Всё могло быть иначе

Пальцами правой руки я касался соска, постепенно закручивая спираль вокруг него, обводя нежнейшую розовую кожу. Дыхание Сары заметно участилось, и от этого мне сидеть было всё труднее. Ткань джинсов и молния на ширинке настойчиво напоминали о том, что они здесь явно лишние. Левой ладонью я обхватил её ягодицу и слегка сжал. В это время её пальцы вплелись в мои волосы и монотонно их перебирали, словно пытаясь ввести меня в транс. Я и так был на грани. На грани взрыва. Мне казалось, что меня разорвёт на тысячи мелких искр, каждая из которых была бы способна сжечь всё на своем пути. Будто прошлое и будущее — сухая омертвевшая трава, ненужная никому и жаждущая только огня, чтобы уйти в небытие. И я готов им был дать этот огонь. Я горел в пламени своего безумного желания — обладать этой женщиной. Вокруг не существовало ничего — только Сара и эта комната, ставшая нашей Вселенной. Я просто не мог оторваться от её тела. Вобрав в рот её сосок, я легонько его сжал. Наградой за это стал то ли полу-стон, то ли полу-всхлип Сары, и мне захотелось его услышать ещё раз. И ещё. Чтобы только моё имя срывалось с её губ, которые хотелось целовать до тех пор, пока они не станут бесстыже красными и припухшими. Я опять сжал губы, немного помял ими уже отвердевший сосок, затем поласкал его кончиком языка, водя по нему из стороны в сторону медленно, тягуче, а потом дразня легчайшими прикосновениями. Вскоре мои ласки стали более грубыми и настойчивыми. Я подхватывал языком сосок снизу и вздергивал вверх, словно это была провинившаяся любовница, которую хватают в порыве страсти за подбородок, заставляя смотреть себе в глаза. Сара опустила руку мне на живот, потом ниже и стала мерно поглаживать вздыбленную плоть. Я на мгновение застыл и посмотрел в её глаза — в них не было ни капли сомнения в происходящем. Кончиками пальцев я проводил по нежной коже от основания груди к розовому островку и обратно, словно собирая частицы удовольствия и отпуская их вновь. Мне казалось, я даже чувствовал, как теплые волны возбуждения, растекаясь по её телу, стремятся во влажное лоно. Я вернулся к её губам, которые были слегка приоткрыты, словно ожидали меня, заманивая в свой чарующий плен. Проведя языком по нижней губе, затем по верхней, я толкнулся внутрь, стараясь войти глубже. Она обхватила мой язык своими губами и начала его посасывать. Боже, мой член мигом отреагировал на такую ласку, словно эти два органа — во рту и в паху — были связаны между собой. Ему тоже хотелось именно этого — горячего, скользящего, втягивающего... Не разрывая поцелуя, я слегка надавил плечом, побуждая Сару лечь на спину. Мои руки блуждали по её телу, гладили, разминали напряжённые мышцы рук, живота, бёдер. С трудом оторвавшись от её губ, я припал к восхитительной впадинке пупка. Застонав, девушка приподнялась мне навстречу. Недолго думая, я тут же снял с неё мини-юбку вместе с нижним бельем, но не спешил её раскрыть. Слегка согнув её сомкнутые ноги, я присел около них и поцеловал круглые аккуратные колени, потом, мягко поглаживая, сжал в ладонях её икры, спускаясь к лодыжкам и вновь поднимаясь до подколенных впадин, где мои пальцы оказались в восхитительной тесноте между бедром и голенью, словно в нежных тисках. Я ритмично, круговыми движениями проникал ими до основания складки и вновь спускался вниз. Почувствовав, что Сара расслабилась, я, слегка обхватив её ступни с маленькими пальчиками, приподнял их над поверхностью кровати и развёл в стороны. Подавшись вперёд между ног, прикасаясь губами к внутренней стороне бедра, я проводил влажные дорожки наверх. Моя ладонь, хаотично поглаживая второе бедро, поднялась к животу и остановилась чуть ниже пупка, слегка перебирая подушечками пальцев, будто вырисовывая круги на шелковистой коже. Сара томно выгибалась в пояснице, хваталась пальцами за покрывало моей постели и стонала сквозь зубы, запрокидывая голову назад. Не контролируя того, что делал, я губами захватил кожу на внутренней поверхности бедра, слегка сжал, засосал, оттянул и отпустил. Увидав появившийся красноватый след, беззвучно возликовал, словно оставил клеймо, говорящее, что она моя. Но тут же, будто опомнившись, пару раз коснулся его кончиком языка и нежно подул на её кожу. Левой рукой я постепенно