Push me under Pull me further Take me all the way*
Сехун долго ещё прокручивал в голове их с Каем разговор в больнице, словно записанный на диктофон. — Ты же знал, что мои раны заживут… — Знал, поэтому не мог рисковать твоей безопасностью. Голос Кая беспрестанно повторял последнюю фразу в голове Сехуна, отчего парнишка просто не мог не улыбаться. И именно эта смущённая улыбка до ушей не осталась незамеченной от взгляда Чанёля. — Ты чего лыбишься так, как будто миллион выиграл? — засмеялся юноша, открывая перед Сехуном дверь в свой кабинет. Им нужно было поговорить наедине, потому как всё сейчас нужно было менять из-за небольшой проблемки с Каем. Одного Сехуна на эту неделю Чанёлю оставлять было категорически запрещено. — Итак, смотри, — Чан сел за свой стол и привычно сложил руки в замок, — в свою квартиру ты ни в коем случае не поедешь. Я ищу тебе подходящий вариант неподалёку, потому как водить ты не умеешь, а ходить в такую даль я тебе не позволю. — Я могу ночевать здесь, — пожал плечами О, ему было всё равно, где оставаться. Чан нахмурился на ответ парня и покачал головой. Его люди не ночуют, как крысы, в коридорах кафешек. Он ждал сообщения от Сюмина, который был обязан найти подходящий вариант за те десять минут, что ему давались, но телефон молчал. В отличие от человека, шумевшего за дверью, которая, к слову, в этот же момент распахнулась, представляя всем Бён Бэкхёна и рассерженного Сюмина. Он явно был против таких личностей в кабинете босса. — Что ты тут забыл? — прорычал Пак, а гость усмехнулся. Сехун же в свою очередь пропал где-то в своих мыслях, потому что снова увидел что-то слишком прекрасное для этой реальности. Бэкхён грациозно шагнул вперёд, захлопывая дверь прямо перед носом ошарашенного Мина. Никто ничего другого от этого человека не ожидал, но О почему-то продолжал восхищаться даже такой наглостью. — Не будем тратить драгоценное время на препирательства. Я предлагаю Сехуну пожить в моей квартире, — выдал Бэкхён, отчего О вздрогнул, потому как никак не мог знать, почему этот парень осведомлён о нём. Это было слишком несправедливо — Хун никак ни у кого не мог выпытать, кто же такой этот Бён, а тот, в свою очередь, знал о нём даже мелочи. — Сех, можно попросить тебя выйти? — Чанёль держался твёрдо, а Сехун снова почувствовал себя лишним ребёнком в этой странной семье. Бэк хитрым взглядом проследил за парнишкой, после защёлкивая дверь кабинета на замок, чтоб всякие приставучие Сюмины в неё не ломились. Острый взгляд вернулся к объекту обожания в лице Чанёля, а улыбка словно приросла к этому прекрасному лицу. — Меня попросили за ним приглядеть, тут ты бессилен, Пак, — ответил на немой вопрос Бэк и сделал шаг вперёд, приближаясь к столу юноши. — То есть после этих слов я должен был броситься тебе в ноги, умоляя помочь? — Чан фыркнул, закатив глаза: он безумно не любил, когда приходилось от кого-то зависеть. Бэк закатил глаза в ответ, как-то по-особенному улыбнувшись. Такой улыбкой, от которой лицо преображается, словно на него надели едва заметную, тонкую вуаль. Парень обогнул стол, подходя к Чанёлю впритык. Несмотря на то, что Пак сидел, рост у Бэкхёна был почти на одном с ним уровне. — Даже так я не могу смотреть на тебя сверху вниз, — прошептал Бён, касаясь ладонями лица юноши и разглядывая каждую мелкую деталь. — Ты смотришь, — напомнил ему Пак, не собираясь ни отталкивать Бэка, ни дёргаться в попытке спастись от этих рук. Бэк засмеялся, окончательно превращаясь в какого-то другого, но хорошо знакомого Чану человека. Парень наклонился, чтоб коснуться своим лбом лба Пака, и прикрыл глаза, наслаждаясь таким редким чувством, окутавшим его. Оно грозилось пробить грудную клетку, снести своей мощью Чана и стены его кабинета, но это не волновало Бэка. Не сейчас, только не сейчас. — Всё, отойди, — покачал головой Пак, отстраняясь от юноши и слегка отъезжая от него на своём кресле, — я не хочу жить прошлым. Выражение