Первая ссора

— Ты представляешь? Нет, я знала, что он не подарок, но чтоб настолько. Видеть его не хочу, — рассказывала я Ирке по дороге домой, кутаясь в новое синее пальто.       Речь, конечно, о Кирсанове. Мы встречаемся с ним уже три месяца. И это что-то, я вам скажу. За это время мы с ним постоянно ссорились по мелочам. Но такие ссоры — это пустяк. Просто привычка спорить с ним по любому поводу с годами настолько въелась в меня, что без споров я уже просто не могу. И Кирсанов тоже. Но первая крупная ссора произошла у нас сегодня. Сегодня мой день рождения. Можете меня поздравить. Потому что никто больше про него не вспомнил. Кроме родителей, конечно. Никто — это Кирсанов. Потому что все остальные меня не интересуют. Я так долго этого ждала, даже пальто это купила, чтобы он заметил, а он… забыл. Просто забыл. Конечно, у его девушки сегодня день рождения, разве это важно?       Мало того, он сегодня на моих глазах флиртовал с Лерой, нашей местной красоткой. Ну ладно, она с ним флиртовала. Ну не суть, все равно обидно. Я уже давно заметила, что она на него глаз положила. А ему хоть бы хны. Он делает вид, что не знает об этом. Ну конечно. Как же можно догадаться, когда она чуть ли не вешается на него. Не надо на меня так смотреть. Я не ревную. Ни капельки. Правда. Ну… может совсем чуть-чуть. Ну немножко. Ладно-ладно, хорошо, я ревную, я чертовски ревную его ко всем. Потому что я люблю его и потому что он мой. А ему все равно. Я уже придумала кучу сюрпризов на его день рождения, хотя он у него только через полгода. А он даже не поздравил. Вы считаете, это нормально?       Иногда мне кажется, что рядом с ним я превращаюсь в одну из этих сериальных дамочек, которые всю серию рыдают около телефона и причитают: «Он мне не позвонил. Он меня не любит. Он меня бросил». И у соседей снизу начинает капать с потолка. Я не такая, правда. Но я тоже девушка. И имею право обидеться. И сегодня я этим правом воспользовалась. Когда наорала на него на перемене. Я была на взводе, ну и… В общем, досталось ему крепко. Но он сам виноват. А у меня теперь вместо праздника опухшие глаза и паршивое настроение. Вот.       Мой внутренний монолог прервал звонок мобильного. «Кирсанов». Ну конечно, кто же еще. Не хочу я с ним разговаривать. И не буду. Но телефон упорно продолжал звонить, и мне пришлось взять трубку.  — Да, — недовольным тоном начала я. Ну посмотрим, что он скажет.       Но вместо этого какой-то чужой незнакомый голос спросил меня:  — Вы Женя?  — Да, это я, — ответила я дрогнувшим голосом, а внутри все сжалось от плохого предчуствия. — А вы, простите, кто?  — Я звоню вам и регистрационной палаты городской больницы номер 1. К нам поступил молодой человек после аварии. Он без сознания и при нем не было никаких документов. Вы можете приехать?  — О Господи, да, я сейчас приеду, — нет, не может быть. Какая авария? При чем тут Кирсанов?       Я, как ненормальная, неслась в городскую больницу номер 1, прокручивая в голове самые ужасные варианты. Сердце стучало, как бешеное, я задыхалась, голова кружилась от мысли, что с ним случилось что-то серьёзное. Плевать на обиды, на все плевать. Лишь бы с ним было все в порядке.       Добежав до больницы, я кинулась к регистрационной палате.  — К вам сегодня поступил молодой человек без сознания, где он, что с ним? — на выдохе протараторила я, от волнения путая слова.       Девушка-дежурная как-то странно посмотрела на меня. Если бы я была в нормальном состоянии, я бы обратила на это внимание, но сейчас мне было не до того.  — Вы присядьте. Я сейчас позвоню и все узнаю. Не волнуйтесь.       Ничего себе не волнуйтесь. Да меня сейчас удар хватит. Как с ним такое могло случиться, мы же всего час назад виделись. А теперь он в больнице. Господи, да что же так долго.       Я уже хотела сама идти и искать врача, как вдруг передо мной возник Кирсанов собственной персоной. Живой и здоровый. С букетом роз в руках. Я не знала, что мне делать: радоваться, что с ним все в порядке, или злиться. Когда первый шок прошел, я выбрала второй вариант.  — Стас.  — Сюрприз, — ты посмотри на него, он еще и улыбается. Я тут чуть Богу душу не отдала, а он улыбается. Я тебе сейчас устрою сюрприз.  — Сюрприз, значит? И что ты тут устроил? — я медленно подходила ближе.  — Ну, я тебя обидел и решил загладить свою вину. У меня тут тетя работает. Это она тебе звонила.  — Тетя, значит. Загладить вину решил. Понятно, — я уже стояла рядом с ним. — Цветочки мне? Красивые, — сказала я, вырывая у него из рук этот веник. Какая я была злая, это словами не передать. Да я убью его просто. И этого ему будет мало. Потом воскрешу и снова убью.  — Кирсанов! Ты! Самая! Натуральная! Сволочь! — каждое мое слово было подкреплено ударом розами по его тупой башке. — Я чуть с ума не сошла, думала с тобой что-то случилось, а ты просто пошутил. Смешно тебе, да? Весело? Придурок! Ненавижу тебя, — все это время я хлестала его этими розами. На нас уже смотрел весь больничный персонал.  — Женя. Женя, успокойся, — Кирсанов пытался поймать меня и успокоить, но фиг ему.  — Ну уж нет, Кирсанов, не дождешься. Я успокоюсь только тогда, когда ты упокоишься, понял?       Но Кирсанов был сильнее и все-таки поймал меня. Теперь я висела у него на плече и дубасила по спине. Розы кончились, и в ход пошли мои кулаки.  — Пусти меня! Кирсанов! Отпусти.  — Нет, я тебя никуда не отпущу. Никогда.  — Прекрати. Ты даже про мой день рождения забыл, — я капризно надула губы. Я знаю, что веду себя глупо. Ну и пусть.  — Я не хотел, прости, совсем из головы вылетело.  — Вылетело. Ну иди тогда к Лере, она тебя быстро вылечит.  — А Лера тут при чем? — Кирсанов перетянул меня вперёд, и теперь он держал меня за талию, а мои ноги болтались в нескольких сантиметрах от пола, и я могла смотреть ему в глаза. Чего я, кстати, упорно не делала.  — При всем, — пробурчала я, отворачиваясь от него.  — Женька, глупая, — он улыбнулся и посмотрел на меня. Вот зараза. Его улыбка — моя слабость. И он это знает. И пользуется этим. — Мне не Лера нужна, а ты.  — Ну да, так я и поверила.  — Ну Жень, я виноват, ну прости, — вот только не надо смотреть на меня таким щенячьим взглядом.  — Ну Жееень, — протянул Стас, заглядывая мне в глаза, — я дурак. Прощаешь меня?  — Дурак, — ответила я, поворачиваясь к нему. — Прощаю. Но я тебе это еще припомню.  — Не сомневаюсь, — ответил Стас, целуя меня на глазах у всех. Вот всегда он так. Сначала нашкодит, а потом извиняется. И, что самое удивительное, на него совершенно не возможно долго злиться. Кирсанов такой… Кирсанов.