***
Подняться и добраться до алтаря он смог лишь с моей помощью. Череп Теней, невредимый, дождался избранного. — Надеюсь, более нас никто не потревожит, — сказала я, поддерживая владыку за плечи. Он был куда выше меня, но в этот миг я прозрела — поняла, какой слабой и немощной может быть плоть, когда ею не правит дух, даже если это плоть святого. Я почувствовала, насколько я сильнее. Я была нужна ему, и он знал об этом. Просто стоять за спиной и помогать держаться на ногах тому, кому служила многие годы, — вот и все, что я могла, но и того было довольно. На мгновение его ледяная ладонь накрыла мою руку: — Орнелла, этот ритуал… Он может привести тебя к окончательной смерти. — Двадцать лет назад вы уже предупреждали меня о таком, господин, — заметила я. — Мне ведома твоя сила, дитя мое, — отозвался он, — в тот раз ты справилась, и поистине нас тогда благословила Асха, сотворившая волшебство. Будь иначе, что стало бы теперь со мной и со всем миром нашим? — Волшебство сотворили вы и только вы, мой господин. Вы и только вы защитили меня, пусть и по воле великой богини. Я знаю, что справлюсь и сейчас. Прошу, не думайте обо мне. Как и прежде, я готова. Вы и только вы, угодный Асхе, должны продолжать свой путь… — Нет, дочь моя, — он взял меня за вторую руку. — Неужели ты полагаешь, что я двадцать лет готовил себе слугу? Ты сильнее, чем я, Орнелла, и если Асха пожелает призвать меня сегодня, то ты, именно ты продолжишь наше дело во имя нее. И в память обо мне, если будет на то твоя воля. — Учитель… — Не называй меня так более, Орнелла, — мягко сказал владыка. — Я передал тебе все, что знал сам, а сегодня узрел, что ты решительнее и куда могущественнее, чем твой бывший наставник. Теперь мне впору учиться у тебя. — Вы всегда останетесь для меня учителем и господином, владыка Арантир, — произнесла я с великим почтением. Я поддерживала его, почти обнимала и не чувствовала ни тени страха или смятения, точно прикасалась к своему подобию. Две половины единого целого на пороге окончательной смерти — или вечной жизни… — Нет, Орнелла, — тихо промолвил он, — если мы вернемся, то вернемся как равные. Если я не справлюсь, ты знаешь мою волю. Доверши начатое, не позволь Эришу снова погрузиться во тьму… — Я все исполню, мой господин. — Нет, — повторил он и, стараясь вернуть себе прежнюю сосредоточенность, установил вокруг нас защитный барьер. Сконцентрировался. Поднял Череп Теней. Я чувствовала, как он собирает последние силы. — Призовем же души живые на великое служение и подарим Седьмому Дракону свободу! Во имя Асхи, во имя всего мира… — Да, господин. — Нет, — произнес он в третий раз. — По имени. Назови меня по имени… Дух замер во мне. Я посмотрела на выбившуюся из аккуратной прически черную прядь, на неуверенные движения ослабевших рук того, кто готовился отдать за богиню жизнь свою. На кровавые капли под ногами… — Арантир, — прошептала я. Под сводами зала прокатилось эхо, словно я выкрикнула это имя в полный голос. Верховный лорд внезапно стал прежним — точным и собранным. И нас обоих объял неистовой силы магический вихрь…***
В городе царило благословенное беззвучие, всегда отмечающее присутствие смерти. Не слышно было ни пения птиц, ни собачьего лая, ни человеческих голосов, и даже теплый южный ветер как будто исчез, покинул навсегда застывшие стены и пустынные улицы. После великой жертвы благодатный вечный сон снизошел на Стоунхелм. Мы медленно брели по дороге, слушая тишину. Я все так же держала владыку за плечи. — Орнелла… — он остановился у моста и опустился прямо на землю, прислонившись спиной к белому камню. — Уже скоро, мой господин, — пообещала я, — нам бы только добраться до портала, а там… — Не получится, дитя мое, — тихо промолвил верховный лорд, — портал, вероятнее всего, разрушен, но не бойся ничего. Ты сможешь перенести себя домой, у тебя хватит сил непременно. Я сделал свое дело. Делай и ты свое... — Нет, мой повелитель, — я обняла его, помогая устроиться поудобнее. — Вам просто нужен покой. Живого, неживого или мертвого — нет, я не брошу вас здесь одного, не брошу никогда и ни за что. Даже если портал закрыт или уничтожен, я заберу вас в Нар-Эриш, а потом вернусь за телами. Они нам еще пригодятся. — Орнелла, — он смотрел на меня непривычно долго, — Асха не ошиблась в тебе. — Для меня важнее, если вы не ошиблись, мой лорд, — осмелилась я. Он продолжал глядеть на меня, но потом, просветлев лицом, указал куда-то наверх: — Видишь, дочь моя? Асха благословляет тебя. Мы все сделали правильно. Нам удалось. Я посмотрела на небо. Оно, куда