наглости, дерзости и брезгливости ко всему вернулось на лицо Бэкхёна, и он не постеснялся презрительно усмехнуться, смотря на любимого человека, который каждой секундой своего существования разбивал ему сердце. — А Кай – твоё будущее? — фыркнул Бэкхён, отчего Чан поморщился, одаряя юношу напротив разъярённым взглядом. — Я тебя ненавижу, Бён, — холодно прошептал Пак, поднимаясь со своего места, — ты вмешиваешься в мою жизнь, уничтожая в ней всё, что тебе не принадлежит. Мгновение — и Бэкхён прижат к стене, а Чан озлобленно дышит, не чувствуя боли в кулаке. Его бесит всё в этом парне: его голос, его глаза, его тело, его ухмылка, которая даже сейчас не сходит с наглых губ. Не сходит даже тогда, когда Пак, подхватывая юношу под бёдра, жадно впивается в эти губы. Чан считает, что ничем не обязан парню, который сам предлагает себя, а Бэк просто наслаждается теми редкими секундами существования Чанёля, которые возвращают его сердцу жизнь. Со стола летит всё, даже никчёмный монитор, от которого и в обычные дни пользы никакой, а сейчас он откровенно мешает. Бэк слегка морщится от столкновения со столешницей — его спина не привыкла к такому обращению, но всё тело готово сдаться в тот самый момент, когда Чан влажно целует юношу в шею. Следы оставлять запрещено, но это правило действует только на видимые участки тела. Эта мысль посещает обоих настолько одновременно, насколько синхронно на их лицах расплываются ухмылки, стоит им только столкнуться горящими взглядами. Чанёль не из тех, кто расправится с жертвой за секунду. Ему нравится наслаждаться каждым мгновением, каждым изгибом, прикосновением. Бэкхён в этом удовлетворял его полностью. Его хрупкое белоснежное тело слишком напоминает мраморную скульптуру, изящные изгибы которой настолько плавные, что хочется бесконечно водить по ним подушечками пальцев и ощущать лёгкое покалывание от жара кожи. Срывая с парня рубашку, Чан, наконец, может дать себе волю разрисовать этот холст во все цвета, в какие ему угодно. И первый штрих на его личном произведении искусства Чан оставляет под выпирающим ребром, таким острым и таким притягательным, что Пак не может сдержаться, проводя по нему языком. Никто не посмеет их побеспокоить, а вопросы, которые повисли в воздухе, ещё найдут свои ответы. Просто сейчас необходимость разобраться в своих чувствах ярче, чем когда-либо, и Чанёль не может ей противиться.How'd I wind up here again? It's like I'm always getting blood on my hands All it takes is one and I'm going in a thousand till the end**
Сехун откровенно скучал, разглядывая помещение из-под полуприкрытых век и изредка издавая какие-то звуки по просьбе Сюмина, чтоб тот не думал, что парень уснул. Звук сообщения, слишком посторонний, заставил встрепенуться обоих. — Чанёль прислал адрес твоего нового дома, — пояснил Мин, поднимая взгляд от телефона на Сехуна, — это напротив нашего кафе. У О чуть глаза от удивления на лоб не полезли. Он знал, что его поселят куда-то поблизости, но квартира напротив кафе казалась просто сказкой и даром судьбы. Ну, или даром связей Чанёля. Одно из двух. — Любопытно, что все эти квартиры я смотрел, и все они были заняты, — Сю фыркнул, сразу вспоминая об их госте, — чёртов Бён Бэкхён, я знал, что это в нём всё дело. От нахлынувшей злости на Бэка Сюмина отвлёк удар по его любимой стойке, которая, кажется, треснула. Сехун не смог сдержаться, его слишком бесило то, что никто не собирался отвечать на его вопросы. — Мне кто-нибудь скажет, кто такой Бэкхён, или я тут всё разнесу?! — прошипел парень, а Мин даже испуганно попятился назад. Любой бы испугался такого поведения обычно тихого парнишки. А тут ещё стойка. Любимая Сюмином стоечка, за что ей такие страдания, когда она ни в чем не виновата? — Тихо-тихо, хочешь, я тебе сердечко на капучино нарисую? — в ответ на этот вопрос последовал только ещё более разозлённый взгляд. — Хорошо, Бён Бэкхён – это точно такой же лидер, как и Чан, только соседней