***
Вечером следующего дня, когда Казуки, возвращаясь домой, отпирал дверь в собственную квартиру, ему чудилось, что прошло не меньше полугода с последней встречи с Манабу. До того измотанным и злым он себя чувствовал. Произошло ещё одно убийство — именно с этого началось утро, казавшееся теперь бесконечно далёким. На этот раз жертвой снова стала девушка, совсем юная, и, увидев труп, Казуки почувствовал, что его сейчас вывернет. — Какой кошмар… — полушёпотом произнесла стоявшая рядом Юуки. Казуки заметил, что лицо его напарницы не побледнело, а скорее позеленело. Юуки тоже явно была близка к тому, чтобы вернуть завтрак. Грудная клетка мёртвой девчонки была в прямом смысле разворочена. Крови вокруг было не так уж много, как для такой страшной раны — по крайней мере, так показалось Казуки. А значит, труп или потрошили в другом месте, а потом привезли и бросили в одном из переулков Тосимы, или сделали всё здесь же, а потом тщательно убрали за собой. Надо было собраться, надо было думать и строить логические цепочки, но у Казуки едва ли получалось соображать, когда он видел белеющие ребра в кровавом месиве. Даже заключения экспертов было не нужно для того, чтобы понять — жертве вырезали сердце. — Ладно, приступаем, — выдавил Казуки, когда наконец удалось взять себя в руки. — Надо осмотреть все вокруг. Может, кто-то из жителей соседних домов что-то видел. — Ага… — пробормотал в ответ Юуки. Бё казался злым, как тысяча чертей. Он тоже стоял рядом и смотрел на труп. Первую сигарету он выкурил в три затяжки и теперь схватился за следующую. — Совсем ребенок. Да он окончательно охренел, — процедил Бё под нос, и Казуки не сомневался, что эти слова не были адресованы ему и ответа не требовали, однако голос всё же подал: — Он охренел, когда в принципе начал убивать. Жизнь любого человека ценна и… Казуки осекся, когда Бё медленно повернул голову в его сторону. Если бы взглядом можно было испепелять, золу, оставшуюся от Казуки, сейчас разносил бы ветер. — Ты здесь самый умный, Сатоо? — ровно, но со скрытой угрозой протянул Бё, и сигарета вдруг сломалась в его пальцах. — Что, простите? — оторопел Казуки. — Я спрашиваю, твоим мнением кто-то интересовался, кретин? Голос звенел от ярости, Бё вот-вот мог сорваться на крик. Казуки хоть и привык к своему неуравновешенному начальнику с его нередкими вспышками беспричинного гнева, однако никак не ожидал такой вопиющей грубости и потому растерялся, не зная, что ответить. — Если ты самый умный, найди маньяка! — рявкнул Бё. — Стоять здесь истуканом и философствовать я и сам могу! Резко развернувшись, его босс широким шагом пошёл прочь, пока Казуки оторопело смотрел ему вслед. — Нервы подлечи, урод, — сквозь зубы прошипел он, когда оцепенение отпустило, а Юуки, ставшая невольной свидетельницей некрасивой сцены, покачала головой: — Я же говорила. Он в последнее время вообще не в себе. Остаток дня прошёл для Казуки как в тумане. Схема действий была уже привычной и накатанной. Они осмотрели место преступления, перевернули каждый камешек и заглянули под каждую пылинку, опросили всех, кто жил поблизости, и снова не нашли ничего полезного. Тем временем судмедэксперты провели вскрытие, подтвердили, что у жертвы отсутствует сердце и обе почки, однако для расследования никакой подсказки не дали. Полицейский участок гудел, на ушах стояли даже те сотрудники, которые не имели к делу психопата никакого отношения. А в обед в экстренном выпуске новостей сообщили, что маньяк, именуемый хирургом, нашёл новую жертву, и на этот раз ею стал ребёнок. Убитой девчонке было всего семнадцать лет. — Как им удалось так быстро докопаться? — схватилась за голову Юуки, когда весь отдел приник ко включенному телевизору. — Не так уж сложно докопаться, если постоянно копать в одном направлении, — мрачно отозвался Казуки. — Журналюги сейчас как ищейки в боевой стойке, на низком старте ждут, чтобы наброситься на новую сенсацию. — Если мы не найдем психа в самые ближайшие сроки, нас порвут на лохмотья, — чуть слышно произнесла Юуки, прижимая ладонь к губам. В её глазах плескалась паника. Казуки, разумеется, был согласен, с той только поправкой, что на лохмотья будут рвать Бё, если он срочно не продемонстрирует общественности преступника. "Или козла отпущения", — подсказал сам себе Казуки. Перед глазами встала сцена