Ты наказан, Баттерс!

Строишь рожи на школьных фотографиях? Ты наказан, Баттерс! Неправильно разложил продукты в кладовке? Ты наказан, Баттерс! Не накопал угля на 250 миллионов долларов? Ты наказан, Баттерс! И не дай Бог тебе ввязаться в очередную проделку этого Картмана! Тогда уж не сомневайся, будешь наказан до конца дней! Баттерс, будучи добрым и до одури наивным ребенком, никогда не сомневался в правоте своих родителей. Ну, почти никогда. А если и сомневался, то не смел возражать. Из страха перед отцом, разумеется. Этот бывший военный с самого раннего детства воспитывал в сыне беспрекословное подчинение. Авторитет свой он поддерживал, разумеется, наказаниями. И если лет до 9 отец ограничивался домашними арестами, то позднее Баттерсу могло нехило достаться ремнем, а то и розгами. Мать же, как правило, не вмешивалась и в вопросах воспитания была солидарна с мужем. _______________ Началось всё с того самого дня, как Леопольду Стотчу исполнилось 16. Пацану жутко не повезло (впрочем, как и во всём) родиться 11 сентября – вот же гребаные террористы! – и, ясное дело, родители строго-настрого запрещали ему отмечать собственный праздник. Но пацанов (которым на второй неделе учебного года уже не терпелось расслабиться) такой расклад не устраивал. «Баттерс, мать твою! Где твои яйца?! Шестнадцать лет – это ж раз в жизни!» - гневно вещал Картман, который в итоге и предложил Стотчу свой дом для проведения вечеринки, поскольку мать его должна была очень кстати уехать в Денвер. Не из любви к другу, конечно, – Картману просто хотелось посмотреть на бухого Баттерса, ведь тот, в отличие от остальных, еще ни разу не пил и не курил. Вечеринка удалась на славу, бухло лилось рекой, а где-то в туалете уже раскуривалась принесенная кем-то (интересно, кем?) травка. Самого именинника вырубило после пары бутылок пива и одного стаканчика какой-то адской смеси. Погрузив при помощи Кенни, Стэна и Кайла это полумёртвое тело в свой автомобиль, Картман довёз его до дома, выгрузил перед дверью, позвонил и с глупым гоготом побежал обратно в машину, припаркованную на противоположной стороне улицы. - Жиртрест, это обязательно, а? – сжал пальцами переносицу Стэн. - Конечно, пацаны, сейчас самая ржака будет, отвечаю! – хихикал Картман. Дверь открыл Стивен и тут же обнаружил своего сына валяющимся на дорожке перед домом. - Это что еще такое, молодой человек?! – заорал Стотч-старший. – Потрудись объяснить, что это за вид? И почему от тебя разит алкоголем?! В ответ еле разлепивший глаза Баттерс взглянул на отца, пьяно икнул и отполз на клумбу, где его и вывернуло прямо на любимые мамины розы. Покрасневший от гнева отец поднял Леопольда за шкирку и затащил в дом, напоследок с силой хлопнув дверью. - Ща ему папаша даст пизды! – захохотал Картман, дал по газам и поехал обратно в сторону своего дома, где вовсю продолжалось веселье. - Ты ужасно жестокий, жирдяй! Я думал, он твой друг! – возмутился Кайл. - Да я скорее такого жидяру, как ты, назову другом, чем этого утырка. - Не смей оскорблять мой народ!.. - Надо было его оставить проспаться, как Кенни предлагал, - Стэн толкнул Маккормика локтем, но тот не пошевелился. – Оп… пацаны, кажется, абсент убил Кенни! - Сволочь!.. _______________ Кенни красивый. Третий по росту в классе (после человека-горы Картмана и длинного, как жердь, но жилистого Такера), худощавый, вечно прячущий под капюшоном свое лицо с идеальным прямым носом, тонкими губами и лукавыми блестящими глазами – он был объектом вожделения всей женской половины школы… да что там, школы! Всего их захолустного городишки. В те исключительные моменты, когда он скидывал