северной территории, легче? Приступ ярости отошёл на второй план, а Сехун задумался. Тогда этот парень был одним из тех, кого вчера ждали на вечере, а если пришёл один, значит, второй просто проигнорировал. Тогда кто второй? — А ещё один кто? — тут же озвучил свой вопрос О, а Мин решил впредь не умалчивать, ибо это может быть чревато. Его любимая стоечка уже пострадала. Бедная, несчастная стоечка, Сю мог лишь успокаивающе поглаживать её, как котёнка, и в душе просить прощения. Если следующей жертвой ярости младшего будет его кофемашина, он уйдёт из этого проклятого кафе, купит ферму и будет выращивать там тыквы. — Чен, — сразу ответил Сюмин, чтоб не злить младшего ожиданием, — тот ещё змей. Он ненавидит всех подряд, а уж как он ненавидит Чанёля... я даже Бэкхёна так не ненавижу. Только по изменению в лице Сехуна Сюмин понял, что ляпнул лишнее и теперь придётся выкладывать этому маленькому любопытному чертёнку всё, как на духу. — Да зачем ты появился в моей жизни, — обречённо простонал Мин, а Сех, как собачка, которую вот-вот угостят косточкой, заёрзал на стуле, — хорошо, но это останется строго между нами, — в ответ частое кивание и буквально высунутый язык, — Бэкхён без ума от Чанёля. Они знакомы больше десяти лет. Сначала были просто друзьями, а потом выяснилось, что им предстоит возглавить их территории, а это, знаешь ли, дружбу не укрепляет. Причём Чанёль сразу признался Бэку, а тот скрыл сей интереснейший факт от друга. Когда всё выяснилось, Чан объявил ему войну. Однако они всё равно виделись. Была только одна огромная пауза в их отношениях, когда Ёль встречался с Каем, после его ухода всё закрутилось по новой, и этот лис продолжил свои свидания. Ты думаешь, они там в этом кабинете дела обсуждают? Пф, все бы так их обсуждали. Сехун непонимающе изогнул бровь, потому как многие намёки со стороны Мина были слишком завуалированы, и он не знал, что думать. — Никогда не спрашивай меня об этом, маленький ещё, — с этими словами Сюмин протянул парнишке капучино с аккуратным рисунком-сердечком сверху. Эта чашка и являлась жирной точкой в их беседе, несмотря на то, что Сюмин так и не ответил, за что он ненавидел Бэкхёна.The life I think about Is so much better than this***
Тао припарковал машину у парка с небольшим озером. Крис не знал об этом месте. Для брюнета оно было чем-то вроде домика на дереве для ребёнка. В детстве они создают целые крепости, куда никто бы не смог пробраться, кроме них. Воображение прячет их, укрывая своей плотной завесой. Там они в безопасности, там их никто не тронет. У Тао не было детства, он всегда с завистью думал, как здорово, наверное, играя в прятки, убегать за шторку и воображать, что тебя никто не видит. Ну и что, что нога выглядывает. Если закрываешь глаза и не видишь ничего, проще поверить, что и тебя не видно. Цзы накрыл глаза ладонями, наивно полагая, что и с ним такое сработает, но, увы, тайна защиты, как особое заклинание, которым обладают только дети. Он приходит сюда раз в неделю. Здесь пусто, нет даже бабушек, которые кормили бы уток. Ему не на что жаловаться, у него есть всё, о чём только можно мечтать, но когда появляется чувство, словно что-то тревожное гложет его сердце, он не может сдержаться. Каждую неделю в то же время он приезжает сюда, чтоб умереть. Он не пишет никаких прощальных записок. Зачем? Пустая трата времени и доказательство слабости. Крис никогда его таким не увидит. Нет смысла. Его никто не должен видеть в этом состоянии. Одежда оставлена в машине, чтоб потом не пришлось её сушить, и парень медленно спускается вниз по берегу. Кожа моментально привыкает к ледяной воде, которая окутывает сначала его ступни, затем колени, а после – доходит до шеи. В этот раз он пробудет здесь два часа. Два часа под водой. Каждый раз он увеличивает свою попытку на 10 минут, надеясь, что когда-нибудь сможет найти необходимое время, чтоб уже никогда не выбраться на поверхность. Он не думает, что