Я: [5:21]
Нет проблем, скажи только где и во сколько и поскорее отправляйся спать.
[собеседник набирает сообщение...] POV Саша Закрывая глаза я слышала неумолимое и особенно громкое в предутренней тишине тиканье часов. Как будто шел обратный отсчет. Я боялась времени, словно каждая минута отделяет меня от возможности все исправить и вокруг меня все плотнее сгущается купол, отделяющий ото всех, от всего. Чувство стыда преследовало меня, не отставая ни на шаг. В эту минуту, после того как я ответила на сообщение, лежа с широко распахнутыми глазами изучая потолок, немного посветлевший и окрашенный в едва различимый розовый занимающимся рассветом, я почти уверовала в то, что стыд был вызван тем, что я эгоистично потревожила человека в ранний час. Но я же не настойчиво звонила посредь ночи, а уведомление едва ли могло разбудить его. И понимание природы этого чувства вмиг испарилось. Просто все навалилось. Все смешалось в сумасшедший ураган, а я, которая должна была просто наблюдать это со стороны, оказалась в самом эпицентре этого кошмара. Мой конкретный и логичный мир разрушался с легкостью карточного домика, словно все было не более чем иллюзией, моим идеальным миром. И теперь я где-то за бортом, совершенно потерянная, я не знаю, что мне делать. Ответ Вани стал для меня некоторым оплотом, меня успокоивало, что ситуация, пускай еще не стремительно изменяется, но она теперь кажется более гибкой, лед тронулся. Глубокий выдох и я только теперь чувствую усталость и желание проникнуться сном хотя бы на оставшиеся пару-тройку часов. На самом деле я не шла на поводу своих эмоций и то что со стороны вполне могло выглядеть как ежеминутная причуда не терпящая промедления, вынашивалась некоторое время. После встречи с Марьяной взволновавшей мое стабильное состояние я была исполнена решительности разрешить вопрос здесь и сейчас. Но меня быстро начали одолевать мысли, вроде я точно знала, что нужно поговорить, но с чего начать, что я вообще могла сказать по этому поводу? "Вань, тебе не нужно ничего менять, слышишь? Помирись с Марьяной и только тогда все будет хорошо." "Вань, ты не можешь любить меня" (кто вообще сказал, что он тебя любит) Форменная глупость. И таким образом прожив с этими размышлениями больше суток, я просто положила начало, а дальше будет, что будет. Теперь, я чувствую привкус горечи: как же невыносимо пускать все на самотек. Пелена сна, нежно окутавшая меня буквально сразу, стоило мне, накрывшись с головой прикрыть глаза, так же стремительно рассеялась, отдавая тяжестью в голову. Почему я так резко очнулась было тяжело понять, пока не раздался звонок в дверь. Скорее всего - второй. Комнату заливал особенно пронизывающий и вездесущий солнечный свет. Я медленно поплелась в сторону входной двери, даже не бросив взгляд на часы, я словно была околдована странным появлением Кого-то и не отдавая себе отчета сосредоточила все свои чувства на двери. Машинальным движением руки поправила растрепанные от сна волосы и открыла входную дверь в полном недоумении медленно выглядывая из-за нее. На пороге я узнала Ваню, он немного изменился с нашей последней встречи, сейчас он был каким-то помятым, обеспокоенным и, возможно, напряженным. Но когда наши взгляды встретились, я заметила, что он немного смягчился. Почему он здесь? Мы же договорились... Что-то случилось? Который час? — Сначала я думал, что ты опаздываешь. Не отвечала на звонки… Я боялся, что с тобой что-то не в порядке. Или, что ты категорически отказалась от мысли меня сегодня видеть, — он кротко вздохнул и облокотился на дверной косяк, — у меня было достаточно времени, чтобы прикинуть разные варианты, знаешь ли. Я смотрела на него широко распахнутыми глазами и не могла произнести не слова. Я поняла, что видимо перед сном поставила телефон на беззвучный режим и проспала все на свете. Но это было чем-то далеким, второстепенным, летающим на задворках сознания, в этот момент я была обескуражена его смиренностью и кротостью, каким он предстал передо мной, эти глаза... Я почувствовала себя абсолютно безоружной, немного подкосились ноги, отчего я крепко вцепилась в дверную ручку. Тогда он подхватил меня, крепко обнимая, а я окончательно растерялась, потеряла дар речи. Я забыла все, что хотела сказать и вообще забыла все, что так сильно меня беспокоило еще ночью. Что-то было в этом противоречащее моему духовному расположению, но сил сопротивляться не было. Стоило закрыть глаза, как все исчезало, оставалось тепло, слегка учащенное дыхание и запах одеколона. — Вань, я так не... Так нельзя, погоди... Нам нужно поговорить... Серьезно. Нет, — лепетала как в бреду, было тяжело построить связные фразы. Скрылась на кухне, готовая отдать все за стакан прохладной воды. Дверь тихо захлопнулась, и послышался шорох в прихожей. Боевого духа во мне не осталось ни капли, лишь угрызение совести. Набрав полную грудь воздуха, я покинула кухню при этом, не выпуская из рук кружки с водой, как единственный оплот здравого смысла. — Я не знаю, что с тобой, но ты должен… Должен остановиться. Пока ты не свел всех с ума, не запутал все так, что невозможно найти ни конца не края. Ты делаешь ей больно. — А как насчет тебя? То, что ты печешься о других - это очень мило, пытаешься поступать по совести, но плевать на себя... По мне - преступление, — хотя речь его казалась достаточно пафосной в глазах читался след сомнения, мне было легче от осознания того, что нам обоим наши слова давались нелегко. Я закусила губу, стараясь сдержать накатившие слезы и всячески стараясь не выдавать себя, ответить мне было ровно нечего, да и какой был в этом смысл. Подождав он направился к выходу с видом побежденного, с подернутой пеленой горечи в глазах, но блеском чести. Машинально подалась вперед, схватив его за запястье. Короткий взгляд и уже он притягивает меня невесомо касается щеки и сильно склоняется, касаясь губами губ. Глухой удар и подскакивание крупных расколотых частей по паркету.