больше всего на свете

Серж проснулся от сильного толчка в бок. Открывать глаза не хотелось, веки едва разлипались, но справа, от стены, доносилось пыхтение и ворчание Тома. Итальянец слегка приоткрыл глаза и увидел, что Том, упершись спиной в стену, а ногами в него, Сержа, пытается столкнуть его с края кровати. Пиццорно поднял руку, чтобы ударить бестолкового парня, которому почему-то не спалось, и в этот момент упал. Соприкоснувшись с полом, он очнулся окончательно. С кровати донесся победный вопль. - Том. У тебя все в порядке? – Серж старался быть максимально вежливым. За окном была непроглядная, хоть глаз выколи, ночь. Светящиеся стрелки на циферблате наручных часов показывали половину четвертого утра. - Том, милый, я серьезно. Если ты сейчас не объяснишь, в чем дело, тебе пиздец. Мейган свесился с края кровати и, прищурившись, как он это делал, когда во всяких нелепых ситуациях был каким-то невообразимым образом прав, посмотрел на гитариста. Серж видел его перевернутым с ног наголову, и гнев на несколько секунд сменился нежностью. - Ну и глазища. – восхищенно произнес он. Космос и звезды, а не глаза. За такие и ночное пробуждение можно простить. - Сержио, ты помнишь, что проиграл мне спор? – подал голос Том. - Да, естественно. - Так вот, настало время платить. – на лице Мейгана появилась довольная улыбка. - Если ты разбудил меня в четыре утра, чтобы потрахаться, ты просто кретин. - Я хочу кофе. Серж наклонил голову и пытливо посмотрел на Томаса. Он и правда такой или просто прикалывается? - У нас закончился, ты же знаешь. Сегодня утром допили остатки. Утром они и правда допили последнюю порцию кофе, предварительно подравшись за банку. Выиграл, конечно, Мейган. Через пару минут после кровопролитной для итальянца битвы, выливая в чашку Сержу половину своего напитка, Том утверждал, что Серж просто слишком нежный для драк, а ссадина на плече скоро пройдет. - Ближайшая круглосуточная кофейня минутах в двадцати ходьбы. Том отрицать не стал, лишь продолжил смотреть на парня. - У меня никаких шансов отвертеться, да? – с надеждой спросил Сержио. - Никаких. – для убедительности Том мотнул головой. - Спор дороже всего? - Совершенно определенно. Серж глубоко-глубоко вздохнул. Упрямого, как танк, Мейгана не переубедил бы даже атомный взрыв – превращаясь в таракана-мутанта он и то спроваживал бы Пиццорно за кофе. Толстовка, штаны, кеды, деньги. Ничего не забыл. - Серж, ты бы носки надел. Опять ведь ноги будут болеть. - Либо ты замолчишь, либо у тебя завтра задница болеть будет. - Не то чтобы перспектива меня сильно пугала, – ухмыльнулся Мейган. На улице было довольно холодно. Серж застегнул до конца молнию толстовки, которую надел на голое тело, и накинул капюшон. Чертов Том, чертов Питер, чертов Мейган. И самое ужасное в том, что Серж не смог бы ему отказать, даже если бы не было никакого дурацкого спора. «Это любовь?», спросил у него в голове голос, который определенно принадлежал Тому. - Это любовь. – вслух ответил Серж. Когда он переехал в маленькую, забитую всяким хламом квартиру Тома, сомнения еще были. Исчезли они тогда, когда разбирая извечный томов бардак, он наткнулся на грязный до невозможности шарф «Ноттингем Форрест». Хотя Том ведь всегда болел за Лестер. Кофейня была теплой и уютной. Пока бариста делал капучино для Тома, Серж чуть не уснул за стойкой. Выходить на улицу не хотелось – не смотря на то, что стало заметно светлее, холод все еще пробирал до костей. К тому же ноги, как и сказал Томас, и правда заболели – не разношенные кеды натерли пятки, и идти было неприятно больно. Взяв американо для себя, Сержио поплелся домой. Еще двадцать минут, и он будет лежать в теплой кровати и засыпать под треп Тома. Тот, наверняка, еще сам с собой проговорит минут 10, прежде чем понять, что итальянец