Безумие

      Музыка лилась, лаская слух и переливаясь, словно янтарь на солнечном свету. Де Вер сидела у арфы в амфитеатре и аккуратно перебирала её струны. Звуки старинного инструмента отгоняли дурные мысли, боль поутихла, но голова всё ещё шла кругом. Интересно, сколько арфе лет? Много веков, вероятно. Среди искателей ходит поверье, что если она перестанет играть – Каннареджо погибнет. Но всё это чушь, правда же? А если нет?       Девушка сожалела о своём поступке. Зачем она рылась в вещах Николет? Зачем нагрубила Стейну? А потом ещё убежала в подземелья. Де Виро сидел поодаль и внимательно изучал какой-то предмет в своих руках. Оставаться у него в долгу совсем не хотелось, но если бы не он – де Вер больше не осталась бы в долгу ни у кого в этом мире. Тряхнув головой, девушка вдруг улыбнулась. Плащ скрывал её лицо, Ворон даже не поднял глаз. Конечно, он помог ей только потому, что ему самому нужна помощь. Значит, она ничего не должна? Так и есть. Вот и хорошо. Их обоих это устраивало.       Безумная мысль мелькнула в голове, но она не пугала, была не первой и, вероятно, не последней. Девушка слегка склонила голову на бок, взгляд изучал тонкие сияющие струны арфы. Перед глазами вновь и вновь вставала та картина. Она была из тех, которые не забываются, хранятся где-то глубоко в памяти, даже спустя годы. Вот де Вер, вся промокшая, входит в штаб, там Стейн – он, конечно, не доволен ей… И Николет. Она обернула девушку в одеяло, высушила её одежду, посмотрела с укором, ласково улыбнулась. Ещё тогда в сердце стало зарождаться какое-то странное чувство. Теперь, приходя в штаб, девушка непременно искала глазами архивариуса. Интересовалась её самочувствием, тем, что женщина изучала в данный момент. Часто, сидя рядом, просто любовалась её аристократичной красотой.       Глухой стук прервал раздумья. Девушка обернулась. Де Виро поспешно поднимал выпавшую из его рук вещицу. Он, вероятно, тоже задумался. О чём? Спрашивать было бесполезно – он наверняка не ответит. Но у де Вер был ещё один вопрос. Она долго думала над тем, стоит ли его задавать. Но внутреннее чутьё подсказывало, что пути назад нет. А что ей было, собственно, терять? Такие тяжёлые слова слетели с губ невероятно просто:       - Рок, а тебе нравятся аристократки? – девушка обернулась, вопросительно посмотрела на Ворона.       Он явно был в замешательстве, не ждал такого вопроса. Культист медлил с ответом. Вдруг его губ коснулась ухмылка:       - Ну допустим. Тебе-то что, де Вер? – он посмотрел на неё внимательно, слегка прищурив глаза.       Девушку ни капли не смущала данная ситуация. Её в последнее время вообще мало что смущало. Она знала, что продолжать разговор бессмысленно. Нужно было что-то делать, молчать не было сил. Осознание пришло само. То странное чувство, мучающее её, не дающее спокойно спать… Она просто любила Николет. И должна ей сказать.       Де Вер встала, поправила платье. Направилась к выходу. Уже на ступенях, уходя из амфитеатра, она вдруг обернулась к культисту:       - Мне тоже нравятся, Рок.       Её слова застыли в стенах пещеры, сама она ушла. Музыка сначала побежала вслед за ней, а затем, словно испугавшись гула городской толпы, вернулась в свою обитель. Ноги сами вели её в штаб. В коридоре она встретила Стейна. Тот был угрюм, но заметив девушку, повеселел. Он расспрашивал её недолго, она рассыпалась в извинениях. Глава Искателей поверил ей наслово, с радостью простил. Но де Вер не особо волновало его прощение. Она спешила, словно от этого зависит чья-то жизнь. А ведь так и было. От того, что произойдёт сейчас, зависело целых две жизни.       В комнату девушка уже вбежала. Николет встретила ее удивлённым взглядом. Ушиб болел, голова шла кругом, ноги едва держали. Де Вер тяжело оперлась о стол, опустилась на стул, стоявший неподалёку. Архивариус куда-то ушла, но через мгновенье вернулась, неся стакан воды. Кажется, она была напугана. Девушка благодарно приняла стакан из её рук, прильнула к нему. Стало немного легче.       Тем временем Николет аккуратно тронула лоб девушки. Её прикосновение сводило с ума. Руки у неё были нежными, словно шёлк, холодными. Она взволновано взяла у де Вер стакан. Кажется, она хотела что-то сказать. Но девушка вдруг поднялась и лихорадочно прильнула к ней. Ни за что не хотела отпускать, что-то шептала. Стакан упал, разлетелся в дребезги, время будто замерло, осколки застыли в воздухе. Сознание поглощала тьма. Тьма несла долгожданный покой…