Неправильно, но иначе и быть не могло

У Ильи в груди начал зарождаться неконтролируемый дикий вой, который устремился по горлу, но ударился о стену плотно сжатых зубов. Как Соло только может вести подобным образом, как смеет он показывать то, что не должен видеть никто из живущих? Не должен никто, кроме Курякина. Дабы подтолкнуть напарника в правильном направлении, американец отпустил одеяло, которое мгновенно сползло к ногам, обнажая уже практически полностью вставший член. Конечно существовал риск того, что Соло снова нарвется на грубость и будет жестоко изнасилован за подобное поведение. Но в глубине души теплилась надежда, что его небольшое представление произведет необходимый эффект. Русский тяжело сглотнул, очерчивая взглядом совершенные линии сильного тела, скользя по перекатывающимся мышцам, но не решаясь прикоснуться. Наполеон медленно обхватил губами первую фалангу пальца мужчины, осторожно ее посасывая. И после этого действия русскую плотину прорвало. Илья забрал палец из томительно влажного плена рта, аккуратно очертил им пухлые, такие желанные губы, а затем навис над любовником, утаскивая его в очередной жадный поцелуй. Соло, окрыленный таким успехом, вновь обвил руками шею Курякина, стремясь оказаться к мужчине как можно ближе. Он с упоением зарывался пальцами в русые волосы, пытаясь через поцелуй показать все то дикое желание, которое скопилось у него внутри. Илья же не был настроен на быстрый перепих. Он медленно, с нажимом провел ладонями по мускулистым бокам американца, спускаясь к мощным бедрам и осторожно оглаживая круглые ягодицы. Наполеон был собой доволен, смущало только обилие одежды на его партнере. Эту проблему решено было исправить незамедлительно. Ладони переместились с широких плеч на подтянутый живот любовника, скользнули под ткань водолазки, недвусмысленно намекая Илье, что было бы неплохо раздеться для дальнейшего действа. Курякин намек понял, на мгновение разорвал поцелуй, чтобы быстро стащить с себя верхнюю часть гардероба и отбросить ее куда-то в сторону. Соло же, со знанием дела, принялся за ремень на брюках русского. Это был тот самый ремень, которым несколькими часами ранее он был отшлепан, словно провинившийся юнец. Сейчас же этот предмет уже не вызывал особых опасений, но все же американец предпочел поскорее избавить русского от брюк и белья, чтобы не омрачать свое игривое настроение дурными воспоминаниями. Он задался целью перекрыть все плохое новыми и яркими впечатлениями. Когда они оба оказались полностью обнажены, Наполеон немного замялся. В прошлый раз у них все случилось как-то спонтанно, Илья хотел загладить вину и был возбужден. Сейчас же Курякин не проявлял столь бурной реакции на близость тела американца, что несомненно уязвляло его холеное достоинство. Соло вновь приблизился к напарнику вплотную, ощущая горячее прикосновение кожи к коже. Между ними плясали искры, при каждом соприкосновении тел посылая волны удовольствия вдоль позвоночника. Они снова слились в горячем поцелуе, стремясь продлить столь полюбившуюся прелюдию. Русский позволял себе в порыве собственнических чувств жадно, чуть покусывая сминать пухлые от поцелуев губы покорного любовника. Наполеон мычал что-то нечленораздельное, но явно был доволен происходящим, отвечая на все движения Курякина с большой охотой. У Ильи перед глазами все еще стояла картинка, на которой брюнет похабно облизывает его палец. Такой покорный и доступный, что можно было потерять голову. Ни одна женщина не вызывала в русском такой бури эмоций, которой от него добивался этот заносчивый американец с идеальной задницей. Поцелуй был наконец разорван, давая обоим время отдышаться. Курякин воспользовался этим в своих интересах. Медленно и выжидательно он поднес свою руку к лицу любовника, осторожно касаясь приоткрытого рта тремя пальцами. Наполеон намек понял и тут же высунул язык, обводя им немного грубые подушечки пальцев, очерчивая фаланги и плотно обхватывая их губами, забирая в рот практически целиком, обильно покрывая слюной. Илье нравилось смотреть на это представление, нравилось чувствовать на себе жадный взгляд американца. Они прекрасно понимали друг друга без слов, признавая все самые низменные желания друг друга. Соло был согласен подчиняться, он хотел чувствовать себя совершенно беспомощным в сильных объятиях любимого мужчины, позволить себе стать уязвимым. Курякин же наоборот жаждал полного контроля, которого у него не было даже над собственной жизнью. Они оба были готовы сыграть новые, но такие желанные для себя роли. Не в силах больше смотреть на столь манящую картину, Илья вытащил обильно покрытые слюной пальцы из жадного рта напарника, притягивая того к себе за пояс максимально близко, встречаясь своим уже полностью вставшим членом с пахом любовника, ощущая приятное давление и томительную дрожь во