когда-нибудь ему это наскучит. Конечно, однажды Крис узнает, чем он занимается. Но пока этого не произошло, он будет пытаться. Тао стоит на глубине примерно в три метра, разглядывая, как проходит жизнь у водных существ. В который раз всё по-старому. Только, наверное, рыбы здесь уже совсем другие, а тех, которые были месяц назад, он видел в последний раз. Он не понимает, как он дышит. Возможно, он вообще не дышит, потому что он не чувствует удушья. Чувствует только, как вода заполняет лёгкие. Но это всего лишь небольшой дискомфорт, к которому быстро привыкаешь. Обычно он всегда думает только о Крисе. Он любит его, в этом Тао не сомневается. Он не был создан, чтоб чувствовать что-то подобное, но, видимо, наука не подозревала такой расклад. Тао любит в Крисе всё. Но любит он не то, что можно увидеть и потрогать, не его внешность, не его сильные руки. Цзы полностью отдал свою душу тому, к чему оно тянется – к другой душе. Он верит, что у него есть душа, что это не просто сгусток чего-то, что придумали учёные, а именно душа. Настоящего человека. И именно она разрывает его на куски, не позволяя быть счастливым. Эта душа устала от этого тела. Она не может смотреть через эти глаза, не может говорить этим голосом, не может чувствовать этой кожей. Она словно заперта в идеальной тюрьме, из которой нет выхода. Бессмертное тело никогда не выпустит узницу. После двух часов под водой Тао нужно привести себя в порядок. Хотя ему абсолютно плевать на воду, которая пропитала все его тело, Крис не должен ничего заподозрить. Он не поймёт, что Тао идёт на это только из-за безумной любви к нему и не готов сдаваться. В телефоне уже несколько пропущенных от Ифаня, и Цзы лишь глупо улыбается, когда слышит его грозный, почти срывающийся голос. Он не хочет, чтоб Крис переживал, но у него нет выбора. Тао хочет любить Ифаня сильнее, чем позволяет ему это ненавистное тело. — Я уснул в машине, прости меня, — нежно шепчет Цзы, и Крис успокаивается. Тао готов поспорить на свою жизнь, что сейчас Ву запускает длинные пальцы в шевелюру, глубоко вздыхая и успокаиваясь. Он выучил его вдоль и поперёк, практически высчитав каждую реакцию на любое произнесённое слово. Но это не означало, что теперь Ифань ему наскучил, ведь любит он его не за какие-то реакции, а просто так. — У тебя встреча с доктором, ты помнишь об этом? — уже спокойно произнёс Крис, на расстоянии увидев, как младший кивнул. — Я сначала приеду к тебе, а уже потом поеду к нему, — сказал Тао и сбросил вызов, зная заранее, что Ву будет возмущаться, но только ради приличия. Новая квартира пахла чудесно, чем-то уютным и близким. Запах напоминал Кая, но это заметил Сехун только тогда, когда аккуратно повесил рубашку друга в шкаф. Мягкую белую рубашку из приятного материала. Улыбка не сходила с его лица, пока он осторожно скользил взглядом по обустроенной комнате. Юноша не хотел чувствовать себя одиноким, поэтому привёз все любимые вещи Кая, даже ту кружку с мультяшкой, из которой брюнет всегда пил исключительно чай, и все его рубашки и футболки, которые теперь висели в шкафу рядом с сехуновскими вещами, которые тоже одолжил ему Кай. Белый ковёр в большой комнате занимал всю площадь, а его мягкий густой ворс так приятно щекотал лодыжку, что Сехун не удержался и разлёгся на нём, прикрывая глаза. Теперь всё было так правильно, так тепло, что юноша не заметил, как уснул на полу, обнимая подушку. Когда он открыл глаза, солнце уже село, и в комнате покоились сумерки, которые нисколько не испортили настроение. Хун поднялся с пола и направился к балкону. На улице становилось прохладно, а та самая рубашка, которая пахла Каем, никак не прятала от ветра, но блондину было всё равно. Он смотрел на город с высоты одиннадцатого этажа, пропитываясь его огнями и тишиной. Внизу пряталось кафе, такое маленькое и неприметное, но не менее тёплое и уютное. За что бы ни взялся Сехун, на что бы ни посмотрел — всё дарило ему чувство необъятного