Все может быть

Владимир мягко притормозил автомобиль, заглушил мотор и вышел из машины. Открыв багажник и, достав оттуда пустые канистры, стал спускаться к роднику по узким, вырубленным в земле ступенькам. Его отвлекла пришедшая СМС-ка. Прочитав глупое сообщение, что номер его телефона, что-то там выиграл, чертыхнулся, удалил и, засовывая айфон назад в карман, застыл на нижней ступеньке. Совсем рядом, прямо у родника, спиной к нему стояла маленькая хрупкая девушка в одних кружевных розовых трусиках и лила на себя воду из небольшого ведерка, слегка ойкая, от студеных, льющихся по всему телу водяных струек. Брызги от этого импровизированного душа, попали Владимиру на лицо, разгоряченное от летней жары и увиденной соблазнительной картинки. Он очнулся и возмутился: - Девушка, нельзя ли осторожнее? И сразу оглох, ибо девушка, подпрыгнув от неожиданности, резко развернулась к нему и взвизгнула. Ведро тут же полетело в него. Владимир успел пригнуться, заметив при этом, как колыхнулись ладные, упругие девичьи грудки, сверкнули синие глаза, полыхнувшие по нему испуганным светом, потом перед глазами мелькнуло полотенце. - Да что же Вы, девушка? Убьете так. Но, девушка уже не слышала его, кутаясь в полотенце и убегая в близстоящие кусты. Послышался треск ломаемых веток, потом все стихло. Владимир растерянно поднял ведерко, зачем-то заглянул в него, посмотрел на кусты и несколько раз позвал: - Девушка! Никто не отозвался, стояла умиротворяющая тишина, изредка прерываемая веселыми трелями где-то спрятавшегося неподалеку, соловья, и разбавляемая звонким бульканьем, бьющего из-под земли родника, о котором знали немногие в городе. Считалось, что вода в нем целебная, и это было подтверждено лабораторными исследованиями, выявившими в холодном ключе большое содержание серебра. Именно за водой Владимир и приехал по просьбе Варвары, соседки и помощницы по дому, страдающей заболеванием почек и надеющейся, по совету врача, излечиться с помощью этой чудодейственной водички. Набрав в канистры и ведерко воды, немного подождал. Но никто за ведром не приходил. Время поджимало, надо было уезжать. Со вздохом поднялся к автомобилю и, загрузив наполненные емкости в багажник, нехотя отъехал, все еще надеясь на возвращение девчонки. Синие глаза никак не хотели выходить у него из головы. Он стал ездить к роднику чуть ли не каждый день, заполнив водой все Варварины емкости, имеющиеся у ней дома. Девчонки больше у родника не было, ведра не было на следующий же день. Кто эта девушка? Этот вопрос занимал теперь Владимира больше всего, была раздета, в пляжных шлепках и с одним полотенцем пришла к роднику. Значит, живет совсем рядом. Воспользовавшись служебным положением, прекрасно понимая, что получит за это втык от руководства, залез в базу данных паспортного стола города. Увы, по улице, ведущей к роднику, жили одни пенсионеры. Была в одном из ближних домов прописана некая Полина Пенькова, но, глянув на фото девушки, разочаровано вздохнул. Полина была красива, но не та, врезавшаяся ему в память, синеглазое хрупкое создание. На всякий случай внес её данные в заметки, хотя профессиональная память его никогда не подводила. В один из свободных дней заехал по адресу, по которому Полина была прописана. Хозяйка, пожилая бабулька с трясущейся головой, испуганно глядя на него, сказала, что внучка давно от неё съехала, снимает где-то комнату в городе и бывает здесь редко. На вопрос, не дружит ли Полина с белокурой, синеглазой девушкой, ещё сильнее затрясла головой. Вечером, побывав на работе у друга Андрея Долгорукого, лучшего эксперта-криминалиста в областном следственном комитете УМВД, составил фоторобот девушки, решив с ним по очереди обходить близлежащие к роднику дома. Не может быть, чтобы никто её не знал. Он найдёт её обязательно, или он не Владимир Корф. Но намерение осуществить