спустился на лобок, кожа которого умело была лишена того, что неотвратимо скрывает её гладкость, такую приятную на ощупь. Кончиками пальцев разведя две половинки, прикрывающие вход, я провел языком снизу вверх, закрыл глаза и с силой втянул воздух, пытаясь сдержать собственные стоны. И снова — снизу вверх, уже медленнее, немного отклоняясь в стороны, стремясь охватить больше пространства для ласк. Словно окунаясь в солёный океан, я с жадностью хватал ртом не воздух, как будто боясь утонуть, а нежную слизистую, словно последний островок, связывающий меня с реальностью. В моем паху уже нестерпимо ныло, джинсы в месте соприкосновения с головкой стали темнее и, снимая их одной рукой, я старался не кончить от трения чувствительной кожи о грубую ткань. — Чёрт! Чёрт! — я прикусил губу и закрыл глаза. — Боже, — прошептала Сара. Перестав чувствовать мои ласки, девушка погрузила пальцы в мои волосы и притянула к себе, обдавая жарким дыханием мои влажные губы. Открыв рот, она страстно отдалась поцелую. — Милая, я больше не выдержу! Пожал... — прервав поцелуй, пытался выговорить я, но Сара уже ласкала языком мое ухо, прижав голову к себе, подушечками пальцев массируя кожу головы. Сосредоточиться было практически невозможно. Я приподнялся на руках, расставив их по бокам от Сары. Её рука, покинув мои волосы, провела по моим напряженным мышцам груди, живота, уводя остатки моего сознания вниз, обхватила мой член чуть ниже головки и направила его в новую реальность. Медленно и плавно погружаясь, я задыхался от невозможных ощущений, сразу нахлынувших на меня. Остановился. Теперь немного назад. И снова внутрь, уже на всю длину. Я замер и поцеловал мою, ставшую реальностью, мечту, упиваясь её тихими стонами. Они только мои. Навсегда. Навсегда. Назад. Не выходя, чтобы не терять близости, и снова вглубь. — Боже! Как же так ... — целую снова, грубо проталкиваясь языком и увеличивая темп, чувствуя, что уже на грани. Как бы ни хотелось продлить это великолепие, я понимал, что уже не смогу больше терпеть. — Куда мне... — увеличил темп. Все слова вылетели из головы, — скажи... м-м... — в ответ я лишь услышал невнятные стоны и почувствовал, как её пальцы впились в мои плечи. Уже решив прерваться и оставить след на животе, в последнее мгновение еле успел расслышать: — Можно, Джон! Не останавливайся! Кожу начало покалывать, особенно лицо, словно полуторавольтовые разряды разливались по телу, дыхание сбилось, и гортанный стон вырвался наружу. Продолжая двигаться, я почувствовал, как мышцы горячего лона сжались вокруг моего ещё не обмякшего члена. Не выходя из неё, я нежно прикасался губами к глазам, лбу, щекам, подбородку... Это были не поцелуи, а скорее морской бриз, успокаивающий разгорячённую, слегка влажную кожу. Дыхание становилось более размеренным, спокойным. Я перекатился на левый бок, проводя рукой под головой Сары, развернул её к себе и прижал к груди. Она, подчинившись, обняла меня и закрыла глаза. Я был счастлив и в тот момент не хотел ничего, кроме перманентности этого ощущения. Я всегда знал, что излишний романтизм меня когда-нибудь погубит. Прошло время, и я убедился в этом. Я тайком писал Саре посвящения и никогда их не читал. Никому. Считая это бездарной мазнёй безнадёжно влюбленного. Мне хотелось, держась с ней за руки, гулять под ночным небом и показывать созвездия, украдкой прижимаясь к щеке или волосам и вдыхая её запах. Позже, согревая её в своих объятиях, заботливо уступая ей свою куртку и прижимая её ещё сильнее, до головокружения, до дроби в сердце от того, что она так близко, читать ей шёпотом на ушко свои стихи. Но Саре это было не нужно. Когда я по своей наивности делился с Майком подобными мыслями, он откровенно смеялся мне в лицо, деловито при этом приговаривая: — Наивный ты, Джон! Будто из прошлого века, что ли, — и снисходительно похлопывал меня по плечу. — Кому нужна твоя романтика — «охи-вздохи»? И что ты вцепился в эту Сойер? Оглянись, вокруг полно девчонок, которые не прочь провести с тобой ночь. Бери, не раздумывая! Не робей, Джон! — говоря всё это, Стэмфорд даже чуть ссутулился, словно видавший виды пожилой мужчина. — Отвали, Майк. У меня своя голова на плечах. Ты со своими девицами разберись вначале. А потом будешь лезть в чужие жизни с ненужными советами.