Смешно

Это смешно, но сколько бы они ни проводили времени вместе, им всегда мало друг друга. Фронт, квартира; сколько бы они ни бились рядом, ни смеялись, ни ссорились, ни целовались - мало-мало-мало, черт подери, мало. Занимаясь любовью, они отдаются друг другу целиком и полностью, но даже этого не хватает; Анэй выкрикивает "быстрее-сильнее-еще-еще-еще", глубоко царапая мраморную спину, а Жан впивается в его губы, как голодный зверь, не замечая иногда, что причиняет неистовую боль; и все равно. Не хватает. Мало. Чертовски. Анэй думает об этом часто, Жан - а фиг знает, что у него в мыслях; он все также дружелюбно улыбается знакомым, все также скалится в битве, все также открыто смеется - Жан такой же. Такой же лгун. Так что фиг его знает, а вот Анэй - он думает постоянно о том, что ему хочется больше. И его это бесит, на самом деле, потому что это уже зависимость какая-то или что-то в этом роде. Потому что нельзя постоянно нуждаться в человеке, невозможно это, ненормально это - постоянно просить быть рядом, твою же налево, даже в ссоре - в ссоре! Нельзя-нельзя-нельзя, тем более, мать его, эльтеру! Солдату. Капитану. Нельзя. Господи, как это неправильно, думает Анэй и сглатывает, глядя на Фенриха из-под выбившихся из хвоста рыжих прядей. Тот, кажется, обдумывает что-то, и Анэй тут же отворачивается, чтобы не пялиться, как дебил; заправляет прядь волос за ухо и продолжает резать огурцы в салат из свежих овощей; собственно все, что он нормально готовить и может. Ну, не совсем все, конечно - когда живешь с кем-то, кого на кухню практически ни под каким предлогом, кроме "поесть", не затащишь, приходится как-то учиться. Благо, Райдэн подкидывает рецепты и советы, да у Титании с Шелией иногда какие-то знания втихаря удается перехватить, а то, наверное, пол кухни давно было бы спалено. - Нэй... - слышится около уха, и как-то прямо-таки даже нож выпадает из рук на деревянную столешницу; не потому, что прохладные ладони обвивают талию, не потому, что суховатые губы касаются загривка, не потому, что пальцы скользят по бокам вверх-вниз - нет, нет же. Просто от испуга и неожиданности. - Нэй, мне надо тебе кое-что сказать. - Е-если надо, так говори. - Это смешно, учитывая, как сильно он нуждается в Жане, вот так вот резко и дерзко отвечать на практически любую фразу от него. - Валяй, ба-аклажан! - последнее слово тянется уверенно и дразняще. Жан смеется и зарывается носом в волосы. Приятно и тепло... Слышится вдох и выдох. А потом... - Мне нужно будет уехать. По приказу майора. Недели...на две. ...а потом вот. - - - - - - - Это смешно, но заснуть не выходит сегодня нормально; вообще-то, никогда не выходит, но сегодня - особенно. Как-то Эгле сказала ему, что он умеет только зависеть от людей и сам ровным счетом ни на что не способен, как-то вот она это сказала, и сильнее всего об этом думается именно сейчас. Жан во сне всегда обнимает крепко - непонятно, но ощущение, будто он готов защищать от чего бы то ни было даже храпя. А еще у него чуткий сон: даже воды попить сбегать стоит ворчаний и сотни пристальных и подозрительных взглядов. Хотя, Анэй все равно умеет сбегать от него. Анэй всегда сбегает от него, а Жан постоянно ловит и тащит обратно - они, кстати, никогда не говорили об этом, но молча уже смирились с этими извечными "регенсхайнскими салочками". А завтра вечером сбегает Жан. Его очередь, похоже. Ну, вообще, не по его воле - оказывается, майор сам долго не хотел его отправлять на Карену, но обстоятельствам ведь всегда плевать - на то, что думает майор, на то, что думает Жан, и, конечно же, на то, чего хочет Анэй. Вот тут обстоятельства плюют обычно несколько раз подряд. И через плечо. Анэй жмется спиной к теплому железному сердцу и думает о том, что, наверное, нужно, все-таки, научиться смиряться с решением обстоятельств. Только вот как, когда ты всего-навсего глупый идиот, цепляющийся за близких людей, как за спасительную ветку? И когда привязываться научился только как в старой детской сказке. Как? - Жан, - Анэй надеется, что его не слышат, но его слышат, конечно же. - Оставь... мне что-нибудь. Пока тебя не будет. Что угодно. Чтобы... было. Молчание длится секунд десять - не больше. - Хорошо. - - - - - - - Это смешно, но Жан совсем не романтик. На свидания водит по книжным ярмаркам, а свечи от него лучше подальше убрать - пол дома сожжет. - Я... кое-что... в общем, я обещал оставить что-то, пока меня не будет. Они сидят на кровати; Анэй поджимает под себя ноги и смотрит с легким удивлением на конверты в руках. - Здесь все по датам. На каждом к-конверте...