Сожженные письма пахнут слезами

Еще один листок, исписанный вдоль и поперек, летит в только что разожженный камин, где ему предстоит сгореть, не оставив после себя ничего, кроме мимолетного облегчения. Вроде, глупый перевод бумаги и чернил, а привычка сильнее. Розе от этого только легче, не так больно, словно что-то внутри перестает закручивать душевные струны. Ненадолго, конечно, скоро все вернется на привычную спираль, но все-таки. Когда она начала бороться со своими страданиями таким странным, порой затратным способом? Лет в пять, написав письмо внезапно погибшей от восточных волнений маме? Или после той многословной повести о Лиоре, написанной для уже навсегда покинувшего ее Каэна? А, может, только сейчас, оставшись снова в полном одиночестве, несмотря на дюжину добрых и дружелюбных людей вокруг нее? Эда нет всего лишь пару месяцев, таких коротких, а кажется - целую вечность. Но ведь она еще впереди. Совершенно серая и пустая, тянущаяся через чур долго. Невыносимо одинокая. Роза продолжает молиться. Она знает истинную силу веры. Знает. Именно поэтому каждый день подкармливает живое домашнее пламя, согревающее всех холодными вечерами, своими порванными в клочья мыслями и мечтами о другой судьбе для него. И для себя. Надежда основательно засела в сердце, пусть даже так глубоко, что туда невозможно заглянуть. Однако она есть, и пока она там, можно побыть глупой и наивной. Как тогда, два года назад, слепой. Даже отказываясь признаться, хотя бы, самой себе, во всепоглощающей печали, появившейся после исчезновения ее собственного пшеничного солнца, Роза чувствует себя счастливее. И пусть со стороны выглядет будто она день за днем оплакивает бумагу - ей все равно. Она становится свободнее, несмотря на прежние цепи, внешне оставаясь все такой же скованной - это главное. Другого пути все равно нет. Она же, в конце-то концов, не бросит все, вновь обретая былую легкомысленность! Не сорвется с места, следуя за несуществующим призраком - плодом усталого сознания! Ей теперь нельзя - у нее теперь ребенок. Проклятый, нежеланный, но все-таки ее родной, с привычным, пусть и непонятным, выражением лица и плачем, кажущимся слишком глубоким и печальным, чтобы быть детским. Таким, как сейчас. Только он не дает ей упасть в пропасть, до краев наполненную иллюзиями. Роза смотрит на догорающее письмо. Сегодня уже не получится, поэтому пепел она развеет завтра. Отдаст его ветру, позволяя унести этот плач далеко. Может быть, он однажды дойдет до Эдварда?