спит. Нежность. Нежность вместо кофе текла по пищеводу прямо в желудок, согревая и растворяясь в организме. - Эй, парень! Серж вздрогнул от неожиданности и обернулся. - Гребаный стыд. – тихо сказал итальянец скорее сам себе, чем еще кому-то. Из переулка на него шли двое дюжих ребят, у одного из них был массивный золотой кастет, который он активно демонстрировал. - Окей, ребята, я отдам вам деньги, только кофе не расплещите. - Несешь для своей девушки? – любезно поинтересовался грабитель, вытряхивая карманы сержевой толстовки. - Для парня вообще-то. - Так ты педик? Не обижайся, дружище, но, думаю, для профилактики тебя стоит немного ударить. Не люблю педиков. - Какой же ты учтивый. Очень мило с твоей стороны, что ты предупредил. Парень забрал у Сержа кофе, аккуратно поставил его на асфальт, и со всей силы ударил его в живот, так неожиданно, что он даже не успел увернуться. Вдвоем громилы повалили его на землю, и, уже лежачего, все еще продолжали бить ногами. Сержио безучастно ждал, когда они уже оставят его в покое – сделать он все равно ничего с ними не мог, а кричать и звать на помощь было себе дороже. Он и правда слишком нежный для драк. Когда грабители ушли, оставив его лежать на асфальте, согнувшегося в три погибели, из-за невысоких лестерских домов показалось солнце. Ребра ныли, на животе начала появляться гематома, и кожу на ногах продолжало саднить. Серж стряхнул с ног кеды, и перевернулся на спину. Солнце уже почти взошло, а он так и продолжал лежать на асфальте, смотря на сероватое небо, с голыми ногами и разбитой губой. В голове было пусто. Он не особенно сердился на преступников, но в полицию завтра все-таки сходит. Нельзя просто так быть ублюдками и бить людей за то, что они любят. Асфальт холодил ушибы, Сержу это было приятно, не смотря на то, что он в общем-то продрог. Глаза начали слипаться, голова закружилась, хоть он и лежал. Парень начал проваливаться в сон. Кофе остывает. Том ждет, а кофе остывает. - Боже, нет, я не могу спать, Том хочет кофе. Неимоверным усилием Сержу второй раз за ночь пришлось разлеплять веки и подниматься на ноги. Только теперь было еще и больно. Схватившись за спину, Пиццорно нагнулся, пересиливая себя, и поднял стакан с кофе (остался только капучино, американо эти придурки все-таки разлили) и кеды. Надевать их он не стал – в добавление к болящему телу не хватало еще ободранных пяток. Серж шлепал босыми ногами по пешеходной дорожке и благодарил богов, что она асфальтовая, а не гравийная. Окно их квартиры светилось – Том не спал. Ждал, видимо, свой кофеек. Знал бы этот идиот, каким образом Сержио вообще его сюда донес. Подниматься по лестнице даже на третий этаж было мучительно тяжело, и он то и дело останавливался, прислоняясь к стене и пытаясь отдышаться. Том, явно взволнованный, открыл ему дверь и потерял дар речи. - Нам надо сменить замок – ключей у меня больше нет. Вот твой кофе. - Что за нахрен с тобой случилось, Пиццорно!? – голубые глаза навыкате осматривали итальянца. – Почему ты босиком? - Меня отпиздили гопники. Серж не стал слушать причитания и вздохи Тома, а просто прошел в спальню и завалился на кровать. Паутина сна оплетала его, и он не противился. В комнате было полностью светло. Сквозь закрытые веки парень видел, что Том мельтешит около него, услышал запах йода и почувствовал холодный компресс на лбу. - Горе ты, горе. – то и дело вздыхал Том. – Вечно какие-то несчастья. Ну как ты вот в таком виде пойдешь на репетицию? И не сдался мне этот кофе, лучше бы ты целым пришел. Все, на что хватило Сержа перед тем, как забыться, это улыбнуться. Он уже не чувствовал ни как Том обрабатывает разбитую губу, ни как снимает грязную толстовку и брюки. Лишь смешно поджал ноги, когда Том пытался вытереть грязные ступни мокрой губкой. Серж видел уже десятый сон, а Том пил кофе.