Развесистая клюква

      Он просыпается из-за духоты: дышать почти невозможно. Покинув объятия волшебного сна, в котором Джульетта весело смеялась, увлекая его бежать за собой навстречу пшеничному полю, он понимает, что накрыт одеялом с головой. Раздраженно вздыхает, сетуя на чрезмерную заботу его Джульетты. Но потом улыбается — из-за комом встающей поперек горла любви.       Он зевает, устраиваясь поудобней, и рукой сдвигает одеяло с головы. Одеяло не поддается, и он опять раздраженно выдыхает: у Джульетты слишком беспокойный сон. Наверняка она, накрыв его, заснула, положив руку сверху на одеяло, преграждая ему всякий доступ к кислороду. Он как можно аккуратней пытается нащупать сквозь одеяло руку Джульетты. Нащупав что-то тяжелое, он пытается это приподнять и вдруг с удивлением замечает, что не может сдвинуть предполагаемую руку Джульетты ни на миллиметр.       Опять вздыхает. Видимо, он действительно слишком много работает, раз устает так сильно. Джульетта давно уговаривает его взять отпуск, тем более, послезавтра его день рождения, и Ник решает послушаться Джульеттиного совета, зарекаясь завтра же позвонить боссу. Он снова пытается приподнять её руку, но опять терпит неудачу.       В его голове мелькает мысль, что дело все же не в усталости, и он резко открывает глаза, намереваясь разобраться в этом. Поняв, что руку — он уже начинает сомневаться, что это не какая-нибудь бетонная труба, неведомо каким образом оказавшаяся в его постели, — он решает выползти через другой конец.       Он отталкивается руками от матраса пару раз, ожидая ощутить голыми ступнями ночной холод, но натыкается на очередную преграду, представляющую собой, по всей видимости, ногу Джульетты. Он еле подавляет в себе дикое желание разбудить её, начиная ползти в другую сторону.       Глупая ситуация начинает его бесить, и он злится ещё сильнее, отмечая, что ползет слишком долго.       «Я просто ещё не отошел ото сна» — успокаивает он себя, не веря собственному же оправданию.       Наконец добравшись до конца одеяла, он облегченно выдыхает, радуясь, что его ночное приключение закончилось. Но едва только он выползает из-под одеяло, он понимает, что рано радовался.       — Черт побери, — вырывается у него, когда он видит всю ту же комнату, в которой он каждый день просыпается вот уже на протяжении двух лет — не считая тех дней, когда он ночи проводит в отделении, без остановки запивая работу кофе — вместе с Джульеттой, увеличенную в размерах раз в десять. — Черт побери, — повторяет он, пораженно выдыхая, — Черт побери, — вновь повторяет он, поражаясь разнообразию своего словарного запаса.       Ник моргает несколько раз, но настойчивая реальность не желает превращаться в настоящую реальность, где он метр восемьдесят высотой, где он работает детективом убойного отдела.       Он снова и снова потирает глаза, надеясь, что все это окажется страшным сном, очередным кошмаром, но, сколько бы он себя не щипал, он не просыпается. Комната все ещё превосходит обычную раз в десять. Или он стал меньше в десять раз.       Он старается не думать об этом, ища всему происходящему разумное объяснение, но в голову не приходит ничего стоящего, кроме безумных теорий о конце света, изменившемся полюсе Земли и кучи остальных, абсолютно ненаучных и притянутых за уши, предположений.       Он снова слегка прикусывает большой палец, желая окончательно убедиться, что это не сон. Точнее, пытаясь заставить себя проснуться, потому что ему чертовски хочется, чтобы весь этот фарс закончился. Но каким-то пятым чувством он понимает, что все только начинается.       Он пытается продумать свои последующие шаги (так ведь обычно поступают детективы со стажем, они планируют свои действия на несколько шагов вперед), но в голову путного ничего не идет. Нику хочется рассмеяться.       После того как он узнал, что он Гримм, он привык не удивляться таким казусам, но к тому, что он уменьшится в несколько раз, он был совсем не готов. Подумать только, такое же бывает только в книгах!       Он понимает, что пора прекращать начавшуюся истерику, и глубоко вдыхает и выдыхает несколько раз. Истерика не самый лучший выход из сложившейся ситуации.       — Пора действовать, — говорит он сам себе, глубоко вздыхая, — Пора разобраться во всем этом, — повторяет он, запасаясь решимостью, и взбирается на одеяло, начиная свой короткий длинный путь.