последнего разговора с Манабу, и в груди все сжалось от мысли, что произойдёт, если полиция доберется до него. У Манабу не будет шансов, его засудят и разбираться не станут. В начале этого бесконечно долгого дня Казуки настраивался на то, что Бё вытянет из него все жилы и хоть раз да вызовет в свой кабинет на ковёр, но неожиданно начальника как ветром сдуло. С места преступления, где Казуки видел его в последний раз, Бё не вернулся. Куда тот поехал, никто не знал, и потому, когда рабочий день закончился, Казуки плюнул на всё и засобирался домой. — Ты куда? — удивлённо окликнула его Юуки. Напарница ждала, что по традиции он засидится допоздна. — Я — домой. И тебе советую. Прихватив со стола папку с делом, Казуки направился к выходу. — Казу, нельзя выносить документы! — громким шёпотом окликнула его Юуки. — Да что ты! — огрызнулся Казуки, но даже не остановился. То, что выносить из участка материалы по расследуемым делам было строжайше запрещено, Казуки отлично знал с первого дня работы. Но сейчас он чувствовал такую невыносимую усталость, что ему было плевать на формальности. Пусть остановят его и отберут. Казуки казалось, что он наяву видит перед собой чашу терпения, в которую вот-вот упадёт последняя капля. Когда Казки входил в квартиру, он уже мечтал о горячем душе и ужине. А после этого на посвежевшую голову можно было в очередной раз поразмыслить над отчётом медиков. За последнее время Казуки проникся некоторым пренебрежением к профессии патологоанатомов — пользы от коллег по цеху было ровным счетом никакой. А ещё в голову пришла мысль попробовать отметить на карте все места преступления. Может, у маньяка существовал какой-то свой "маршрут" или что-то вроде него?.. Мобильный зазвонил в тот момента, когда дверь за его спиной ещё не закрылась. Казуки сперва захлопнул её, а потом вытащил телефон из кармана куртки и тут же невольно сильно стиснул его пальцами. "Язва" светилось на дисплее, и Казуки ни на секунду не усомнился, что сейчас его ждут плохие новости. Манабу не стал бы звонить просто так. — Что случилось? — прямо спросил он, нажимая на кнопку приёма звонка. — Это ты мне скажи, придурок отмороженный, что случилось! — рявкнул в трубку Манабу. В фоне слышался шум улицы. — Какого хрена?! Ты обещал, что меня не тронут! — Та-ак, — медленно протянул Казуки, привалившись спиной к стене. — В чём дело? — Я проснулся. Вышел пожрать. Обслужил кое-кого, — Манабу чеканил по словам, и Казуки чувствовал, что тот на грани кипения. — Вернулся домой. И тут — бац! Две полицейские машины под моим подъездом! Две, олень! Почему мне кажется, что это за мной, а? "Быть такого не может", — хотел ответить Казуки, но слова застряли в горле. Манабу вычислили и собирались повязать. Как и кому это удалось, он не знал, но почувствовал, что внутри него всё дрожит от гнева при мысли, что с ним — главным следователем — не поделились. То, что за всем этим стоит Бё, Казуки понял моментально. Кто ещё мог санкционировать задержание главного подозреваемого? И то, что его, Казуки Сатоо, следователя по делу хирурга, даже не поставили в известность, разрывало на части неподдельной злобой. Сколько бессонных ночей, сколько переживаний, сколько усилий. И вот теперь у самого финала — пускай и ложного, ведь Манабу был не виноват — его оставили за бортом. Последняя капля упала в чашу терпения. — Где ты сейчас? — сухо спросил Казуки изменившимся голосом. — Где подальше от своей берлоги, — огрызнулся Манабу. — Какого хрена, мудак, ты это сделал? Я, чтоб ты знал… — Закрой рот, — перебил его Казуки. — И объясни, где именно ты находишься. Манабу немного растерялся из-за непривычной строгости в его голосе, но быстро нашёлся. — Так мне рот закрыть или объяснять? — ехидно поинтересовался он. — Если тебе нужна помощь, коротко и по сути объясняешь, где ты. Если нет — у меня найдутся дела на этот вечер. Сам себя не узнавая, Казуки думал, что ещё вчера не смог бы заговорить вот так. Но сейчас в нём словно что-то лопнуло, какая-то незримая нить, удерживавшая в рамках приличия и порядка. — Я возле какого-то торгового центра, — чуть помедлив, отозвался Манабу. — Сейчас обойду его, скажу название… — Сбрось сообщением, — не пожелал слушать дальше Казуки и, прежде чем нажать на кнопку отбоя, добавил: — Будешь ждать меня там. Решение, как поступить дальше, было где-то