Субординация.
11 февраля 2016 г. в 11:49
— Куда ты привёл меня, чёрт тебя дери?
— В уборную, ты что, не видишь? — Йонне закрыл дверь на защёлку и присел на край ванны.
— И с какой же целью? — Пространственно спросил я, разглядывая моего нового собеседника.
— Я хотел бы узнать о тебе побольше, ведь ты мне небезразличен.
— Здорово…
— Я и сам был когда-то лучшим другом Вилле, поэтому, возможно, смогу дать тебе совет, — Йонне улыбнулся, не совсем понимая мою ярость. Я и сам не понимал, но знал одно: они встречались. На это указывает множество деталей. Например, их скрытность друг с другом, умелое обхождение острых углов в разговоре и прочее. Я решил не медлить и спросить парня в лоб.
— Вы встречались?
— Хм, — Йонне задумался над ответом, склонив свою холеную головку набок.
— Мы встречались и шли гулять. Вот. Просто встреча двух лучших друзей.
— То есть, в какой-то момент что-то пошло не так? Вы поссорились?
— У него появилась девушка, и он откровенно забил на меня. Ничего особенного, так бывает. Ты взволнован нашим разговором? — спросил он прямо.
— Ещё бы, — ответил я, опустив крышку унитаза и взгромоздившись на него с ногами.
Как мне не волноваться? Этот человек знает Вилле гораздо больше меня. Это буквально лодочник на реке Стикс.
Я думаю, что он может мне помочь, а именно — спровадить меня в мир мёртвых. Мир господина Вилле Вало. Более того, мне было от души интересно разговаривать с кем-то кроме Вало.
Я слишком долго сидел в своей воображаемой немногословной тюрьме.
— Мы познакомились с ним ещё в школе, в первом классе. Поэтому я видел его совершенно другим, не таким, каким он стал сейчас.
Я наблюдал за тем, как всходит его росток. За тем, как маленький мальчик превращается в статного, задумчивого юношу. С одиннадцати лет он стал меняться — и не по дням, а по часам.
Однажды он заявил мне о своих предпочтениях, о смысле жизни, о цели. Единственное, что разочаровало меня до боли в сердце, так это то, что в его планах не было меня.
Ранее мы могли общаться часами, ведь я, в отличие от тебя, был сангвиником, а Вало был примерно как ты — загнанным, холодным, погруженным в свои печальные думы. Но при мне он становился другим — открытым, весёлым, добродушным. Я знал точку джи его души, я нажимал на неё всякий раз, когда нуждался в его прекрасном внутреннем мире.
Нам не было равных, ведь вдвоём мы могли зажигать улыбки, вселять надежды, провоцировать на поступки многих. А что потом?
— Да… Что потом? — с интересом спросил я.
Йонне посмотрел прямо перед собой и покачал головой.
— Потом пришла она. Стезя взросления.Я не узнавал своего друга: пиво, гулянки, бесчисленные связи с малознакомыми девушками. Мог ли я стерпеть подобное?
Я пробовал встать на его защиту перед самим собой в качестве нападающего. Но не мог заниматься самообманом.
Вилле не слушал меня более. Он заявил в открытую, что ненавидит меня за мою щепетильность, нежность и дружелюбность. И единственное, что бы он сделал со мной, так это заткнул мой рот навсегда, прогнал бы прочь, чтобы не видеть более.
Ушёл ли я? Хрена с два. Я бы никогда не бросил его.
— А что потом? — приглушённо спросил я, с бьющимся у горла сердцем.
— Я потребовал от него субординации. Потребовал взвесить все «за» и «против». Посмотреть на свою личину истинным незатуманенным яростью взглядом. Он разозлился и ткнул в меня сигаретой, — Йонне закатал рукав, показывая крохотное пятнышко на сгибе локтя. — Сказал, что если я не оставлю попыток, он взбесится и надерёт мне задницу. Закопает к чертям собачьим. Я понял, что пора валить. Теперь с чистой душой я был готов сделать это.
— Если не получилось у тебя, то у меня и подавно, — я с сомнением покачал головой.