не удалось, его отряд полицейского спецназа Областного УВД, попросту ОМОН, командиром которого он являлся, был срочно переброшен в Кавказский регион, для выполнения антитеррористической операции. В районе Казбековского района Дагестана, граничащего с Ножай-Юртовским районом Чечни были обнаружены три бандформирования. Их заблокировали, но сил местных сотрудников правоохранительных органов для успешной ликвидации группировки, состоящей из почти пяти тысяч человек, не хватало. Поэтому на подмогу бросили их отряд, как наиболее свежие и отдохнувшие силы. Спецоперация продолжалась семь дней, боевики оказывали яростное сопротивление. Большая часть из них была уничтожена, остальные взяты в плен. Дальше уже дело было следаков, и майор Корф вернул свой отряд в родной город. Однако уже на следующий же день их привлекли для силовой поддержки по ликвидации борделя с проститутками. Притон был расположен в сауне на окраине города, был обнесен высоким забором с проволокой, подключен к охранной сигнализации и оборудован камерами слежения. Хозяйкой сего заведения была дама по имени Амалия с не менее мудреной фамилией, по кличке мадам де Воланж. Его злые ребята, выдернутые из теплых постелей, легко и изящно обезоружили и нейтрализовали охрану. Всех обнаруженных женщин по просьбе Михаила Репнина, старшего следователя из следственного областного комитета УМВД, собрали в одном помещении, большом просторном холле. Майор зашел в холл, собираясь попросить у Мишки, своего ближайшего друга, оставить двух-трех ребят для поддержания порядка во время проводимых им следственных мероприятий, а с остальными убыть в часть и заодно сопроводить задержанных охранников. В углу сбилась в кучку стайка вызывающе полураздетых и хихикающих девушек. Взгляд зацепил знакомое лицо. Впереди всех стояла высокая статная девушка с длинными, распущенными волосами пшеничного цвета и, с вызывающей ухмылкой взирающая на людей в камуфляже. Корф узнал девушку с фотографии из паспортного стола: - Баа, да это же Полина Пенькова! В этот момент в помещение вошел богатырь Грин (а для командира приятель с детства - Григорий), один из лучших бойцов ОМОНа, ведя за руку ещё одну девушку. Она была тоненькая, как тростиночка, босоногая, в потертых джинсах и порванной футболке, которую судорожно одной рукой стягивала на груди. Светлые длинные волосы струились с её опущенной головы, сплошной волной закрывая лицо. - Вот, ещё одну нашел, в подсобке закрыта была, - пробасил Григорий и потряс рукой: – Кусается, зараза. У Владимира похолодело внутри, он узнал эту фигурку. Девочка с родника. Несомненно, это была она. - Господи, не может быть! Только не это! Репнин махнул рукой, указывая девушке занять место возле своих подельниц. Девушка обошла Полину, смотревшую насмешливо на вновь прибывшую товарку, как большую преграду и прижалась к стенке в самом углу комнаты. Видимо, почувствовав его пристальный взгляд, подняла голову. На мгновение стальной прищур серых глаз, видневшихся в прорезях маски, столкнулся с растерянной синевой широко распахнутых глаз. Девушка тут же снова опустила голову и нервно передернула плечами. Корф внутренне простонал: - Неееет! Ну, зачем ты здесь? Зачееем! Дышать стало тяжело, он рванул ворот форменной рубашки и остался стоять, не в силах сдвинуться с места. Репнин удивленно взглянул на него, проследил за неотрывным взглядом, покачал головой и окликнул: - Майор?! Слышь, майор! Твои всё зачистили? Корф очнулся, негромко прохрипел в рацию: - Зачистка. Первый, слушает – и поправил наушник в ухе, по-прежнему не сводя глаз с отвернувшейся блондинки. Через минуту, выслушав доклады ребят, повернул голову к следователю: - Чисто! Тот кивнул: - Можешь выводить своих, отвезешь охрану в обезьянник. Корф прищурился и перевел взгляд на присмиревших девушек. - А эти? Репнин усмехнулся: - А эти, не твоя