«Чем шире ты раскрываешь объятия, тем легче тебя распять.» Ф.В. Ницше
***
Голова гудела, отдаваясь тяжёлой болью в ушибленном затылке. Сквозь окутавшую её пелену тьмы девочка в белом слышала чьи-то голоса: высокий и надменный, насмешливый и ласковый, и, редко, низкий и безразличный. От знакомых интонаций её будто прошибло током, и близнец слабо попыталась пошевелиться. Оказалось, что-то удерживало её. Тогда Девочка в белом попыталась что-то сказать. Но язык ворочался медленно, и она смогла издать только еле слышный стон. Постепенно, приходя в себя, она разглядела вокруг светлые колосья травы, сумасшедше яркие в жёлтых лучах солнца, и кровавые пятна маков. Тогда же охотница поняла, почему едва может сдвинуться с места: путы крепко врезались в связанные за столбом руки, к нему же прижимался её позвоночник, а ноги были придавлены собственным телом, поставленным на колени. На коже прямо под челюстью остался неприятный след от легко гнущейся проволоки. Недалеко, свернувшись алым клубочком в высокой траве, лежала сестра. Охотница попыталась позвать её немного окрепшим голосом, но девочка даже не пошевелилась. — Очнулась, — негромко заметил блондин, привычно курящий сигареты. Девочка в белом вздрогнула, стараясь сфокусировать взгляд на его чёрном силуэте, но дурманящий запах, донесшийся до неё, заныл в тяжёлой голове раньше. Услышав предупреждение, Умирающий волк отвернулся от опершегося о дерево Дровосека, чьё хмурое лицо было скрыто козырьком кепки. Пианист встал, двинувшись вперед, отчего лесоруб пропал из поля зрения девочки. Белый волк шёл не спеша, касаясь пушистых колосьев кончиками пальцев, явно оттягивая момент встречи. Это довольно сильно нервировало охотницу. Наконец, подойдя почти вплотную, музыкант склонился над Девочкой в белом, торжествующе блеснув волчьими глазами. Тут же она ощутила позабытый холод, дикий на фоне летне-радостного цветочного поля. Для охотницы он не был любимой маковой волчицей прохладой, лишь ледяным прикосновением, пробирающим до костей. Проследив обеспокоенный взгляд сестры, инстинктивно метнувшийся в другую сторону, Пианист с мягкой улыбкой произнёс: — Не волнуйся, Охотница, она просто спит. Парень, небрежно сидящий на траве около дремлющей в тени темнокожей сестры, ухмыльнулся, демонстративно выпуская очередное кольцо дыма. Девочка в белом торопливо отвела взгляд и сжала зубы. Заметив её раздражение, Пианист растянул губы в улыбке и выпрямился, приосанившись и смахнув с рукава несуществующие пылинки. Его взгляд устремился куда-то вбок, в пустоту между деревьями. — О, если бы Лес не охранял тебя так бережно, мы бы уже давно сделали то, что должны делать с Охотниками. Но, к твоему сожалению, Он не хочет твоей смерти. Равно как и нашей. Звучит почти как оксюморон*, не так ли? Девочка в белом сосредоточенно слушала отвернувшего голову брата, смотря на него исподлобья и покусывая губу. Она в очередной раз старалась нащупать концы гладкой проволоки, сильно выгнув руки в запястьях. Проволоку оказалось довольно легко выкрутить в обратную сторону, если у тебя ловкие пальцы. Нужно было только шевелиться как можно менее заметно. — И конечно, она попыталась, — протянул блондин. Он лежал, запрокинув голову — заглядывая за спину пойманной — и ухмылялся шире. От звука чужого голоса музыкант будто очнулся: он вздрогнул, торопливо повернулся к пленнице и протянул руку, коснувшись проволоки. Путы резким движением стянули кожу девочки и завязались узлом. Охотница, поначалу испуганно застывшая, метнула удивленный взгляд на старшего брата, и тот снисходительно склонил голову на бок. — Дети Леса — далеко не обычные люди. Те из нас, кто пережили чрезвычайно сильный стресс, часто приобретали после этого весьма интересные способности… О, нет, не буду заострять на этом внимание. Ты и без этого скоро поймешь, о чём я говорю, — закончил он с улыбкой, отходя и небрежным жестом снимая перчатку. Девочка в белом ощутила, как липкое напряжение сковало её тело, и отчаянно взглянула на Дровосека, чья фигура стала видна из-за спины отошедшего Пианиста. Но тень всё ещё падала на лицо невозмутимо сидящего брата так, что не было видно даже золотистого сияния волчьих глаз. В тот момент, как беловолосый волк подошел к лесорубу достаточно близко, тот приподнял голову и неохотно встал, еле заметно увернувшись от прикосновения чужих пальцев. Трудно было прочитать эмоции на открывшемся лице — снизу девочка в белом наконец-то смогла разглядеть его — но отголосок боли, перекрытый спокойной решимостью, выдавал в мужчине что-то совершенно не свойственное Волкам. И тогда Охотница поняла, почему он скрывал лицо от других. И почему ныне стоял к Очаровательному волку спиной и слегка склонил голову перед Умирающим. Тяжёлой поступью Дровосек направился к девочке в белом платье, и та постаралась подавить вспорхнувшее в животе ликование, так и просящееся наружу. Последовав примеру лесоруба, она опустила голову, глупо улыбаясь и смотря на громоздкие, сминающие жёлтую траву сапоги охотника. Остановившись, фигура наклонилась над ней, и спокойный, тёплый взгляд ненадолго