всем теле. Мокрые пальцы скользнули по позвоночнику Наполеона ниже, замирая в ложбинке между ягодиц. Русский неспешно стал натирать кончиками пальцев сморщенное колечко сфинктера, вслушиваясь в его сбившееся дыхание. Через какое-то время мышцы начали чуть расслабляться и пульсировать, призывая к более активным действиям. Помня о том, что совсем недавно он обошелся с ними не слишком любезно, Курякин осторожно ввел первый палец на две фаланги, обстоятельно целуя в шею прижимающегося к нему американца. Соло слегка покусывал свои губы, тяжело дыша и чуть прогибаясь в пояснице. Неспешность Ильи быстро заставила его тело расслабиться. Охочее до ласки, оно быстро стало еще более мягким и податливым, всячески поощряя действия любовника. Русский осторожно мял в ладони округлые ягодицы, мерно скользя всеми тремя пальцами внутри мужчины. Наполеон тихо постанывал ему на ухо, иногда чуть вздрагивая от приятной неги. Он, конечно, представлял себе, что Курякин способен на нежность, но на такое размеренное удовольствие американец не смел даже надеяться. Мышцы уже спокойно принимали все три пальца, позволяя им беспрепятственно скользить внутри. Илья осторожно вытащил пальцы, поглаживая сфинктер с внешней стороны, чувствуя, как Соло вздрагивает под его прикосновениями. Русский потянулся к тумбочке, доставая оттуда смазку и презервативы. Наполеон слегка улыбнулся, радуясь тому, что в этот раз все будет сделано правильно. — Повернись ко мне спиной, — тихий вкрадчивый шепот приятно ласкал слух, а немного резкие, такие русские нотки в голосе только сильнее распаляли. Американец недовольно засопел, не особенно желая отлипать от теплой груди любовника, но все же сделал это. Илья опустился на пятки, образуя ногами подобие стула. Он притянул к себе не видящего ничего Соло, который был вынужден просто безмолвно подчиняться. Раздразненного сфинктера снова коснулись влажные от смазки пальцы, осторожно совершая последние приготовления. Наполеон же был слишком поглощен ощущением гладкой головки, касающейся его ягодиц, пусть уже и спрятанной в тонкий латекс. Курякин притянул мужчину к себе еще ближе, направляя головку в инстинктивно сжавшееся колечко мышц. Наполеон понял, что от него хотят и оценил, насколько эта поза позволяла ему контролировать ритм и глубину толчков. После секундного замешательства американец начал сам медленно опускаться на желанную плоть, возвратно-поступательными движениями постепенно продвигаясь все дальше, впуская ее в себя целиком. Наконец ягодицы коснулись кожи бедер любовника, обозначая конец этого захватывающего приключения. Соло тяжело выдохнул, прислушиваясь к своим ощущениям. Тело испытывало определенный дискомфорт, но это с лихвой компенсировали сильные руки русского, которые скользили по подтянутому животу и ногам, ободряюще поглаживая и придерживая, чтобы избежать слишком резкого движения. Илья коснулся губами открытой шеи любовника, наслаждаясь их общим удовольствием. Наполеон осторожно двинулся обратно, практически полностью выпуская из тесного нутра стоящий член партнера, а затем снова опустился. В этот раз движение было более плавным и цельным, а напряженная головка проехалась по простате, заставляя американца тихо протяжно застонать, прогибаясь в пояснице еще сильнее, желая повторить это яркое ощущение. Мужчина закинул руки себе за спину, обхватывая шею русского, поглаживая его и притягивая к себе как можно теснее, одновременно с этим повторяя движение бедрами. Хриплое, тяжелое дыхание Курякина подталкивало Соло к более активным действиям. Американец начал постепенно увеличивать темп своих толчков, ощущая как сильное тело под ним дрожит от ярких вспышек удовольствия. Наполеон в исступлении облизывал свои губы, ощущая на своей шее и плечах горячее дыхание. Илья столь сильно расщедрился на ласки, что обхватил ладонью жаждущий внимания член американца. Теперь двигаться стало на порядок сложнее. Соло то и дело сбивался с ровного ритма, желая получить оба удовольствия сразу, толкаясь в сжатый кулак, одновременно стараясь насадиться на член любовника поглубже. Получалось не очень, но каждая попытка вознаграждалась россыпью поцелуев на плечах и утробными рыками русского, который явно уже тоже был на пределе. — Илья, так хорошо… Еще хоть немножечко, — жалобно заскулил брюнет, чувствуя, как член внутри него чуть вздрагивает, обозначая близость развязки. Ему хотелось продлить эту сладкую негу еще хоть немного. Для закрепления эффекта Наполеон сжал зубы, запрокидывая голову на плечо придерживающего его любовника, и сорвался на сумасшедший темп. В голове взорвался целый фейерверк эмоций, а с губ слетел глухой протяжный стон наслаждения. Казалось, что вся его физическая подготовка была нужна мужчине только для того, чтобы сейчас скакать на члене любовника, ощущая, как зубы русского впиваются в беззащитное