свой капюшон, освобождая пшеничные волосы, и томно смотрел из-под пушистых ресниц на выбранный им объект женского пола, ни у одной девушки не было шансов ему отказать. Чем этот неисправимый любитель сисек благополучно и пользовался. А еще Кенни добрый. И пусть он отпускает пошлые шуточки, больше всех бухает и при желании может раздобыть любую наркоту – друзья знают, что Маккормик никогда не откажет в помощи, не потерпит несправедливости и при любом кипише обязательно заступится. Даже за Баттерса. Особенно за Баттерса. Вероятно, поэтому Баттерс сейчас стоит посреди школьной столовой и пялится на кончик золотистой чёлки, выбившийся из-под маккормиковского капюшона, в то время как сам хозяин капюшона продвигается с подносом между столами. Стотч настолько был погружен в свои мысли, что не сразу понял, что застыл прямо на проходе и мешает одноклассникам рассаживаться. Из транса его вывел только крик Картмана, идущего за Маккормиком: - Эй, придурок, чего завис?! – с этими словами жиртрест толкнул Кенни, и тот врезался в Баттерса, сбив его с ног. Естественно, вся еда Стотча разлетелась по полу. Взглянув на ликующую физиономию Картмана и на растерянное лицо Маккормика, Баттерс резко вскочил. Из глаз предательски полились слезы, и он метнулся к выходу из столовой. - Эй, Лео! Постой! – Кенни бросил свой поднос на ближайший стол, подхватил забытую Стотчем сумку и выбежал вслед за ним. - Что это с Баттерсом? – обеспокоенно проводил их взглядом Кайл. - Тебе не похуй? – отозвался Картман. – Пошли жрать уже. - Тебя только жратва интересует! Он вообще-то наш друг. Картман только закатил глаза и плюхнулся за свободный столик: - Этот мелвин стал тухлый какой-то совсем. От всех шарахается, на шутки мои не реагирует. Скучно… - Боже, жиртрест, на твои дебильные шутки уже давно никто не реагирует, - исполнил свой фирменный фэйспалм Стэн. – А Баттерс и правда в последнее время как в воду опущенный. - Вероятно, у него какие-то серьезные проблемы, - предположил Кайл. - Плевать, - отмахнулся жирный. – Самое интересное тут другое: что это наш принцессочка так за ним ломанулся?.. _____ Вбежав в мужской туалет, Кенни, как и предполагал, застал там Стотча, который сидел у стены и плакал, уткнувшись в колени. - Леееооо, - Маккормик осторожно дотронулся до плеча блондина. – Что с тобой? Стотч не ответил, а только начал громче всхлипывать. Кенни вздохнул и плюхнулся на пол рядом с другом. - Ведь это же не из-за твоего обеда, правда? Баттерс едва заметно помотал головой. - Тогда что случилось? Расскажешь? Ответом ему стали усилившиеся рыдания. Маккормик реально забеспокоился. Не то чтобы они были близкими друзьями, но всё же Баттерс всегда у него вызывал чувство жалости и… нежности что ли? Потребности опекать? Он ведь совсем за себя постоять не может! А Кенни, как настоящий супергерой, считал своим долгом защищать слабых. - Не, не, не, так не пойдет, - Маккормик поднялся. – Вставай давай, умывайся и пошли. - Куда? – всхлипнул Стотч. - Воздухом дышать! - Это что же… урок прогуляем? Сейчас же литература, и… и… - от волнения Баттерс даже начал заикаться. - Боже, да ты себя видел вообще? На уроке тебе в таком виде делать нечего! – Маккормик решительно протянул Баттерсу руку, помог подняться и умыться. Парни вышли за территорию школы и направились в сквер, где присели на уединенную скамейку под раскидистым деревом. Снег падал в морозном декабрьском воздухе, город готовился к встрече Рождества, кругом мерцали огни, в школе репетировали очередную бездарную пьесу, а добрые голубые глаза смотрели прямо на Баттерса. - Послушай, Лео, думаешь, я не вижу, что что-то происходит