ни глянь, было затянуто плотными тучами столь чудовищного и грозного вида, каких я не видала даже во время сильных бурь. Благословляет?.. Когда с неба упали первые капли, владыка взял мою ладонь, которую я нынче не раз ободрала, забираясь по веревкам и карабкаясь по камням: — Двадцать лет минуло, Орнелла, а ты все та же. Нимало не бережешь себя… — и в этот миг хлынул дождь. Потоки воды изливались на нас, на мост, на городские улицы, смывали с камней кровь, тушили пламя последних пожаров. Мертвые тела под ними с невероятной быстротой разлагались, рассыпались и исчезали без следа, а мое тело, напротив, с каждой секундой словно делалось крепче и сильнее. Я посмотрела на свою ладонь — и обомлела: мои раны затягивались буквально на глазах. — Что это, владыка?.. Что это?! — Это чудо, — тихо сказал он, — божественное чудо, дитя… Я решительно повернулась к владыке, застывшему в благоговении: — Позвольте, господин мой, — и торопливо избавила его от поврежденных доспехов. Раскрыла на нем порванные одежды, увидела несколько глубоких ран... Он не противился. — Да исцелит нас госпожа наша, да избавит нас и помилует, — почти беззвучно взмолился он. — Да царствует отныне в мире одна лишь благословенная Прядущая, да залечит прежде раны свои и лишь после — наши… — Асха всемогущая, — промолвила и я, — да не препятствуют тебе отныне враги твои! Кровью своей заплатил твой избранный за торжество твое, молю тебя, заживи плоть и душу его, да служит тебе верой и правдой, как и раньше! За горячей молитвой я не сразу заметила, что раны владыки начали постепенно закрываться. Повсюду журчали ручейки, стекались в низины под мостами, собирались в небольшие озерца, словно что-то притягивало их друг к другу. — Взгляни, Орнелла, — владыка указал на одно из них. Вода в нем начала как будто замерзать, а застывая, превращаться в подобие большого кристалла, сверкающего даже без лучей солнца... — Что это? — я снова не поверила своим глазам. — Это слезы богини, дитя, — ответил лорд Арантир, с трепетом касаясь устами капель на своих ладонях. — Слезы Асхи… Плача, мать наша исцеляет весь мир. Больше мы этого никогда не увидим. Запомни навеки, Орнелла. Запомни навсегда…***
Позже, когда мы стояли у врат Стоунхелма, готовые отправиться в путь, мне пришлось все рассказать ему — я понимала, какую скорбь он испытает после своего великого подвига при виде тел наших друзей и служителей. Он выслушал меня молча, а потом коротко ответил: — Что ж, Орнелла… Лишь бы эти жертвы не были напрасными. Мы будем вечно оплакивать их, эти души, великие и малые, но главное, что в Асхане теперь воцарится мир и покой. Мы помолчали, вспоминая тех, кого знали и почитали. Внезапно я решила спросить еще кое-что: — Владыка Арантир… Я не понимаю одной вещи. Ведь леди из Соколов погибла. Но как же пророчество? — Пророчество? — верховный лорд словно вспомнил о чем-то важном. — Ах да, пророчество… — Ведь в пророчестве сказано, что привести мир в равновесие поможет дева из древнего рода… — А разве сегодня дева из древнего рода недостойно проявила себя? — я могла бы поклясться, что слышу лукавые нотки в его голосе. — Но… А как же слова о том, что Асхан падет, когда умрет последний Сокол… Ведь она… Она же последняя из рода, верно? — Видишь ли, Орнелла, — уклончиво ответил лорд Арантир, — наследников рода Соколов может оказаться несколько больше, чем тебе до сего дня представлялось. Не все правители этой семьи были совершенны — среди них встречались и негодяи, казнившие собственных жен за мнимые измены, но при этом далеко не всегда почитавшие супружеские узы за единственно правильные… — Вы хотите сказать, мой господин, — ошеломленно спросила я, — что у этого рода есть незаконные наследники?.. — Кровь не может быть законной или незаконной, дитя, — без малейшего недовольства произнес владыка. — Когда она течет в твоих жилах, неважно, кто дал ее тебе, распутный безумец или великий праведник. Сила твоей семьи, твоего дома всегда остается с тобой. — Но кто… — начала я было и осеклась, вглядевшись в тонкие черты своего наставника и друга, и внезапно все встало на свои места: пророчество, странное желание спрятать леди Линну, ненужное благородство в поединке с недостойным, истинное бесстрашие перед ликом опасности… — Идем, Орнелла, — последний из Соколов протянул мне руку. — Нам пора домой. Южный ветер вернулся в город. Теплые ласковые волны снова всколыхнули траву, очистившуюся от крови и напитавшуюся свежестью. Это было последнее, что мы успели увидеть, а потом Стоунхелм перед нашими глазами поглотила тьма.