жало. — Я и Хидан разгромили номер одной гостиницы, которая как раз принадлежала ему. — Рыжий чуть отстранился, склонив голову к левому плечу, разминая мышцы, и как только вернулся к работе, я продолжил. — Во второй гостинице я навел переполох, потому что после задания мне были срочно нужны медикаменты. — Я принципиально не смотрел, что там выводит Пэйн, надеясь лишь на то, что это вскоре прекратиться. Боль становилась всё более ощутимой с каждой минутой, дрожь по телу только усиливалась, а прикладывание «компресса» становилось всё чаще. — К тому же я покалечил его.  — Ты о разодранной руке? — Казалось Пэйн озвучил это лишь, для того чтобы не выглядело так, будто я веду монолог. — Да. А ещё я убил его брата. — Прикусив нижнюю губу, я зажмурился, ужасно хотелось расчесать место «работы». — На это было задание. — Заметив моё поведение, рыжий отстранился, давая мне передохнуть. — Ещё ему пришлось явно постараться, чтобы найти для меня одежду. В общем список длинный. — Я судорожно выдохнул, вроде основные причины я перечислил, а остальное сейчас и не вспомню, но определенно есть ещё что-то, о чем я забыл. Говорить, как ни странно было легко, наверно потому что мне это было нужно. От того что слишком много и часто врешь или умалчиваешь о чем-то, становишься крайне раздражительным, а Пэйн вроде как и так всё это уже знает. Произнося каждую новую фразу, я мог уже легче копаться в воспоминаниях, полученных в Японии. Рыжий направлял разговор в то русло, которое нужно было ему, и в итоге я рассказал ему обо всем, что приключилось со мной, в той далекой стране. Осуждения, непонимания или излишнего интереса у него не было, будто ему было абсолютно всё равно. — Нингендо, даже лично решил убедиться, что я покину страну, отвезя меня в аэропорт. — Теперь, это имя не казалось мне таким убийственным, хотя в груди ещё неприятно саднило, или это от татуировки? — Если опираться только на твои суждения, то от тебя одни проблемы. — Пирсингованный поднял на меня свои глаза и улыбка на моем лице помрачнела. — Я закончил. Пэйн выключил аппарат и легко сбросил мои ноги, поставив меня этим безразличным действием, в тупик. Странное и не ясное чувство незавершенности или использованности, клубком свернулось у горла. Я будто только что очнулся, но я уверен, что в этот раз говорил по своей воли, без всяких препаратов. Рыжий открыл маленький ящик и выудил оттуда бинт, без лишних слов, он перевязал мне рану от огнестрельного ранения. Становилось зябко, к тому же труп стал неприятно вонять испражнениями, что вызывало рвотные позывы, но я старательно это скрывал. — Руки. — Я непонимающе сдвинул брови. — Ладонями вверх. Подчиняться не хотелось, но руки ощутимо дрожа, были протянуты к рыжему «мучителю», свежими ранами вверх. Густая мазь, напоминающая зубную пасту, щедро покрыла мою кожу, крылья носа раздувались, а я изо всех сил держал в себе стоны боли. Глаза заслезились, абсолютно рефлекторно, когда он грубо перевязал обе мои ладони поочередно, терзая мои ожоги. Опустив голову вниз, я, наконец, смог увидеть свою татуировку. Зашитая пасть, схематичными линиями обозначали контуры головы неведомого зверя, или это что-то другое? Быстро окинув комнату взглядом, я так и не увидел зеркала, поджав губы, я ещё раз попытался понять, что там изображено, но так и не рискнул уточнять, оставив этот вопрос до возможности всё понять самому, уже на базе. Странно, но я давно заметил, что тебе всегда помогут раздеться, а вот одеваться приходиться самому, чувство ненужности сдавливало виски. Пальцы несколько раз выронили футболку, но рыжий так и не помог мне, хотя был уже в куртке. — Не слишком возись, нам нужно успеть вернуться к началу собрания. — Он подхватил свой шлем, и достав телефон быстрым шагом покинул тату салон. — Замечательно, это я ещё и виноват? — Негромко возразил я. Руки сводило, однако теперь я не сдерживался в выражениях и эпитетах, высказав всё, что я