очень близко. Даже не разувшись, Казуки отмерил прихожую от стены до стены несколькими шагами. Манабу следовало спрятать. Где-то, где его не найдет полиция, пока он, Казуки, не решит, что делать дальше. Вряд ли он в считанные дни смог бы раскрыть преступление, над которым бился неделями до этого, однако он мог придумать что-то в отношении невиновного парня, которого пытались подставить. Ему была нужна помощь. Первым, кто пришёл на ум, был Юуто. Бывший напарник обладал множеством связей, в том числе и в преступном мире. Но Казуки тут же отмел такую идею — неизвестно, чем бы вся эта история закончится, а подставлять Юуто, хорошего приятеля и следователя со стажем и репутацией, не хотелось. "Надо найти кого-то, кого не жаль", — мелькнула в голове Казуки банальная идея. Меньше всего он жалел мудака, который его шантажировал. Казуки вспомнил гадостную улыбочку и выбеленные патлы ублюдка, который спрашивал про Хидето Такараи, и пожалел, что ничего не знает о нём и не может чем-то припугнуть отморозка, чтобы теперь, в благодарность за оказанную услугу, тот помог ему. И тут Казуки всего передернуло. Он остановился как вкопанный посреди прихожей, глядя в одну точку и не веря, что догадка оказалась так близко. В его руке завибрировал мобильный — Казуки даже забыл, что всё ещё держит его в крепко стиснутых пальцах. Он понял, что это Манабу прислал свои координаты, но смотреть пока не спешил. У тощего улыбчивого шантажиста была татуировка. Несмотря на то, что человек, очевидно, имел отношение к якудза, пятиконечная звезда на его шее ничем не напоминала традиционные рисунки. Это было необычно. И если бы сейчас Казуки удалось найти кого-то, кто много лет вёл дела, связанные с якудза, вероятно, этого парня опознали бы и назвали его имя. После этого найти адрес, стоило бы Казуки одного телефонного звонка — для полицейского это не являлось проблемой. "И что с того? — спросил сам себя Казуки. — Если я и узнаю, кто это, что дальше?" "Этот тип не зря спрашивал о Такараи, — будто внутренний голос отвечал ему, пускай этот диалог он вёл с самим собой. — Ясно, что интерес этот возник неспроста. И неважно, жив Такараи или мёртв, тощий с татуировкой знает что-то. Сколько дадут за эту информацию заинтересованные лица? И не выпустят ли кишки самому тощему за то, что он знает?.." Обречённо выдохнув, Казуки провел ладонью по лицу. Сейчас он пытался ткнуть пальцем в небо. Всё, о чём он думал, было основано лишь на предположениях. Однако если этот тип и правда имел какое-то отношение к Такараи, теперь уже Казуки мог схватить его за яйца и банально шантажировать: в обмен на молчание попросить спрятать Манабу. То, что расписной говнюк нечист совестью и наверняка мог помочь, Казуки практически не сомневался. Вот только где было его искать? Видимо, в критической ситуации мозг Казуки работал куда эффективнее, чем обычно. У него всегда лучше было с визуальной памятью, потому вдруг вспомнилась краткая справка о Хидето Такараи и то, кем она была подписана. Хотака Ямада — бывший полицейский из отдела по борьбе с организованной преступностью, который был на пенсии, жил на Хоккайдо и удивительно хорошо помнил о делах, которые вёл на службе. Едва ли по описанию одной лишь татуировки и общих черт, вроде роста и телосложения, бывший коп мог ответить на вопрос, о ком идет речь. Но у Казуки в этот миг не было других идей. Найти телефон в общем списке вызовов потребовало от силы полминуты. Казуки решительно набрал номер и, как только ему ответили, произнес: — Добрый вечер, Ямада-сан. Простите, что беспокою вас так поздно, но вопрос срочный. И когда озадаченный полицейский ответил, что внимательно слушает, Казуки, глубоко вдохнув, спросил: — Вы сможете узнать одного человека, если я постараюсь подробно описать вам его?-9
14 января 2017 г. в 00:00
Идея, куда можно отправиться, пришла в голову Казуки внезапно. Он вспомнил, как несколько лет назад, ещё будучи студентом, катал своих подружек на машине приятеля. Если девушка попадалась сговорчивая и её удавалось уломать на быстрый секс, Казуки ехал на парковку возле одного малоизвестного храма на окраине. Здесь и днём людей собиралось не то чтобы много, а в вечернее время и вовсе было пусто. Казуки не слишком часто везло на сговорчивых подружек, однако если такое случалось, страховочный вариант всегда спасал.