***

      Ник смотрит на неё, удивляясь её очарованию. Даже во сне, даже в увеличенном варианте, она смотрится великолепно. Он тяжело вздыхает: вот бы и он для неё остался столь же привлекательным в уменьшенном варианте.       Главное, чтобы она все восприняла нормально, хотя, вряд ли она удивится этому, зная, что он Гримм. Ник старается не сильно обращать внимания, что сам то он до сих пор в оху… в шоке, несмотря на то, что он - Гримм и видал много всего.       Он прочищает горло и тихо говорит:       — Джульетта, проснись, пожалуйста…       Она лишь тихо стонет, повыше натягивая одеяло. Ник повторяет погромче: вероятно, голос изменился прямо пропорционально его размеру.       — Джульетта!       Она что-то бормочет себе под нос, оглушая Ника. Он глубоко вздыхает, набирая воздух в легкие и уже кричит:         — Джульетта!       Она резко открывает глаза — все-таки, у неё очень беспокойный сон — и громко вскрикивает, быстро садясь на кровати и задевая его рукой.       Ник летит долго. Он сто раз успевает пожалеть о своем решении разбудить Джульетту таким образом. Ему не очень страшно, но это захватывает дух. Он чувствует, будто он на американских горках, падает под откос, закручиваясь в мертвых петлях. Не кричит.Только широко раскрывает глаза и пытается сгруппироваться, готовясь в удару о землю. Он старается не смотреть вниз, но понимает, что ещё чуть-чуть, и он упадет.       Он ловит себя на мысли, что ему хотелось бы вечно так лететь, глядя прямо в глаза Джульетте.       - Ник? — срывается с её губ удивленно, когда она наконец просыпается окончательно и бесповоротно, — Мини-Ник!       Он случайно опускает взгляд в них и тут же закрывает глаза: не хочет видеть свое падение.

***

      Кот Сомниат, коротко Сом — не в честь рыбы, а в честь греческого слова! — накрыв нос хвостом, видит десятый сон о своей десятой жизни, о которой мечтают все коты без исключения. Он едва ли дергается, когда хозяева начинают очередной переполох, опять что-то крича.       Хозяева не очень ему нравятся, прошлая хозяйка — всегда ласковая, пахнущая пылью и книгами, была больше ему по душе.       Она всегда кормила его только свежей рыбой, а эти кормят его какой-то жутко токсичной жижей в ярких пакетиках. Она всегда оставляла для него место на диване, этим же хватает места только на двоих.       Только как-то раз хозяйку забрали на громкой и некрасивой машине и больше не привезли обратно. А через несколько дней — подумать только, все это время ему пришлось ловить мышей, чтобы не умереть с голоду! — приехал этот хозяин, долго бегал за ним с мешком и увез к себе домой. Нет, прошлая хозяйка Сому нравилась больше.       Он прижимает рыжие уши к голове, желая приглушить звук, доносящийся от крикливых хозяев.       Вдруг он слышит какой-то писк сверху и вскидывает голову, видя летящую на него черную точку. Он открывает рот, думая, что это мышь, а потом разглядывает в фигуре своего хозяина и зевает со скуки, ложась на спину в том месте, где, по его мнению, должен упасть хозяин.       Даже не пискнув, он терпит вес хозяина на своём животе, досадливо морща нос.       Нет, прошлая хозяйка ему определенно нравилась больше.