написано, - Жан... Краснеет? Как в самом начале, господи, как в начале всего. Действительно краснеет, запинается и чешет затылок, а Анэй переводит взгляд на него. - Будешь открывать по одному. Надеюсь, у тебя хватит совести не вскрыть все в один де... Договорить он не успевает - Анэй кидается и целует так отчаянно-настойчиво, что Жан чуть назад не падает назад. Это смешно, но Жан совсем не романтик. Это смешно. - - - - - - - Это смешно, а Галеон до Леопольда отправляется ровно через полчаса. Анэй сидит на бетонном выступе и щурится от солнца. Сегодня холодно, но на Леопольде еще холоднее, все же. - Хорошо, что ты там недолго пробудешь, - Анэй зевает и почти склоняет голову Фенриху на плечо, но вовремя одумывается, понимая, что вокруг достаточно народа. Жан усмехается и спрыгивает с выступа; Анэй удивленно хлопает глазами, а потом спрыгивает следом. Внутри у него все барахтается и трепещет, как-будто там птица в клетке мечется, если честно, но он старается не подавать вида; две недели - это не месяц и не год, две недели - это мало и никчемно. Просто... Карена. Страшно и темно. Внезапно ему просто хочется, чтобы это чувство оставило его. Он никогда, черт, никогда так не цеплялся к людям. Не привязывался. Эгле была неправа тогда насчет него... но сейчас - сейчас он понимает, что она права как никогда. Он слишком глупо и не по-солдатски себя ведет и чувствует последние месяцы. - Иди сюда, - Анэй бормочет это почти неслышно и идет в сторону безлюдного уголка; Жан непонимающе хмурится, оборачивается на уснувшую на коленях у Агапэ Ринго и осторожно подходит следом. - Чт... - А Жан снова не успевает договорить: Анэй резко тянет его за угол, куда никто свой нос не сует, и обвивает его шею руками. И прижимается - так сильно, что слышен скрежет доспехов. - Я не знаю, что сказать. Не находится слов. Я не умею прощаться. Может и не нужно, - Он старается говорить уверенно, но голос дрожит, конечно же. - Возвращайся скорее. Просто... возвращайся. Звучало, кажется, тихо и вполне твердо. По-солдатски, вроде бы. А Жан давно сжимает рыжие волосы на загривке и смеется. - Конечно же. Все будет хорошо, эй, - Он отстраняется и подмигивает. Он нервничает немного - это видно; вдруг кто зайдет. И просто нервничает. Видно это. - - - - - - - До отправки Галеона восемь минут, и Жан поспешно, пока толпа суетится, целует Анэя в щеку. Улыбается и машет рукой. Это смешно, но Анэй, глядя ему вслед, не в первый раз внезапно осознает, насколько тяжело быть эльтером. - - - - - - - Райдэн заходит ненадолго - чая глотнуть и просто узнать, как дела, потому что ему с утра по приказу срочно нужно в Амарканд. Анэя, кстати, не так давно поставили обучать новобранцев у Фербанда, поэтому он даже с отрядом практически не видится; но Райдэн всегда был исключением. - В общем, он в пути уже час, где-то, - Анэй смеется, но Райдэн, конечно же, этому смеху не верит. Только вздыхает. - Часик...А ведь богиня правда нас слушает? - Слушает, - кивают в ответ, глядя прямо в глаза. Анэй улыбается. Когда Райдэн накидывает плащ, Анэй рассказывает ему о новом ружье; когда Райдэн застегивает ботинки, Анэй говорит о невероятно красивой жрице, увиденной у стана праний. Когда Райдэн шагает за порог, то бормочет под нос с легкой улыбкой: - Я тоже помолюсь. Обещаю. Анэй осекается, не договорив о наглости Ринго, и сглатывает. - - - - - - - Это смешно - говорить с той, которая сжимает пальцы в сладком сне; господи, так же смешно, как то, что времени друг на друга чертовски мало; как то, что ночами не уснуть; как то, что Жан совсем не романтик, а эльтером быть тяжело. Это - залиться смехом до конца дней, честное эльтерское, но Анэй сидит на кровати и что-то бессвязно шепчет. С утра его будут ждать новобранцы и их кислые рожи; Ринго опять будет бесстыдно материться на них, а Анэю придется снова учиться быть капитаном и хорошим хозяином для прании. С утра Жан будет уже на Карене. Анэй вздрагивает и вздыхает, подавляя в себе мысли о проблемах с крыльями галеонов и внезапными нападения зереков на лагеря. А, вообще-то, после разговоров со спящей богиней легче. Он проводит ладонью по подушке рядом, а потом берет в руки письмо с сегодняшней датой и холодными, слегка дрожащими пальцами раскрывает его. Это смешно, но сколько бы они ни проводили времени вместе, им всегда мало друг друга. Чертовски мало. С утра Анэю придется учиться преодолевать и это.