Именно туда он теперь и направился, уповая лишь на то, что не забыл дорогу.
"По крайней мере, там нас точно никто не увидит и не заснимет", — мрачно думал он.
Манабу будто воды в рот набрал, и тишина в салоне автомобиля казалась Казуки гнетущей. Он включил радио, чтобы хоть немного разрядить обстановку, но Манабу тут же сердито бросил:
— Выруби это нахрен.
Спорить Казуки не стал и послушался. В итоге, когда они приехали на место, у него уже звенело в ушах от напряженного молчания.
— М-м, заброшенная парковка, — с издёвкой протянул Манабу, глядя в окно. — Поди, баб сюда своих возишь?
— Она не заброшенная, — огрызнулся Казуки, которому было неприятно, что Манабу раскусил его. — И я возил сюда баб, как ты выразился, когда учился. Сейчас уже могу позволить себе места поприличней.
— А знаешь, где лучше всего парковаться, если хочешь потрахаться? — с неожиданной веселостью, которая Казуки совершенно не понравилась, спросил Манабу, развернувшись к нему всем корпусом.
— Не уверен, что хочу это знать…
— Надо просто останавливаться на обочине — и вперёд. Под носом у всех. Как показывает опыт, прохожие не заглядывают внутрь. А вот если ты стоишь на парковке, обязательно какой-нибудь местный охранник проверит.
— Не сомневался, что твой богатый опыт показывает ещё и не такое, — проворчал Казуки, пристраиваясь подальше от немногочисленных, оставленных здесь на ночь машин и глуша мотор. Манабу в ответ хрипло рассмеялся.
Теперь, когда они даже не ехали, и к молчанию добавилось ещё и бездействие, Казуки почувствовал себя вовсе не в своей тарелке. Почему-то не получалось сохранять спокойствие рядом с Манабу: подсознательно Казуки ждал едва ли не того, что тот ткнёт его ножом под ребра — в прямом, а не в фигуральном смысле.
— Что ты хочешь от меня? — прямо спросил Казуки, когда понял, что заговаривать первым Манабу не спешит.
— А как ты думаешь? — ядовито процедил тот. — Чего я могу хотеть от единственного человека, который может подтвердить мою непричастность к убийству, а?
В машине Казуки старался не курить — запах впитывался в обивку, и со временем вонь в салоне могла стать просто отвратительной. Но в этот раз он сделал себе поблажку: приоткрыл окно на узкую щёлку и достал пачку. Предложить закурить Манабу он не подумал, да тот и не попросил.
— Давай начистоту, — неторопливо начал Казуки, старательно подбирая слова. — Как я понимаю, ты не предлагаешь мне сейчас же отправиться в ближайший участок и торжественно объявить, что вот ты сам явился к стражам закона, а вот парень, который подтвердит твое алиби. Так?
— Не зли меня, олень, — голос Манабу звучал угрожающе. — Я пока в своём уме, чтобы самостоятельно соваться в полицию.
— Естественно. Потому что если ты туда придёшь, обратно уже не выйдешь. И дело даже не в убийстве, а в том, что за тобой много грехов водится.
— Ты случайно не грёбаный актёр театра? — ехидно поинтересовался Манабу. — Выражаешься так, будто стоишь на сцене, а перед тобой полный зал чокнутых богатых старух.
— Нет, я не актёр, — пропустив иронию мимо ушей, Казуки повернул голову в сторону Манабу и медленно произнёс: — Я полицейский.
Казуки ждал, что Манабу задёргается, быть может, захочет рвануть из машины или сделает ещё что-то такое же импульсивное. Но тот даже не дрогнул.