думаю об этой организации и этой ситуации в частности. Куртка была глухо застегнута, и я поднимался по лестнице, держа на согнутой в локте руке свой шлем. Мороз ударил в нос, и я чихнул, согнувшись пополам от боли в ребрах. Рыжий стоял, облокотившись на мотоцикл, и что-то делал в своем телефоне, шлем лежал сбоку, на сиденье. Странно, я думал, что он уже будет гарцевать в нетерпении, а смориться так, будто он вовсе не торопится. Струйки пара забавно кружили около его лица, свидетельствуя о том, что объект дышит чаще положенного. — Холодно. — Я шмыгнул носом, но он снова не посмотрел на меня. Неуверенно шагнув вперед, я осмотрелся и понял, что это крайне бедный район, хотя люди на улице и встречались, выглядели они весьма потрепанно, с подозрением косясь на явно дорогую модель средства передвижения рыжего. Которому было вообще плевать, что происходит вокруг него, я бы наверно нервничал, отстраненно подумалось мне. Я стоял прямо перед ним, а он, судя по всему, вел какую-то важную переписку, потому что большой палец правой руки очень быстро набирал текст. — Мне жаль. — На секунду его палец сбился с ритма и застыл, так и не коснувшись нужной буквы. Подняв лицо, оно приобрело хищные черты, освещаясь только экраном мобильного телефона. Было уже темно и света от окон и одиноких фонарей едва хватало, чтобы осветить дорогу, но мы были не на ней. — До того как вызвать тебя. — Пэйн убрал телефон, так и не дописав. — Отчет предоставили четыре человека. — Наполовину расстегнув куртку, он достал кожаные перчатки. — И каждый из них в той или иной мере говорили о тебе. — Он хотел застегнуться, но я протянул непослушные пальцы к его собачке. — Я догадываюсь, кто, и о чем мог говорить. — Он не остановил меня, и я тер холодный металл большим и указательным пальцем, больше не смотря ему в лицо. — Характеристики противоречивые и субъективные. — Я ухмыльнулся и шагнул ближе. — Но каждый из них сказал одну и ту же фразу. — Замок пополз вниз, ведомый моей рукой. — Какую? — Я заглянул в глаза рыжего, вставая между его ног. — Ты изменился. — Глухой стук сердца бился в моих ушах. Это не то, что я хочу слышать. Я разочарован. — Вот только. — Он оперся на правую ногу, а левую чуть согнул в колене, позволяя мне приблизиться ещё сильней. — Это не так. Я думал, что с возрастом и опытом ты утратишь свою эмоциональность, и для всех, твоё поведение и повадки уже изменились. Вернув воспоминания, ты стал другим, но не для меня. Ты был открытой книгой, и сейчас, ты лишь обрел новые краски, сюжет. Не другой. Ты остался собой, просто стал сильней, интересней, а также более ярким и притягательным. Когда он, чуть склонившись, аккуратно поцеловал меня, я просто закрыл глаза, подавшись вперед, запуская обе руки в почти полностью расстегнутую куртку. Жарко, влажно и душно. Внутри меня точно жерло вулкана и лава, поднимающаяся из его глубин. Больно, но вместе с этим так приятно, что я был готов не обращать на такую мелочь внимания. Его поцелуи всегда жесткие, от них тело замирало и покрывалось мурашками. Я хотел бы обладать такой же силой, или стать её частью. Сильней… Пар горячего воздуха обдал мои обветренные губы, даже не дав в полной мере насладиться полученным. — Продемонстрируй в действии свою работу. — В голове всё ещё был туман, поэтому я не сразу понял, чего он хотел. — Взорви это здание. — Рой вопросов и я буквально чувствую, как мои глаза становятся всё больше и больше. — Не шутка? — Я быстро переводил взгляд с одного глаза рыжего на другой, точно ища в них подвох. — Какой силы должен быть взрыв? — Пальцы до боли сжали теплую одежду Пэйна, словно не давая ему передумать и изменить своё решение. — Просто рухнет или прямо разлетится по кирпичикам? — Я не оставлял пауз между вопросами, а глава Акацуки не спешил отвечать. — Сделай это так, чтобы хоть что-то от соседних зданий осталось. — Клянусь, я увидел, как у него дрогнули губы в попытке подавить в зародыше