забота. Сейчас документы проверю, всех перепишу и сам отвезу. - Пусть оденутся, – посоветовал Владимир. Михаил округлил глаза и возмущенно проговорил: - Эй! Я сам знаю, что надо делать. Мои ребята всё здесь опишут, потом и оденутся. Не зима на улице, потерпят. Корф развернулся и вышел, вспомнив, что видел в соседней комнате висевший на одном из стульев большой светлый шарф. Сорвав его со спинки стула, вернулся и подошел к девушке, так занимавшей его мысли в последний месяц. Протянул шарф: - Возьми. Девушка, не поднимая головы, мотнула головой. Шагнув ещё ближе, стараясь не касаться, накинул шарф на плечи, отшатнувшейся и смятенно взглянувшей на него, упрямицы. Кто-то из рядом стоящих женщин, вдруг сказал: - Вы ей лучше воды дайте, она же сутки запертая в подвале просидела. Только тут Владимир увидел её потрескавшиеся, сухие губы. В душе всё перевернулось: - Бедная ты моя! Рванул из чехла, пристегнутого на ремне у пояса под бронежилетом, фляжку, открыл крышку и приложил горлышко фляги к запекшимся губам девушки, осторожно касаясь рукой затылка и, поддерживая запрокинутую голову, помог сделать несколько глотков. Девушка припала губами к горлышку и, захлебываясь, стала жадно пить. С жалостью глядя на неё, отнял фляжку: - Всё! Пока больше нельзя. Потерпи немного. Она благодарно глянула, окатив небесной синевой бездонных глаз, слегка улыбнулась, прошептала с хрипотцой: - Спасибо! – и закутав сильнее тоненькое тело в шарф, снова потупилась. Корф обернулся к другу, недовольно раздул ноздри и, недобро прищурившись, почти приказал: - С неё начни! Репнин вздохнул, спорить не стал и жестом пригласил девушку к столу, за которым расположился со своей папкой, с выложенными бланками протоколов. В ухе Владимира прошуршало: - Командир! Тебя ждем! Бросил коротко – Без меня! - приглушенно: – Грин, мой бумер подгони! – и встал у двери, скучающе уставясь в широкое окно, глядя, как его бойцы отъезжают на спецавтомобиле «Тигр», сопровождая автобус с задержанными, и одним ухом прислушиваясь к разговору. - Ваш паспорт, – заученно произнес следователь, внимательно разглядывая то ли задержанную, то ли свидетельницу. Девушка отрицательно качнула головой и, попытавшись откашляться, с хрипотцой ответила: - У меня нет. Забрали. - Кто? - Они. Т.е. женщина, Амалия. - Разберемся. Ваши имя, фамилия, отчество – продолжил Репнин. - Анна Петровна Платонова. Корф повернул голову, неуловимо улыбнулся: - Анеечка! – пропело сердце. Сцепил зубы, рассердившись на себя: – Вот, черт! Ну, Анна, ну и что? Только сердце не желало слушаться и посылало радостные сигналы, заставляющие губы расплываться в неуместной сейчас улыбке. Сразу припомнилась тетка, что ещё в детстве напророчила ему судьбу по имени Анна. Неужели сбылось? Неужели встретил? Вот так? Здесь? Не здесь, там, у родника. Он забывал всех тех женщин, с которыми иногда делил постель, на следующий же день. А эту девушку он не мог забыть и выбросить из головы после одной мимолетной встречи. Значит, тетка была права. Вот она, его судьба. Ему не надо другую. Смотрел на неё и понимал: - Не отдаст никому, не отпустит. Ну и что. Может, заставили. Она же совсем другая, не похожая на этих, – кинул мимолетный взгляд на молчаливых жриц любви, заинтересовано вслушивающихся в происходящий на их глазах допрос. – Другая, она не такая! – вспомнил испуганную реакцию и поспешный побег девушки у родника, - Наверняка случайно. Господи, руки-то все в синяках. Бедная, кто же тебя так? Выясню, прибью, скотину-.! - Как давно Вы здесь работаете?