Мы живы.

— Господи… господи, господи, господи, — судорожно шептали обветренные сухие губы между сильными укусами и тяжелыми выдохами, которые заменяли желанные крики. Было холодно, кончики пальцев рук немели медленно, хоть девушка и сжимала все время длинными пальцами с короткими ногтями мягкую ткань майки на груди, диванную обивку, холодную сталь телефона. Холодно, очень холодно. — Все хорошо, Саша, все хорошо. Временно. Все наладится, — повторяла она тихо сама себе, после с силой затыкая себе рот ладонью, сжимая глаза и выгибаясь на кровати в спине. Очередной крик подавлен. Напряженное тело болью проступило, сжаться в форме эмбриона, чувствовать теплую воду на щеках, соленость на искусанных губах, смотреть в одну точку. Надо умыться — мимолетная мысль и резкое желание окунуть немеющие пальцы под теплые струи воды. Попытаться встать и вновь упасть на кровать, сдержав стон от боли в груди. Спокойнее, медленнее. Перекатиться на бок, свесить ноги, которые не чувствуешь толком, лишь немеющие от холода пальцы покалывают. Потереть ладони друг об дружку, потом об лицо, выдохнуть, моргнуть. Давай, все как обычно. Медленно встав, опираясь сначала на диван, а потом ухватившись за косяк, девушка направилась тяжелыми и тягучими шагами в ванную комнату. Свет ударил резкостью по глазам и отдался в них болью, но было все равно. Зеркало. Кто ты есть? Покрасневшие ясные глаза и синяки под ними под внутреннее состояние, искусанные губы с каплями крови на них и ранками, покрасневшие нос и щеки со следами слез и соплей. Умыться. Воду на полную, сразу на кипяток и руки в долгожданные объятья теплоты. Быстро умыть лицо, чувствуя, как накатывает вновь. Успеть бы. Вытереть насухо, словно и не было до этого соленой влаги, пройти на кухню и выпить пару глотков уже остывшего чая, а потом бросить взгляд на нож и замереть. «Ведь это поможет». Обхватить рукоятку ладонью, приспустить штаны и провести легко лезвием по коже бедра, чувствуя холод и замирая. Резко и сильно, прикусив губу, провести до капель крови из тонкого пореза, повторить еще раз, пока небольшой участок кожи не покроется порезами, кровью и не выделится алым цветом на общем фоне бледности. «Вот так». Помыть нож и смыть водой кровь, чувствуя нарастающую боль, смазать порезы холодной мазью с прополисом, натянуть штаны. «Все, как и каждый раз». Сделать еще глоток чая, спокойно дойти до комнаты, упасть на кровать. Руки тянутся обнять любимую игрушку, а потом резко прижимаются к груди. Одиноко. Лечь на спину, борясь с привычкой спать на боку в обнимку с игрушкой, еще раз посмотреть на черный ночной потолок и закрыть глаза. Проваливаясь в пустую жизнь снов, а не в счастливые мечтания. И ждать грядущего утра, чтобы весь день стараться впихнуть в себя хотя бы кусочек еды. Ждать, чтобы тошнило от музыки и от себя. Ждать, чтобы апатично смотреть на мир вокруг. Ждать, чтобы резко вырваться из этого состояния. Вырваться, чтобы когда-нибудь впасть вновь и болеть им. Дышать, сжимать, резать, ждать, чтобы жить. Ведь все мы живы, верно?