улыбку. — Нужно маскировать под утечку газа? — Я чуть дернул одежду, что сжимали мои руки, точно в нетерпении. — К черту! — Улыбка расползлась по лицу, и я подобно мячику отскочил от пирсингованного, на ходу пытаясь запустить руки в передние карманы джинс. Выходило ужасно, я уже успел дойти до дверей, при этом в моих склизких ладонях находились две пластины моего собственного производства. Чуть подумав, я прикрепил эти пластины на углы дома и практически в припрыжку вернулся к рыжему, который казалось с интересом наблюдал за мной. Скептически прикинув расстояние от дома до нас, я встал впереди Пэйна, здраво рассудив, что если осколки и долетят, то посекут они меня. Предвкушение, азарт и восторг заставляли едва ли не приплясывать на месте, но я смаковал каждую секунду. Сжав все пальцы, кроме среднего и указательного я поднес их к теплым губам, набрав полную грудь воздуха, я наконец смог произнести кодовое слово для активации таких бомб. — КАЦ! — Доля секунды, и волосы всей копной подаются сначала вперед, и сразу же их сшибает поток горячего воздуха назад. Яркий красно-оранжевый клубок развернулся с самого низа, точно пожирая здание и заставляя его сложиться подобно карточному домику. Новый взрыв, это уже газ и теперь громогласный хлопок, в котором утонул мой звонкий смех. Стекла не успели выбиться, так как дом рухнул, погребая вместе с собой всех жителей и заставляя заголосить старенькие автомобили от громкого звука.  — Вы видели это?! — Я светился от счастья, мне хотелось ещё! Когда я обернулся, то практически прокричал эту фразу рыжему в лицо, улыбаясь на столько, что казалось скулы начнет сводить. — Видел. — Он смотрел на меня, а не на мою работу. — Вы не видели! — Я сжал губы, точно надувшийся ребенок, которого не оценили по достоинству. — Ярко и красиво. — Он притянул меня к себе за талию, и я чувствовал, как спину уже стало припекать. — В твоем стиле. — Он улыбнулся, и я замер, понимая, насколько это редкое зрелище.   — Пэйн… — Пирсингованный наклонился, чтобы поцеловать меня, но я умудрился прервать его порыв, и уже сожалел об этом. — Мой рождественский подарок, находится в заднем кармане моих джинс. Его глаза скользнули от моих губ, вверх, встречаясь со мной взглядом. Рыжий закусил мою верхнюю губу, чуть царапнув нижнюю своим пирсингом, а руки уверенно были запущенны в мои задние карманы, будто бы случайно, сжимая ягодицы. Я тихо простонал, скользнув языком по металлу и прижимаясь ещё ближе, запуская свои руки назад, под куртку рыжего. Шея стала затекать, и мне пришлось привстать на цыпочки, чтобы хоть как-то помочь себе. Между нашими лицами то и дело вырывались струйки пара, свидетельствующие о том, что легкие нуждаются в кислороде. Сейчас мне было тепло, и холода улицы абсолютно не чувствовалось, определенно, я перепачкал одежду рыжего своими ладонями, но сейчас мне не хотелось его отпускать. — ТЫ ЧТО СДЕЛАЛ, СОПЛЯК?! — Хриплый и надрывный голос, проорал за моей спиной, и я мгновенно напрягся, прекрасно понимая, что у моего «фейерверка» были ещё зрители. — Там моя жена! — Рыжий смотрел в мои глаза, чуть сбавив обороты, но не думая останавливаться, что в свою очередь заставило меня покраснеть. — Ты сдохнешь, пидр малолетний! — Металлический щелчок. Точно, это же далеко не благородный район, тут наверняка и у десятилетних уже имеется обрез или пистолет. Нижнее веко дернулось, и я резко отстранился, упираясь ладонями в район живота рыжего. Руки пирсингованного выскользнули, а я попытался обернуться, чтобы точно определить из чего меня хотят убить, кто именно, и какой шанс у меня выжить, сменив место своего пребывания. Маневр не удался, левая кисть Пэйна накрыла мой затылок и заставила уткнуться лицом в грудную клетку её хозяина, а вот правая рука молниеносно достала пистолет. Всё это действие не заняло и секунды, и моего слуха коснулось два выстрела заставив дернуться всем телом. Стук сердца едва ли не прекратился, или