встретился с её радостным. Девочка ощутила незаметное для других прикосновение широкой руки к её запястьям, ослабившее хватку проволоки. Белая приподняла обрадованное лицо чуть выше и тут же вздрогнула, ощутив пробежавший по телу холодок. Бледная, лишённая перчатки ладонь сжала плечо вздрогнувшего Дровосека, и девочка в белом увидела, как изменяется обычно спокойное выражение глаз старшего брата, когда музыкант склоняется над его ухом. Она еле могла слышать шепот высокого голоса, только понимала, что тон звучит особенно пронзительно. В тот же миг лесорубу казалось, словно пространство вокруг него меняется, причудливо изгибаясь. Мир сузился до одного единственного голоса, звучащего в голове ровным и мягким тоном, нитью просачивающегося в мозг через прохладные прикосновения. — Она убьет нас, если ты этого не сделаешь. Она уже не тот невинный волчонок; теперь она так озабочена Красными, куда ей думать о наших жизнях. О, как там говорили Охотники? Либо ты, либо тебя? Крупные ножницы, заботливо вложенные в замершую ладонь, тихо зазвенели металлом около уха девочки в белом. Из-за клуба густого серого дыма, неожиданно выпущенного ей прямо в лицо, охотница резко перестала осознавать, что происходит, ощущая лишь усилившуюся панику. Её голова снова закружилась и заболела в висках. Кажется, глаза закрывались. А может, это просто помутнел рассудок. Кто-то определённо держал её рот приоткрытым. Девочка чувствовала, как чьи-то сухие и горькие пальцы неприятно касаются её десен, зацепляясь за зубы и раздвигая челюсти ещё шире. Она слабо замотала головой и замычала, от чего колючие прикосновения пропали, царапнув по зубам. Но ненадолго: две чьих-то ладони мягко схватили охотницу за голову, придерживая её и немного откидывая назад. Девочка в белом увидела насыщенно голубое небо, неожиданно ярким пятном просвечивающее через окутавший её дым и отразившееся в металле ножниц, мелькнувших в поле зрения. Она слышала пронзительный скрип ржавеющих лезвий по зубам, и последовавшее за ним ощущение резкой боли в мягких тканях ненадолго вернуло её в сознание. Свой хриплый стон девочка слышала глухо, забившись в судорогах из-за усилившегося напряжения в скрученном теле. Держащие её голову пальцы врезались в голову едва ли не с той же силой, что проволока на запястьях, а рот наполнил влажный металлический привкус. В глазах снова потемнело, от чего растекающаяся по полости рта боль будто усилилась. Девочка в белом сдавленно захрипела, давясь чем-то твёрдым и холодным, стараясь изогнуть голову, но только ощущая новые и новые царапины на горле и коже головы. Словно через сон она услышала чей-то сиплый вскрик, но последующие слова разобрать не смогла. — …Ч…что вы делаете? Тело слушалось Девочку в красном просто отвратительно. Тем не менее, волчица упорно ползла, царапая пальцами землю, всем сердцем желая не то остановить происходящее, не то удостовериться в правдивости ужасающей картины, врезавшейся в глаза сквозь застилающую обзор муть. Кто-то склонился над красной волчицей и тёплые ладони обхватили её, аккуратно переворачивая на бок. До её носика донёсся запах табака, и слабость снова окутала её тело. В закрывающихся влажных глазах всё ещё стоял образ того, как кровь течёт изо рта сестры, и потому Девочка в красном продолжала слабо вырываться. В ушах эхом звенел кажущийся пронзительным стон боли, а голова гудела в унисон с ним, звуча сквозь густеющую пьянящую дымку. — Нет… Нет… — голос звучал плохо, язык заплетался всё больше, а чернокожая старалась отпихнуть склонившегося над ней парня, слабо дергаясь в ужасе и отчаянии. Засыпая, она всем сердцем пожелала спасти подругу. Пожелала освободиться от чужой хватки. Бессильное тело заплаканной девочки в руках Очаровательного волка разлетелось на ярких бабочек, хаотично запорхавших яркими пятнами в воздухе. Казалось, насекомые плакали, неуклюже врезаясь друг в друга. Их крылышки тяжело трепетали в воздухе, то отблёскивая чешуйками в солнечных лучах, то теряясь светлыми мазками в тени деревьев. Спустя время больше половины бабочек неловко кружило вокруг привязанной к деревянному столбу девочки. Кружило, стукаясь об её плечи и щёки, падая на землю, опрокидываясь на стоящих рядом с ней Волков. Мучительно дрожа всем корпусом, юная охотница приходила в себя редкими озарениями. Какие-то пятна мельтешили перед её глазами, а к носу, кажется, прикоснулось что-то лёгкое, пахнущее маками. Почему-то девочке стало невыносимо больно от этого запаха, словно она вспомнила неспасённых. Она попыталась дернуться, но новый клуб дыма обволок её лицо, перебивая маковый запах, а чьи-то тонкие пальцы сжали её виски. И ножницы со звоном щелкнули.***
Девочка в белом едва слышала звуки леса, склонившись над землей. После короткой потери сознания она ощущала себя куда хуже, чем раньше. По крайней мере, проволока больше не держала её челюсть, и голова свободно и безвольно повисла вниз. И, кажется, боль во рту возвращается, пульсируя чем-то горячим. Кажется, изо рта вместе с кровью выпало что-то мягкое. Кажется, будто отовсюду доносятся рыдания её близняшки.