В полумраке салона он смотрел на Казуки, не моргая, его глаза на бледном лице казались большими и чёрными, а кривая усмешка, которая тронула его губы, была откровенно жутковатой.
— Вот, значит, как, — с обманчивым спокойствием в голосе произнес Манабу.
— Именно так, — кивнул Казуки и выдохнул дым. Окно пришлось открыть чуть шире.
— А ты не врёшь? — теперь Манабу улыбался откровенно безумно. — Ты не похож на полицейского, ты похож на обыкновенного придурка.
Возражать на это что-либо и заводиться Казуки не стал, просто молча полез в карман и достал корочку с документами. Его фото на пластиковом пропуске в участок — первое, что подвернулось Казуки под руку, — Манабу изучал добрые полминуты, словно ждал, что вскроется подвох и документ окажется подделкой. А потом, удостоверившись, что Казуки не лжёт, он кивнул и нарочито спокойно протянул ему пропуск обратно.
— Нихера не понимаю, — равнодушным голосом сообщил он. — Ты что, вышел на меня и теперь пасёшь?
— Нет, — покачал головой Казуки.
— Ты из накроконтроля?
— Тоже нет.
— О, так значит, у тебя почётная миссия на Земле ловить уличных проституток?
— Я из отдела убийств, — устало перебил его Казуки. — Расследую дело маньяка, который режет людей. Того самого, который убил девушку. Убийство которой теперь кто-то шьёт тебе.
Говоря это всё, Казуки не задавался вопросом, как Манабу отреагирует на его признание. Но чего он точно не ожидал, так это что тот рассмеётся — громко и весело.
— Охрене-еть… — протянул он через свой странный, не совсем здоровый, на взгляд Казуки, смех. — А я здесь при чём? Ты что, меня подозреваешь?..
Манабу снова от души заржал, и Казуки поморщился. Объяснять, с чего всё началось и почему он в своё время начал искать встреч с Манабу, не хотелось. В первую очередь не хотелось признаваться даже себе. Однако другого выхода просто не оставалось.
— Нет. Я надеялся, что ты можешь стать свидетелем. Ну или точнее, что ты можешь что-то знать.
— С чего это? — хохотать Манабу перестал и теперь пялился на Казуки, улыбаясь от уха до уха.
"С твоей физиономией в фильме ужасов сниматься, — с досадой подумал Казуки. — Кто только рискует снимать тебя на улице?"
— Я заметил твою красную куртку на видео с камер наблюдения в комбини, где работал первый убитый, Изао Ямада, — вслух сказал он. — А потом случайно увидел тебя на улице.
— Что же ты официально не вызвал меня в участок? — насмешливо изогнул бровь Манабу.
— А что толку? Можно подумать, ты стал бы откровенничать с полицией. Сказал бы просто, что ничего не видел и не знаешь.
— Я и так скажу тебе, что ничего не видел и не знаю. И вообще не помню этого твоего Ямаду.
— Он не мой, — вяло возразил Казуки.
На периферии мелькнула мысль, будто что-то здесь было не так. Вроде бы в один из их разговоров Манабу говорил, что помнит продавца из комбини. И что ему нравились его глаза, что ли?.. Казуки не был уверен и от смутного воспоминания отмахнулся. В конце концов, это не играло никакой роли теперь, свидетель из Манабу всё равно не получился.
— А трахал ты меня зачем? — невозмутимо, словно спрашивая о погоде за окном, спросил Манабу.
Ответа на этот вопрос у Казуки не было, и вместо того, чтобы говорить, он сделал глубокую затяжку, выкуривая сигарету до фильтра.
— Ну и ну, придурок полицейский в меня влюбился, не иначе, — фыркнул Манабу. — Как мне повезло! Подставился копу, который расследует дело, которое мне же и шьют. Теперь на суде скажу, что ты предвзятый, что ты влюбился, я отказал, и ты меня решил упечь на всю жизнь. А почему бы и нет? Похоже, это единственный шанс спасти мою шкуру…
— Заткнись, — перебил его Казуки и сунул окурок в пепельницу, до этого дня ни разу им не использованную.
В машине снова ненадолго повисла тишина, и Манабу, глубоко вдохнув, шумно выдохнул.
— Что делать будем, олень? — спросил он, и насмешливых интонаций как ни бывало. — По ходу, мы с тобой в одной лодке и тонуть будем вместе.
— Я не собираюсь тонуть, — огрызнулся Казуки.