— Знаешь, Лили, я вижу в тебе нотки самого Вилле. Ты до конца не осознаешь своей силы. Я его прошлое. Ты — настоящее. Отбрось все смятения, стань самим собой. Покажи свою силу перед этим человеком и не смей подчиняться ему, ведь я заметил твой поводок в его руках. Сильно натирает? — со смехом спросил Аарон.
— Помолчал бы лучше, — уничтожено прошептал я, отводя взгляд в сторону. — Аарон, я люблю тебя, честно. Ты самый лучший советчик. Конечно, тебе никто не давал право лезть в мои с Вилле отношения, но я благодарен тебе от всего сердца.
— Вилле нечист. В библейском смысле. Отвори его гроб и выпусти из него самого лучшего в мире человека. Ты должен повлиять на него.
— Ты так за него беспокоишься, — я подстегнул его в свою очередь. Аарон покраснел.
— Не у одного тебя слабость к волхвам и тьме, так что извини, — он пожал плечами и привлёк меня к себе.
— Ты чего творишь? — опустошённо спросил я, оказываясь с ним лицом к лицу.
Аарон не ответил, он просто поцеловал меня, — грубо и пошло.
Я делал это впервые в жизни, отвечая на поцелуй. Я и представить себе не мог, что это настолько восхитительно.
Я смял его дешёвую накидку, прокрался пальцами по позвоночнику. Запах его сигарет блуждал внутри моего носа, дурманил и завораживал.
Почувствовав тяжесть в брюках, я умилился. Вряд ли кто устоял бы перед этим конфетным рыцарем. Упаси господь, я не собираюсь вскидывать его вверх по стене и вбиваться в его похотливое женственное тело. Моё сердце отныне принадлежит лишь одному человеку в этом доме. Йонне я рассматриваю как прекрасный опыт, но не более.
— Вы, вокалисты, все такие изменчивые и сексуальные? — с хрипотцой вопросил я.
— Время от времени, — Аарон смял мои волосы в своих миниатюрных аристократических ладонях. — Передай этот поцелуй Вилле, пожалуйста. Быть может, это единственное, что могло бы произойти между нами. Ты мне сейчас так напомнил его, что я не удержался.
— Ты… серьёзно? — я разочарованно оттолкнул Йонне и отвернулся к раковине.
Включив холодную воду, я умылся. Аарон стоял в стороне, покусывая полные губы.
— Я не обидел тебя?
— Ни в коем разе. Правда, я не знаю что делать с этим, — я смущённо ткнул пальцем в паховую зону своих джинсов.
— Я думаю, в скором времени ты найдёшь ему применение. Ладно, Лили. Адьес. Я должен найти свою девушку, она, верно, потеряла меня. Хотя, как знать, может она до сих пор ненавидит меня за вчерашнее.
Йонне отбросил свои волосы лёгким элегантным движением и был таков.
Я поморгал, пытаясь прийти в себя. Позже я и сам прошествовал к двери, сталкиваясь с Анитой.
Кажется, она поняла, что было между мной с Йонне, поэтому не стала вступать в дальнейшую полемику, просто прикусила язык и пробралась по стеночке вдоль меня.
У меня, по её словам, действительно «имелась капля мозга», которую я негаданно растратил более одной минуты назад.
Пребывая в состоянии порожняка, я принялся искать Вилле.
Стал ли Вилле Вало хуже в моих глазах после рассказа Йонне Аарона? Конечно же нет. Скорее, он всего лишь приобрёл прошлое и парочку оттенков, коих я не видывал ранее.
Забавное развитие ситуации.
Перед поисками я решил выйти на улицу, чтобы немного охладиться.
Рождество пыталось прийти незаметно, но я видел его украдкой.
Оно кралось по дороге на снежно-голубых санях, кидая ледяной свой взор на проплывавшие мимо дома.
Моё настроение несказанно поднялось, и я подмигнул воображаемому Санте, как последний спятивший мудак.
Гости разбрелись по разным углам. Кто-то до сих пор сидел дома за столом, кто-то гулял в парке, кто-то обкидывался снегом в пьяном угаре. Иногда и мне прилетало по голове. Спустя некоторое время мне надоел сей факт, и я зарядил в ответ девушке, что стояла в двадцати шагах от меня. Снежок бухнулся у её ног, и она повела головой. Как мне показалось — угрожающе.