***

      Он осторожно выдыхает, удивляясь, почему до сих пор не почувствовал удара. Он чувствует себя странно – ни вверх, ни в низ, будто подвис. Скорее всего, он уже мертв. Скорее всего, удар был таким резким и сильным, что он сразу же умер, не почувствовав боли.       Он думает о прощальном взгляде Джульетты – полном ужаса и вины. Как больно, оказывается жить, а ещё больнее – умирать. Ник готов взорваться о переполняющей его смутной тоски, что он ушел вот так: некрасиво, скоро и сумбурно. В голове даже не укладывается, в какой глупой ситуации он оказался. Он ведь даже не узнал, почему!       Он думает о том, как глупо и нелепо он умер – в детстве он представлял все иначе: темный переулок, увешенный оружием убийца, желающий отомстить; потопленный корабль, он тонет, измученный спасением женщин и детей из воды; взорванный самолет или еще что похуже, но везде он выступал в роли прекрасного принца. Он всегда думал, что, умерев, он ничего не сможет пощупать и услышать. Ан нет – руками он чувствует что-то длинное и шелковистое, щекой ощущает перекатистую вибрацию, похожую на мурчание кошки…       Он задерживает дыхание, вспоминая, что перед самым столкновением с полом, он, кинув взгляд вниз, увидел кота Тети Мари, Сомниата, коротко Сома, лежащего на животе под тем местом, в которое он должен был предположительно упасть. Странная вибрация, что-то мягкое под руками…       Он упал на Кота!       Сначала он чувствует невероятное облегчение, а потом вдруг настораживается – слишком тихо в комнате. Только громкое глубокое дыхание кота оглушает его, заставляя ежиться от ползущих вверх по спине мурашек.       - Джульетта! – кричит он, стараясь не двигаться. Главное, чтобы она услышала. Он вспоминает все свои мелкие грешки перед котом и холодеет: столько дров наломано. Он забывал покормить кота, редко гладил, когда тот просился, не единожды наступал на хвост – ему нет оправдания. И теперь, когда он, Ник, в таком незавидном положении, Сом – в честь латинского слова! - вряд ли упустит возможность на нем отыграться.       Ник тихонько открывает один глаз – левый – и слегка его прищуривает, чтобы Кот не заметил, осматривает обстановку: Джульетта, схватив с прикроватной тумбочки вчерашнюю газету, заспанная, стоит в боевой позе, готовая в любой момент сразиться с до зубов – в прямом смысле – вооруженным насекомым, Кровать разворочена, Сом с напряжением и ехидным злорадством в своих оранжевых глазах смотрит на него.       - Джульетта! – зовет он громче, уверенный, что она его услышит, но не уверенный, что она поймет, что здесь происходит.       Сом втягивает носом воздух вокруг Ника и облизывается, как после трехдневной голодовки. И правда, Ник вспоминает, что последние три дня, занятый очень сложным делом, в котором главной подозреваемой оказалась ведьма, совсем забывал о Коте.       - Джульетта, ты же вчера кормила Сома?! – уже кричит он, позволяя истеричным ноткам прорезаться в его голосе, - Джульетта! Скажи, что кормила! – отчаянно выкликивает он, пятясь куда-то назад от морды Сома по его животу. – Джульетта! – повторяет он, переводя дух.       Сом ещё раз облизывается, и по тому, сколько предвкушения и тожественной надменности в этом взгляде, Ник понимает: не кормила.       - Джульетта! Сом!

***

      Ник останавливается перед темной шторой, пытаясь отдышаться. Сзади уже слышна тихая, крадущаяся походка Сома — паршивец даже не бежит, такая Ник легкая добыча. Он судорожно оглядывается вокруг в поисках спасения. Ни на кровать, ни на тумбочку он не сможет забраться так быстро, поэтому он решает спрятаться за шторой, хоть это и самое банальное место для этого.       Он еле сдерживается, чтобы не чихнуть, и садится на пол за шторами, ожидая, что сидеть ему придется долго. Он слышит, как за другой стороной шторой Сом ходит туда-сюда.       Вот он подошел к кровати, сейчас где-то в районе дальней розетки. Ник задерживает дыхание, когда Сом проходит мимо и цедит сквозь зубы глухие ругательства в адрес своих снов, – он все ещё думает, что спит – своих девушек – точнее, девушки, - и в сторону своего кота (кота тети Мари).       Не дождавшись реакции Джульетты, которая, наверняка, продолжает стоять с газетой наперевес, он спрыгнул с живота Сома и нырнул под кровать – он стал настолько мал, что там смог пройти в полный рост - и побежал дальше, спасаясь от своего обозленного кота.       Сом снова прошел мимо него, втянув воздух у того места, где сидит Ник. Сердце забилось учащенно и жалобно где-то в районе горла. В носу щекочет, и Ник было пытается сдержаться, но все равно громко чихает. Он тут же слышит, как Сом подскакивает к нему, принюхиваясь к портьерам. Ник пытается разглядеть что-либо в темноте, пытаясь понять, куда ему бежать. Вспоминает, что справа стоит чехол с гитарой и бежит туда.       Сом прослеживает взглядом колыхания шторы и видит в буквальном смысле мелькающие пятки хозяина и злорадно улыбается: его глупый хозяин теперь будет знать, как забывать его кормить. Он прогибает спину, вытягивая свой роскошный пушистый хвост и тихо, чтобы хозяин не услышал, возвращается на свое место и снова ложится спать. Довольный: он проучил хозяина.