Герой Великой Нави

Кабинет Князя Темного Двора сквозь миры и века оставался неизменным — темнота, клубящаяся в нем заполняла собой все пространство, не позволяя понять ни размера помещения, ни даже направления. И лишь где-то в центре (или того, что казалось центром), вырисовывался тяжелый письменный стол, рядом с которым расположились двое. — У меня дурное предчувствие, — буркнул Князь, разглядывая комиссара с ног до головы. — За все те тысячелетия, которые я тебя знаю, ты приходил ко мне в подобающем виде два или три раза, и в каждый из них для того, чтобы предложить какую-нибудь совершенно безобразную авантюру. Сантьяга загадочно улыбнулся и изящно поправил рукав традиционной черной мантии, отороченной фиолетовым шитьем, чтобы скрыть предательски выглядывающий уголок белой рубашки, потом потянулся к воротнику, но остановился на полужесте и со вздохом положил руку на стол. — Я полагаю, мой Князь, авантюра с релокацией была отнюдь не безобразной. Новаторской, да, но... — Безобразными я называю города, которые те настроил на Иден Прайм, — проворчал правитель. — Этот налет... космополитизма — Князь всем свои видом дал понять, как неприятно ему произносить противное человское слово, — вызывает во мне тоску. На что я могу взглянуть, чтобы увидеть былое величие Нави? Или ты не помнишь, что обещал мне? — Я помню, — учтиво кивнул комиссар и прикрыл глаза, на минуту возвращаясь в вечер такого уже давнего 2152. Князь медленно расхаживал взад вперед у того же самого стола в похожем до идентичности кабинете. Сантьяга расслабленно развалился на стуле. Он знал, что повелитель сдался или скоро сдастся. Чувствовал себя правым. Впервые за долгие века увидевшим новый, прорывной курс. Он знал все вопросы, которые должны быть заданы, и еще лучше — ответы на них. Впрочем, они оба их знали. Оставалось лишь произнести вслух. Из-под рукава мантии нахально выглядывала бежевая манжета с бриллиантовой запонкой. Наконец, Князь остановился, оперся когтистой рукой об оголовье кресла. — Ты помнишь, зачем навы пришли на Землю? Зачем проливали кровь в войне на истребление? — Миры нашего прошлого связывала сеть Большой Дороги. Земля — центр сети. А кто владеет сетью — владеет всем миром, — спокойно ответил комиссар. — Верно, — кивнул Князь. — И даже когда нашу цивилизацию разрушили люды, мы не ушли. Мы остались. Предпочли комфортабельным задворкам империи гетто рядом с сердцем. Что изменилось сейчас? Почему настала пора сменить тактику? — Нет смысла охранять столицу, все пути к которой разрушены. Мы потеряли старую сеть. А теперь челы нашли нам новую, построенную не из энергетических коридоров, а из ретрансляторов массы. Мы найдем ее сердце и сделаем своим. А до этого будем искать и готовиться, — тут Сантьяга не удержался, позволил себе неуставную улыбку: — что, конечно, лучше делать на отдельном плацдарме типа планета, а не толкаясь боками с чудами и людами, которым только дай сунуть нос не в свое дело. Князь издал какой-то звук, который с равным успех мог быть и смешком и презрительным фырканьем. — Почему тебе обязательно надо скатиться на этот вульгарный простонародный диалект? — недовольно спросил он. — Все-таки, неправильный ты нав, Сантьяга. — Весь в вас, мой господин, — комиссар сам усмехнулся лишь им двоим понятной шутке. Он помолчал, а когда продолжил, то голос вновь стал предельно серьезным: — Так каково ваше решение, Князь? — Такое, что приведет к возрождению нашего народа. — Не слишком-то увлекайся воспоминаниями былых триумфов, — прервал Князь мысли комиссара. — Если бы ты тогда хотя бы обмолвился о своей «маркетинговой политике»... — Вы бы все равно со мной согласились, — нахально перебил Сантьяга. — Разве не вы учили нас, что дела семьи важнее личных предпочтений? — Ты утомляешь меня, — отмахнулся от вопроса повелитель Нави. — Говори уже, зачем пришел. — Позвольте я начну издалека, — комиссар разложил на столе несколько манускриптов и два датапада. — Вы, несомненно знаете, что когда Навь еще обитала во Внешних Мирах, на службе у тогдашнего князя состоял корпус дальней разведки... Всего лишь на секунду он сбился, тревожно проведя пальцем по столешнице. «Тогдашний Князь». Герой. Завоеватель... Узник, навечно заточенный в подземной крепости после кровопролитной гражданской войны. Который именно сейчас скрывался где-то в обитаемых системах, уже почти два века будучи главной головной болью комиссара, поскольку ни в какую не хотел признавать, что мир изменился. Впрочем, о нём будет время подумать потом. — Один из разведчиков, — как