с тобой? – Кенни старался говорить успокаивающе. – Ты три месяца ни с кем не говоришь, пугаешься каждой тени. Расскажи мне. Если тебе нужна помощь – просто расскажи мне. Баттерс всхлипнул, уставился на носки своих ботинок и нервно застучал кулачками друг об друга. На глазах снова выступили слезы. _______________ Захлопнув дверь, отец первым делом потащил Баттерса в ванную и грубо сунул его под струю ледяной воды. От этого Баттерс слегка протрезвел. Стивен швырнул в лицо сыну полотенце и скомандовал: - В свою комнату, марш! Приготовиться! Стотч-младший на заплетающихся ногах поспешил выполнять приказание. Прояснившееся сознание подсказывало, что он крупно влип. Наскоро обтеревшись полотенцем, Баттерс снял штаны вместе с нижним бельем и принял коленно-локтевую позицию на своей кровати. В комнату вошел отец, захлопнул дверь и запер ее на замок. Зазвенела расстёгиваемая пряжка ремня. Баттерса привычно затрясло в ожидании первого удара. Однако удара не последовало, вместо этого слышался непонятный шелест и учащенное дыхание отца. Внезапно Баттерс почувствовал, как руки Стивена легли на его ягодицы, грубо раздвигая их, и огромное нечто вонзилось парню в задний проход. От неожиданности и боли Лео резко подался вперед и надрывно закричал. Но Стивен, схватив сына за ворот футболки, дернул его на себя и гневно прошипел: - Будешь знать, как нарушать запреты отца! Будешь знать, как напиваться! Не двигаться! Баттерс, глотая слезы, попытался замереть на месте, а то самое «огромное нечто» начало двигаться в его прямой кишке вперед-назад. Это вызвало такую боль, что Леопольд не мог сдержать рыданий и криков, хотя знал, что отец всегда наказывает за крики сильнее. Однако Стивен как будто ничего не слышал и не замечал, он просто самозабвенно вдалбливался в задницу сына, постепенно увеличивая скорость. Баттерс не мог сказать, сколько длилась эта пытка. Из глаз будто бы сыпались искры, а крики уже слились в нескончаемый вой. Наконец, Стотч-старший задергался с утробным рыком, и «нечто» покинуло задний проход давящегося слезами парня. Застегнув штаны, отец грозно произнес: - И только попробуй кому-то об этом сказать! Три шкуры с тебя спущу! Понял?! - Да, сэр, - провыл Баттерс в подушку, пытаясь прикрыть руками истерзанный зад, из которого по бедру стекала струйка крови. Для убедительности Стивен погромче хлопнул дверью и спустился в гостиную. - Стив, дорогой, - флегматично отвернулась от телевизора Линда, - ты сегодня уж слишком сильно наказывал Леопольда. Я даже не могла спокойно смотреть свое любимое кулинарное шоу! - Ничего, будет в другой раз знать… - пробубнил Стотч-старший, отводя глаза. _____ С этого дня данный вид наказания стал преобладающим в семействе Стотчей. Иногда отец совмещал его с поркой, но чаще просто грубо и безжалостно насиловал сына, изредка в качестве особой милости оставляя ему на тумбочке тюбик с обезболивающей мазью. После таких наказаний Баттерс подолгу лежал на кровати, выл, впиваясь зубами в подушку, прогоняя от себя мысли, что всё это противоестественно и неправильно. «Я действительно был очень-очень плохим, - повторял Лео, как мантру. – Я заслужил наказание». И вновь плакал, плакал… Конечно, он ни за что бы не решился кому-то рассказать об этом! Во-первых, неизвестно, что после этого с ним сделает отец, а во-вторых – как вообще о таком рассказать?.. Ужасный стыд! Баттерс стал замкнутым и молчаливым. В школе он начал избегать любого общения, даже с дружественно к нему настроенными одноклассниками, а Картмана старался вообще обходить за милю, чтобы лишний раз не навлечь на себя гнев отца. Дома Баттерс вздрагивал от каждого