для меня всё вокруг замедлилось, но спустя несколько мгновений я услышал, как чужое тело мешком упало в снег. Пэйн позволил, наконец, мне отступить от него и обернуться уже всем корпусом. Чернокожий, лысеющий в облезлой дубленке лежал в луже собственной крови, плавя снег, превращая его в алую воду. — Не простой металл. — Я обернулся, ещё не понимая, что говорит рыжий. Маленький, черный ободок был зажат между пальцами главы нашей организации, который с интересом рассматривал свой подарок. — Думаю, возражений не будет, если это станет серьгой. — Я кивнул, радуясь, что не придется объяснять, что я понятия не имею, куда нужно крепить это колечко для пирсинга. — Я подумал, над своей «особенностью». — Рыжий внимательно посмотрел мне в глаза и протянул свободную руку, предварительно убрав пистолет за пояс. — Я переделаю активацию на голосовую комбинацию, и когда будет взрыв, буду решать только я, а не моя смерть. — Пэйн убрал серьгу во внутренний карман, и уже двумя руками притянул меня за талию, ближе к себе. Я думаю он понял, что я говорил о взрывчатке у меня в грудной клетке. — Молодец. — Он положил подбородок мне на голову, и мы простояли так секунд десять, пока людских голосов не стало слишком много. — Возвращаемся. Замок из рук рыжего был разорван, и он одним ловким движением нацепил мне шлем на голову, затянув шлейку слишком сильно. Проделав тоже самое с собой, он легко перекинул ногу, и мотоцикл взревел, заставляя меня поспешно залезть следом. Я не стал спрашивать разрешения, самостоятельно запустив руки в карманы куртки рыжего, пока тот надевал перчатки. Темно-серый дым и рык мотора, оставили после себя черный след от шин мотоцикла, а я вжался в пирсингованного, потому что, что-то мне подсказывало, что теперь слово тормоз, для нас не существует. Точно стрела, выпущенная из лука, мотоцикл несся только вперед. Светофоров, как и правил больше не существовало, со всех сторон нам сигналили, но рыжий даже и не думал сбавлять скорость, так ловко маневрируя, что я не переставал удивляться. Абсолютный восторг от происходящего переполнял меня, наверно это до сих пор играл адреналин после взрыва. Над подарком для главы нашей организации пришлось повозиться, я вдруг понял, что абсолютно ничего не знаю о нем, ни о его предпочтениях, ни о его увлечениях. И проходя мимо ювелирного, я завис, внезапно увидев украшения для пирсинга. Они были абсолютно безобидные, не такие как предпочитал рыжий, и выполнены из слишком светлых материалов. Но когда я стал доставать консультанта на поиск чего-то особенного, мне предложили нечто интересное. Драгоценный серебристо-серый металл — осмий, именно из него было выполнено небольшое колечко, которое легко могло крепиться на любую часть тела, именно так мне нахваливал это продавец. Цена данного изделия была неподъемной для меня, поэтому признаюсь, я украл его. — После собрания, минут через десять отправишься к Какудзо. — Пэйн стянул с себя шлем, когда мы остановились в гараже. Я кое-как проделал то же самое, и нехотя вернул ещё теплую куртку рыжему. — На собрании к тебе будет много вопросов, не ведись на провокацию. — Звучит как предупреждение. Я лишь кивнул, так и не раскрыв больше рта. Находиться рядом с ним не имело теперь ни какого логического объяснения, и я, сжавшись, быстрым шагом пересек гараж и зашел в теплый коридор базы. Запах чего-то съедобного ударил в нос, и я сглотнул набежавшую слюну, вот только времени у меня не оставалось. Взлетев вверх по лестнице, я сразу же свернул к залу, где обычно проходили отчеты, движение слева привлекло моё внимание, и я повернулся, не сбавляя хода. Кисамэ смерил меня взглядом оскалившись в улыбке, а за ним отставая на пару шагов, двигался красноглазый. Кивнув, и не дав повода громиле раскрыть рот, я отвернулся, приближаясь к приоткрытой двери. Надавив плечом, я ввалился внутрь, только сейчас понимая, что мой вид весьма помятый, и это, мягко говоря.