счастья, которого он раньше не ощущал. Эта квартира пусть его и временно, но она его. То маленькое помещение не дарило ему столько уюта, как дарил его новый дом. Именно дом, именно его. В дверь позвонили. Чан сразу предупредил, что зайдёт вечером, поэтому это не стало сюрпризом для Хуна. С довольной улыбкой парнишка похвастался своими апартаментами и пригласил Пака на кухню, чтоб угостить кофе из кофемашины, которой он сразу научился пользоваться. И это тот самый парень, который хотел сварить яйца в сковороде... — Сехун, — начал Чан, и блондин понял, что тот был слишком серьёзен, чтоб понимать его восторг, — ты друг Кая, а Кай когда-то был единственным, кому я мог доверять. Сейчас он не в том состоянии, чтоб помогать мне, зато есть ты. Ты тот, на кого я теперь могу положиться. — Что ты имеешь в виду? — не понял Сехун, даже забывая про кофе. — У меня есть подозреваемые в нападении, — шёпотом произнёс Пак, как будто их кто-то мог подслушать, — лидеры соседних территорий. — Ты подозреваешь Бэкхёна и Чена? — удивлённо вскинул брови О, а Чан хмыкнул. — Сюмин тебе о них рассказал? Что ж. Тем-то лучше. Да, именно их я и подозреваю. Могу откровенно сказать, что у обоих достаточно причин устроить это. — Но ведь Бэкхён пришёл тогда на вечер, — перебил Пака Хун. — И что? Он спокойно мог сделать это для отвода глаз, это в его стиле. — Как можно подозревать человека, которого любишь? — возмутился Сехун, уже не следя за своими словами. Чан поперхнулся воздухом, сперва не понимая, о чём говорит младший. — Любишь? — Пак нервно засмеялся, покачав головой. — Сумасшествие, я его не люблю, он мне совершенно неинтересен. Ложь. Сехун всегда считал себя слишком чувствительным к обману, наверное, за это он больше всего и был благодарен своим создателям. Однако читать нотации и переубеждать Чана он не собирался. Что-то подсказывало О, что тот сам всё поймёт рано или поздно. Возможен и такой расклад, что Бэкхён и правда был хитёр настолько, что мог обойти и детектор Сехуна, но парнишка склонялся к тому, что в какой-то степени Бён был честен перед Чаном, хотя бы в своих чувствах. — В общем, твоё задание следующее, — Пак прочистил горло и продолжил, — Бэк имеет на тебя какие-то особые виды, именно поэтому ты должен сблизиться с ним. Подружиться, войти в доверие. Он подарил тебе эту квартиру, ты хотя бы должен быть благодарен. Сехун не сразу понял, что означало это “подарил квартиру”, а потом удивлённо уставился на Чанёля, который кивнул на немой вопрос и протянул ему папку с документами. — Это твои документы на право пользования, поставь свою подпись, и квартира до последнего кирпичика твоя, — пожал плечами Пак, — я не знаю, зачем он это делает, и почему именно ты. Но это не отменяет того, что теперь у нас есть шанс узнать, что он замышляет. О потёр виски, глубоко вздыхая и качая головой. — Я с вами чуть меньше месяца, а меня так от всего тошнит, — тихо засмеялся Хун, поднимая усталый взгляд на друга, — ладно, если это твоё распоряжение, не смею возмущаться. Упаковка из-под таблеток была обыкновенной — ничего примечательного, просто баночка. И сами таблетки были похожи больше на витаминки, чем на что-то серьёзное. Именно из-за этого сходства Тао так беспощадно высыпал всё содержимое в унитаз, заменяя их на вышеупомянутые витамины. Крис не заметит, а значит, его план был обречен на успех. Он успел поинтересоваться у работника лаборатории, для чего нужны эти пилюли, получив целый список симптомов, которые он теперь точно не сможет упустить. Однако неприятная мысль посетила его как раз в тот момент, когда в пустой бачок начала наливаться вода, - нужно было отдать эти таблетки Сехуну, но было уже поздно. *Толкни меня вниз, Тяни меня дальше, Владей мной постоянно. © Take Me under **Как я вновь попал сюда? Словно на моих руках всегда следы крови. И только одному мне придётся столкнуться с этим... © Tell me why ***Жизнь, о которой я думаю, Намного лучше, чем эта © One-X