плечо, смешивая боль и наслаждение в непередаваемый коктейль. Он излился в кулак Ильи, пачкая длинные пальцы своим семенем, ощущая, как внутри содрогается от оргазма плоть любовника. Потребовалось некоторое время, чтобы мужчины смогли отдышаться и прийти в себя. Курякин осторожно вышел из расслабленного таким продолжительным массажем ануса Соло, стаскивая презерватив и бросая его на пол. Испачканную ладонь пришлось обтереть о край простыни. Наполеон был собой жутко доволен, по телу разливалась приятная усталость. Кажется, для одного утра у него выдалось слишком много приключений. Курякин осторожно опустил его изможденное тело на кровать, прикрывая одеялом. Американец довольно выдохнул, утягивая Илью за собой, заставляя улечься рядом. Им обоим не помешал бы недолгий сон. Снова. Пробуждение обещало быть весьма приятным, Наполеон не планировал выпускать русского из объятий по меньшей мере еще час. *** Под боком кто-то недовольно завозился, вырывая Илью из теплого сна. Взгляд наткнулся на курчавую темную макушку, обладатель которой ерзал по кровати, сильнее вжимаясь спиной в грудь мужчины. Повинуясь минутной слабости, Курякин чуть сильнее сомкнул объятия, касаясь губами открытого плеча нарушившего его сон американца. Наполеон завозился еще более активно, натужно сопя, а затем все же перевернулся лицом к мужчине, изображая крайнюю степень довольства. — Это ничего не меняет, Ковбой. Что бы ты там себе не надумал, — предвосхищая все сопливые речи напарника, проговорил Илья, несколько осаждая чрезмерно окрыленного недавним сексом Соло. Американец вообще был весьма работоспособен в этой сфере, получая удовольствие от самого процесса, отдаваясь ему с головой. — Хорошо, Илья, — не желая использовать прозвища в постели, согласился Наполеон. Ему просто потребуется чуть больше времени, чтобы приучить своего любимого русского к большей открытости в их отношениях. Нужно будет научить этого бескомпромиссного доминанта принимать нежную часть своей натуры. Научить принимать эту часть себя и отдавать это тепло другому. И пусть он сколько угодно убеждает себя и Наполеона в том, что у него нет чувств кроме собственнических, но Соло ни за что в это не поверит: нельзя быть таки страстным и заботливым, не испытывая при этом никаких нежных чувств к партнеру. — Разрешишь воспользоваться твоим душем? И надо бы все же навестить Габи. — Разрешаю. Сейчас как раз время обеда. Я голоден, — Соло запечатлел шутливый поцелуй на губах любовника, ощущая уже довольно колючую щетину, выступившую на щеках русского, выбрался из постели и проследовал до ванной в неглиже, где скрылся за дверью. Курякин только хмыкнул в ответ на такое фривольное поведение, чувствуя нечто особенное из-за того, как американец не стесняется при нем своей наготы. Обычно мужчина даже при женщинах, с которыми провел ночь, предпочитал ходить в халате. На обед оба спустились в ресторан, где их уже ждала вернувшаяся от начальства немка. Девушка все еще не до конца освоилась в роли связующего звена между группой и начальством, но, кажется, эта роль ей уже начинала не нравиться. Илья ее прекрасно понимал, видеть слишком часто хмурое лицо начальника не хотелось, особенно если ты облажался и во взгляде читается прямой укор. А Теллер приходилось выслушивать упреки за всех троих. Они устроились за одним столом в дальнем углу зала, чтобы иметь возможность говорить свободно. — Уэверли считает, что это может быть ловушкой, — начала девушка, непринужденно листая меню в поисках чего-нибудь интересного. Со стороны могло показаться, что компания просто непринужденно перебрасывается фразами во время приема пищи. Агенты же тщательно подмечали реакцию окружающих на свои действия, стараясь оценить степень открытости, с которой они могут вести диалог. — Но он все еще хочет сорвать переброску оружия, разве нет? А значит и говорить тут не о чем, — Соло недовольно поморщился, он не любил, когда начальство мешало ему вести операцию. В себе мужчина был уверен на сто процентов, особенно, осознавая тот факт, что их с Курякиным отношения постепенно сдвигаются с мертвой точки. — Илья? — немка перевела взгляд на русского коллегу с некоторой опаской. Утром мужчина показался ей чем-то весьма взволнованным, он даже не пригласил войти в номер, вынося обсуждение дел в коридор. Сейчас русский выглядел спокойно и несколько отстранено, как и в любой другой обычный день. Это успокаивало девушку, которая смутилась только в тот момент, когда русский заказал не просто обычную гору еды, а неимоверно огромную гору еды. Габи даже подавилась вином, когда принесли заказ, а Наполеон скрыл за бокалом довольную улыбку. То, что после их импровизированного марафона из двух частей Илье требовалась столь мощная подзарядка, приятно его удивило. Значит, должный эффект он произвел, значит, дальше все будет только лучше.