ни в чем не бывало продолжил Сантьяга, — прославился изготовлением оружия невероятной разрушающей мощи, известного как «Глефа Ангмарги», ныне погребенного в Бункере Вечного Сна. Начиная поиски информации о Жнецах, в наших архивах я наткнулся на несколько исторических документов, среди которых были его путевые заметки, чудом уцелевшие при штурме Уратая. И вот это изображение показалось мне весьма занятным, — он немного подтолкнул в сторону Князя нарисованное резкими порывистыми линиями изображение нава в какой-то невообразимой броне, никогда не производившейся на территориях, подконтрольных Темному двору. В руках нав сжимал Глефу — неброское копье с лезвием из навской стали и простым чёрным древком, на концах украшенным незатейливыми серебряными узорами. — А теперь посмотрите на поля этого манускрипта, — комиссар провел пальцем по схематичным, но довольно информативным изображениям устройств, больше всего напоминавших космические корабли, — и сюда: — он легким движением руки включил датапад. — Это фотографии Властелина, сделанные системой наблюдения колонии. Сходство очертаний поражает, не так ли? Князь кивнул, поощряя продолжать рассказ. — В отчетах Ангмарга довольно скупо описывает свои путешествия, но мне удалось понять, что, по видимому, один из причудливых изгибов Большой Дороги привел его в какой-то из миров Млечного Пути, где как раз разгорелось ожесточенное противостояние со Жнецами. И вместо того, чтобы покинуть опасный регион, разведчик ввязался в конфликт на стороне обороняющихся. Нельзя установить, сколько именно времени он провел на чужой войне, но определенно, Глефа была создана именно в этот период, поскольку вернулся Ангмарга уже с ней. После смерти разведчика его артефакт актировался всего один раз, и мне удалось найти описание этого события. Сила его поистине поражает. А если учесть, что в разговоре с Джейгой Властелин обмолвился об «уничтожении наших кораблей», то я думаю... Сантьяга выдержал паузу, во время которой все-таки спрятал белый воротник в складках капюшона мантии, и наконец, изрек: — ...что будет очень удачным ходом извлечь Глефу из Бункера и использовать ее мощь для сокрушения Жнеца. Учитывая огневой потенциал его орудий, так мы сэкономим много военных ресурсов. — И хотя вы не любите межзвездные перелеты, — словно извиняясь, добавил в конце комиссар. — я смею просить вас смириться с этим неудобством и вместе со мной отправиться на Землю для проведения переговоров и последующего вскрытия хранилища. Из под капюшона древнего повелителя Нави раздался булькающий смех. — Твой план как всегда дерзок и в то же время рационален, — произнес Князь, посмеявшись. — Но изучая архивы, ты не мог не обратить внимание, почему упоминание активации Глефы всего одно. Почему ужасное оружие, которое, к примеру, могло поставить на колени наглую Людь или нанести незаживающие раны проклятым асурам большую часть времени оставалось простым старомодным копьем, в котором нет ни капли магии? — Потому что... — Сантьяга был готов этому вопросу. Но все равно слегка замешкался — говорить такое о представителях своего народа ему доводилось не часто. — Потому что это вещь, сделанная безумцем и для безумцев. Ни ярость битвы, ни ненависть ни преданность не могут заставить ее работать. Только страсть, пожирающая в голове все мысли, все воспоминания, все стремления, кроме одного — сиюминутного и непреложного «хочу». Сколько бы мы ни пытались вызвать это состояние искусственно — без толку. Навы по природе своей дисциплинированы и прагматичны. Механика работы Глефы скорее бы подошла челам или людам, но вступает во взаимодействие лишь с нашей физиологией. Именно поэтому... — Какова вероятность, что Джейга сможет её активировать? — перебил Князь, когда понял, что услышал достаточно. Сантьяга помедлил с ответом: — Тридцать пять процентов. — Этой цифры недостаточно, чтобы вести переговоры. — Я понимаю это. Для отчетов Ордену и Зеленому Дому мои аналитики подтянут прогнозируемое значение до семидесяти. С моей же точки зрения смею добавить, что эти тридцать пять — очень вероятные тридцать пять, — комиссар загадочно улыбнулся. Князь сложил руки перед собой, погрузившись в задумчивость. Молчание длилось долго, но даже Сантьяга не смел торопить повелителя. — Хорошо, — наконец выговорил Князь. — Сделаем, как ты предлагаешь. — По большому счету, мы ничем не рискуем, — белый воротник опять коварно вылез из-под мантии, но комиссар и не подумал его поправлять. — Да... ничем, — отчего-то помедлил повелитель Тьмы. — Почти ничем.