- продолжал Репнин. - Чтоо? - Давно Вы здесь? – Репнин обвел жестом просторный холл. - Новенькая она! – выкрикнула рыженькая девушка, стоящая рядом с Полиной. - Молчи, Катька! – прошипела Полина и дернула соседку за руку. - Чего? Не трогай меня! – визгливо закричала та: – Это ты её привела, она же не хотела, сопротивлялась, когда поняла. Вон сутки в подвале просидела без воды, без еды. Тебя бы так. У-у-у! Гадина! – и уже обращаясь к следователю: – Ни при чем она, начальник, слышь, не работала она здесь. Обманули её. В глазах Анны заблестели слезы, подбородок задрожал, она закусила верхнюю губу, потом, справившись, гордо вскинула голову, и смело глядя в глаза следователя, начала говорить: - У меня бабушка болеет, лекарства нужны. Бесплатных в аптеках, то не бывает, то долго ждать надо, когда появятся. А за деньги, хоть сейчас. У бабушки пенсия небольшая, вот я и начала искать работу. Полина сказала, что есть работа, где хорошо платят и привела меня сюда. Когда я сообразила, куда мы пришли, хотела убежать, но меня поймали, отобрали документы. - Она этого, клиента нашего, Забалуева покусала, когда он к ней сунулся, любит он новеньких. Так её после и затолкали в подвал, чтобы смирилась. – продолжила за неё все та же Катька. Корфа затрясло, когда представил, что пережила эта наивная девочка: – Вырву руки тебе, сволочь, чтобы больше не смог ни к кому их протянуть! – в голове вертелись всевозможные ругательства, которые никогда не произносил в присутствии женщин. - Ясно! Разберемся! Амалия Витольдовна, где документы этой девочки? Не советую отпираться, знаете же, мы найдем все равно. - У меня в кабинете, в сейфе – буркнула ухоженная и моложавая женщина со злым лицом, сидящая отдельно от своих работниц на небольшом красном диванчике. Корф быстро развернулся, чтобы выйти и услышал в спину торопливый, заискивающий голос: - Я сама, сама Вам открою. Вы же сейчас всё там раскурочите, ещё взрывать чего доброго будете. А мне так дорого достался ремонт. Владимир ухмыльнулся, переглянулся с усмехнувшимся другом и слегка посторонился, молча жестом приглашая пройти рачительную хозяйку. Зайдя в кабинет, весь сияющий розовым цветом, майор, по привычке проверив всё вокруг сейфа на наличие растяжек, разрешил снять отпечатки пальцев эксперту-криминалисту и допустил «мамочку» до её святая святых. Поколдовав возле дверцы, Амалия после щелчка, собралась открыть дверцу, но Корф ей не позволил, снова проверив уже саму дверцу и сейф на наличие разных штучек, могущих за считанные секунды уничтожить содержимое сейфа. К ним подошел дознаватель, работающий в группе старшего следователя, на ходу одевающий специальные перчатки. Владимир кивнул ему – Чисто! – тот осторожно открыл сейф и присвистнул. Сейф был забит многочисленными стопками зеленых купюр и не менее внушительной стопкой паспортов. - Платоновой найди – попросил Владимир дознавателя. Тот заученным движением, открыл первую страницу лежащего на самом верху документа, кивнул и протянул его эксперту. После того, как молодой парнишка, ученик самого Долгорукого, снял отпечатки пальцев, Корф выхватил у него из рук паспорт и, на ходу, пролистывая в нём страницы с отметками семейного положения и постоянной прописки, быстро направился в холл. Вот почему он не мог её найти, прописана совсем в другом месте. И, слава Богу, ей, оказывается, 20 лет. А он мучился, чуть не в педофилы,( тьфу, слово-то какое), себя записал. Всё вспоминал её миниатюрную почти детскую фигурку, торчащие грудки с розовыми сосками, тонкую талию, длинные стройные ножки. И воображение тут же рисовало ему соблазнительные картинки: - Черт, лучше не вспоминать, не думать. Если бы только воображение преследовало его, но ведь и, почти каждую ночь, эти видения снились ему, совершенно измучив. Почему же так расстроился, когда увидел её здесь? Если бы это было простое физическое влечение, было бы всё равно, что она обычная проститутка. Должен бы радоваться, что картинки могут сбыться. А потом бы тоже благополучно забыл её. Почему же было невыносимо думать, что кто-то мог касаться этого прекрасного тела, почему нестерпимо хотелось, чтобы никто больше не посмел этого сделать?