— А придётся, — ядовито возразил Манабу. — Если меня повяжут — а меня повяжут, потому что какая-то сука меня явно решила подставить, — я сразу расскажу, кто меня снял в ночь того убийства.
— Не повяжут тебя, успокойся, — отрезал Казуки. — Ты забыл, что я веду это дело?
— И что? Ты самый главный полицейский босс в городе?
— Нет, но я докопаюсь до правды.
Слова прозвучали настолько уверено, что Казуки сам от себя не ожидал. На деле он такой убеждённости не испытывал, и Манабу тоже не спешил ему верить.
— Да что ты? — с сарказмом протянул он. — Я не веду счёт, сколько там уже трупов на счету психа, но сдаётся мне, ты, дорогой олень, в тупике со своим расследованием.
В этот момент Казуки испытал жгучее желание схватить Манабу на воротник и хорошенько встряхнуть, а лучше треснуть по лбу. Лишь понимание того, что Манабу был абсолютно прав и ничем его не оскорбил, остановило Казуки.
— В любом случае я знаю, что ты невиновен, а значит, тебе ничего не грозит, — ровно произнес он. — Что ты делал в другие дни, когда хирург убивал людей?
— Хирург? — Манабу, казалось, удивился вполне искренне.
— Так его прозвали в участке. За то, что вырезает органы своим жертвам. Есть подозрение, что это человек с медицинским образованием.
— Вырезать органы… Мерзость какая, — поморщился Манабу.
— Убивать людей в принципе мерзость. Так что насчёт алиби для других случаев, которые на тебя теперь тоже начнут вешать? Ты сможешь вспомнить, где находился в тот или иной день, если я назову тебе точные даты и время?..
— Ты издеваешься, да? — на этот раз Манабу перебил его. — Вот ты помнишь, где был в прошлый вторник в семь вечера?
— Помню, — кивнул Казуки. — Я был на работе.
— Хреновый пример, — сдаваясь, Манабу поднял руки. — Это у тебя все дни, как один, а у меня всегда по-разному. Я ложусь, как получится, встаю, когда захочется, и дни мои проходят по-всякому. Иногда пять-шесть клиентов наберётся, иногда ни одного. Но даже если я и вспомню, кто меня снимал во время твоих убийств, ты что, веришь, что этих людей удастся сначала найти, а потом заставить прикрывать мою задницу?
Манабу ещё не закончил свою тираду, а Казуки уже понял, что сказал полную глупость. В этом случае алиби могло бы стать разве что видео с камер наблюдения какого-нибудь торгового центра, где Манабу прогуливался в момент убийства. Но вряд ли нашлось бы целых три таких документальных подтверждения его невиновности.
— Значит так, — рассудив, что отвечать на вопрос Манабу не обязательно, Казуки решил зайти с другой стороны. — Сейчас ты дашь мне свой номер телефона, а я оставлю тебе свой. Если что-то случится, позвони мне. Постарайся не отсвечивать нигде и на глаза лишний раз никому не попадаться. Единственное, что тебе поможет, это поимка настоящего преступника.
— Ох, охренеть, какой ты у нас умный и креативный! — моментально взбеленился Манабу. — А работать мне как? Зазывать клиентов с балкона?
— Бери отпуск, идиот! — рявкнул на него в ответ Казуки, почувствовав, что начинает терять терпение. — Если есть идеи получше, я охотно послушаю!
Явно не ожидавший от него такого напора, Манабу немного растерялся и не нашелся, что ответить. Откинувшись на спинку сидения, он уставился прямо перед собой, а Казуки выдохнул, стараясь взять себя в руки.
— У тебя деньги есть? Сможешь пересидеть какое-то время?
— От голода не сдохну, — огрызнулся Манабу.
— Могу тебе одолжить, если что.
— Как мило. Лучше мозгов себе одолжи где-нибудь.
— Отлично, вот и договорились, — подытожил Казуки. — Давай свой номер мобильного, и я отвезу тебя домой. Больше мы сейчас всё равно ничего не сделаем.
— Записывай, — сердито буркнул Манабу так невнятно, что Казуки не расслышал.
— Что? — переспросил он.
— Записывай, говорю! Прости, визитки я себе пока не сделал.
Забивая в телефонную книгу номер Манабу, Казуки позволил себе маленькую месть и в поле имени забил слово "Язва". Такое прозвище как нельзя лучше характеризовало обладателя номера телефона.