Снег ложился на её пепельные волосы, на строгое узкое лицо в обрамлении стрижки каре, пунцовые тонкие губы и холодные глаза, что сверлили меня.
Я пожал плечами и отвернулся. Ну, с кем не бывает?
«Похоже, у неё нет чувства юмора», — подумалось мне.
Когда я снова обернулся, таковой не было. Меня передёрнуло от таких странностей.
Я вертел головой в поисках её передвижений, но никого не находил.
Придя на место её скоропостижного удаления, я не увидел ни следов, ни каких-либо признаков того, что некоторое время тут действительно находился человек.
Ого… Кажется, у меня начались галлюцинации.
Повернувшись назад, я вскрикнул от испуга: мы стояли лицом к лицу.
— Чего тебе надо? — с волнением произнёс я.
— Как грубо, — она ухмыльнулась, отходя на шаг и протягивая мне руку. — Меня зовут Ханелле, я домработница Вало. А вот кто ты такой — я не знаю.
— Ты меня ужасно напугала, — я обрадованно пожал её руку с серебряными браслетами.
— Оно и видно! Почему ты один? — с интересом спросила она.
— Я и сам частенько задаюсь подобным вопросом, — невдумчиво ответил я.
— Забавно. Ладно, мне надо идти. Надеюсь, ты прекрасно проведёшь время в наших краях.
— Стой… Почему ты подошла именно ко мне одному из всей толпы?
— Видимо, ты мне понравился, вот как. А ещё ты кинул в меня снежком, — она приглушённо рассмеялась.
— Ох… прости, — я почувствовал себя виноватым.
— Извинения приняты! Ладно, право, я ушла.
Я смотрел ей вслед и счастливо улыбался.
Я мог нравиться людям. Я нравлюсь им. В жизни не мог мечтать о таком.
Йонне и Ханелле сделали мой вечер, что ни говори.
Посему я вернулся в дом, бодро вышагивая при этом.
Я хотел найти Вало и спросить его о сегодняшнем инциденте. Спросить о том, что же все-таки поспособствовало его ненависти в мой адрес. Почему он не позвал меня? Почему мы не уединились, как это обычно бывало?
А ещё я рассчитывал на его речи — тихие, вполголоса, спокойные и умные. Я готов был слушать его, он отводил от меня беду…
В голове у меня вертелась всего лишь одна песня. Вилле пел её как-то раз. Вот только что была в его голове и вдруг сошла на чистый листок бумаги. Без перечёркиваний, написанная ровным, красивым почерком.
«Прощай, бездушный мир,
Я отправлю тебе сожжённую открытку.
Горя в огне, ты так старался погасить его вместе со страхом неудачи.
Я запишу всё, чему научился,
И отредактирую это до последнего слова.
Любовь, тебя я жду и предвкушаю
Искры будут сверкать под ярким светом Луны,
Лазарь у Франкенштейна,
Детка, я встречу свой конец даже ради той, что убивает моё сердце.
Мы понемногу умираем над слабеющим светом,
Для тебя я широко открыт,
Детка, я встречу свой конец даже ради той, что убивает моё сердце
С радостью встречаю возвращение
Бита, под которую так приятно зализывать раны,
Для некоторых проклятого, для других благословлённого —
Это не должно иметь никакого значения.
Подойди поближе, и мы влюбимся,
Влюбимся, ради любви
Я теряю терпение, детка.
Опиши все свои горести, чтобы я мог спеть…
Убийца сердца…
Изобрази свою боль и слушай, как я её изгоняю»…
…Я никогда не смогу понять, как в его голову приходят столь чувственные и своеобразные строки. Он, словно бы, живет отдельной частью от всего мира, подпитываясь энергией извне, доставая ее ровно в том количестве, которого хватит на написание хотя бы одной песни, чей мотив будет жить в сердцах тысяч людей.
Разумеется, я не был исключением из правил — каждый раз я сходил с ума от его лирики, без возможности прикоснуться к желанному телу и опробовать все его изгибы «затравленными» подушечками пальцев…
Примечания:
H.I.M. — Heartkiller.
50 оттенков Вилле Херманни Вало.