шороха. Ведь Стивену не нужно было долго искать повод для наказания. Поводом, как и прежде, могло стать всё, что угодно – от случайно забытого на полу носка до громкого чавканья за столом. Мать ни о чем не догадывалась и ничего не замечала. Ей, конечно, он тоже бы не решился пожаловаться – разве он может так сильно расстроить мамочку?.. _______________ Пока Маккормик переваривал услышанное и поднимал свою отвисшую до земли челюсть, Баттерс сотрясался от рыданий, уткнувшись ему в плечо и размазывая сопли по многострадальной оранжевой парке. - Господи Иисусе, - обрел, наконец, дар речи Кенни, взял блондина за плечи и слегка встряхнул, заставляя друга посмотреть себе в глаза. – Лео, посмотри на меня! Ты хочешь сказать, что до сих пор об этом молчал?! Никому не говорил?.. Стотч энергично замотал головой. - Бог мой… блядь!.. Ты хоть понимаешь… - Маккормик закипал. О, что бы он сейчас сделал с папашей Стотча! Поборов желание прямо сейчас бежать и засунуть Стивену в жопу трехметровый кактус, Кенни продолжил: - Ты хоть понимаешь, что так не должно быть? Это НЕ нормально, слышишь?! Поверить не могу… твой папаша – чертов извращенец! Баттерс широко распахнул глаза и уставился на Кенни, на минуту даже перестав всхлипывать. - Так… вот как мы поступим. – Маккормик, продолжая удерживать Стотча за плечи, уверенно смотрел в его лицо. – Сейчас мы с тобой идем в полицейский участок. И там ты рассказываешь всё, что сейчас рассказал мне. - Да что ты… - от страха Леопольд начал выламывать себе пальцы и снова заплакал. – Я не могу… - Можешь! Этот говнюк больше не будет издеваться над тобой! Они уже искалечили тебя! – яростно воскликнул Кенни, а про себя подумал: «Сначала морально, а теперь и физически…». _____ После того, как разъяренный Маккормик притащил Баттерса в полицию, где зареванный Стотч рассказал всё удивленному сержанту Ейтцу под нецензурные комментарии друга, Стивена арестовали и надолго упекли за решетку. Когда Линда узнала всю правду о том, что творил ее муж с их ребенком, у нее случилась истерика, после чего она благополучно была увезена в психиатрическое отделение больницы «Дорога в ад» с обострением шизофрении. Всё случилось настолько быстро, что к концу недели Баттерс остался в своем доме совсем один. Наступил канун Рождества. Леопольд сидел в пустой и темной гостиной. Корил ли он себя за то, что всё рассказал? Да. Радовался ли в тайне своей свободе? Да. В столь смешанных чувствах он пребывал всю эту страшную неделю, глаза его опухли от слез, а преступная мысль, что он всё сделал правильно, не давала ему спокойно спать. Занятия с психологом не сильно помогали. То, что эта скандальная история немедленно стала известна всему городу, тоже не добавляло оптимизма. И от сочувствующих взглядов, и от картмановской ухмылки становилось одинаково тошно. Баттерс выглянул в окно. Горожане спешили по домам к своим семьям и рождественскому столу. - Может, я и правда был очень плохим? – вздохнул Лео. – За это я навсегда останусь один… Раздался стук в дверь. Баттерс подпрыгнул от неожиданности и поспешил открыть. Маккормик ввалился в дом с большими пакетами, включил свет и скинул свой капюшон. - Ты чего это стол не накрываешь? Хватит киснуть! Я вот тут кое-что пожрать принес. Еще успеем, если поторопимся, – жизнерадостный и добрый взгляд остановился на Стотче. Баттерс растерянно стоял, уставившись на кончик взлохмаченной маккормиковской челки, на котором лежали нерастаявшие снежинки. Кенни возвёл глаза к небу, потом положил руку другу на плечо и подмигнул: - Запомни, ты не один. Я приду, когда тебе будет нужно, просто скажи. Я рядом. Лео робко улыбнулся.