Личный Иисус

*** Ночи становились длиннее, а дороги все более пыльными. Молодость струилась по венам, реками адреналина застилая взгляд на реальность. Каждый растворялся в «ангельской пыли»* на свой личный манер. Но общим осталась жизнь, одна на всех четверых: щедро припудренная, розовощёкая путана в лучших традициях Де-Валлетьес.* Слоняясь в декорациях техасского борделя, каждый участник группы Depeche Mode по отдельности и все вместе, чувствовали себя вполне реально прописанным персонажем клипа, режиссёром которого, по традиции стал Корбайн. Только вот роли слегка исказились, стало не ясно, кого продавали, а кто покупал на этой ярмарке тщеславия по имени шоу-бизнес. C каждым годом, их шлюха-жизнь всё больше пила красного, в перерывах без зазрения совести пачкала нос в кипельно-белом порошке и, в общем-то, была щедра на прием клиентов. Она заливисто хохотала усыпанная брильянтами, куталась в самые дорогие меха, но, как известно, именно ее улыбки, навлекли беду. Куртизанка не может быть счастлива, потому что ее роль в том, чтобы торговать счастьем, а не самой его получать. В этот день закончились съемки. И усталые, мокрые от нещадно палящего солнца и 40-градусной жары, измождённые жаждой и голодом, они все-таки решили не спешить. Приютились в захолустном придорожном заведении где-то по пути из Испанской пустыни Табернас. Там, тихая, безлунная ночь кутала дорогу своим темно-сливовым покрывалом из тяжелого бархата. Мастерица, она скрывала под собой унылый пейзаж Альмерийской пустыни, маскируя его, под бескрайний океан, сплетенный из сотен песчаных змей. Здесь время ускользало, по крупицам безвозвратно испаряясь из сжавших его с силой ладоней. Порывы резкого, сухого воздуха с мелкими песчинками песка саднили в горле, путали волосы и заставляли слезиться болезненно красные глаза. Усталые, вечно пьяные глаза за темными стеклами очков. От изматывающего пекла обеденного солнца и до духоты ночей, две пары глаз следили, как меняется небесный рисунок. И с каждым глубоким вздохом и взмахом ресниц, жажда прикосновений, топила в безысходности, все более порабощая своей власти. Едкий луч фонаря, освещал два силуэта: двух молодых людей в ковбойских шляпах, стоящих прямо друг напротив друга. Свет отражался на их лицах, заливая ядовитым и неестественным холодным цветом, создающим гримасы каверзного характера. Птичий профиль и манерный жест руки в сторону, открыл взору, тонкую, аристократическую кисть: - Отвали! – шальной взгляд, с презрением, цеплял за самую гордость. Крючком как рыбу, выуживая на поверхность воды, до судорожного всхлипа в попытке улизнуть от гибели. – Я повторять не буду. Все кончено. Высокий молодой человек резко сократил расстояние между ними и пересохшими от жажды губами, прошептал, нависая сверху: - Ты мне должен, – и его неестественно длинная рука, уже сжимала воротник кожаной куртки собеседника до жалостливого скрипа. - Я ухожу, – мужчина резко дернулся в сторону, но остался стоять на месте, из-за стальной хватки соперника. Луч фонаря выдал проступивший на его скулах румянец. – Я ничего тебе не должен. Все кончено! - Ты хочешь закончить? Так будь мужиком, кончи как мужик, – и высокий силуэт резко оттолкнул мужчину от себя, вон из ореола света, прочь в кромешную тьму у каменной стены. Вывеска в паре метров от них со скрипом и металлическим лязганьем предательски качнулась от порыва ветра. И в эту же минуту, откуда-то с парковки послышался ехидный женский смех и громкие голоса двух мужчин. Высокий передернул плечами, и его громоздкая фигура погрязла в чернильной тени. В той самой, в которой недавно хладнокровно канул его собеседник. Какое-то время они стояли, прижавшись плечом к плечу, затаившись, вслушиваясь в шум неподалеку и едва уловимые, пьяные фразы: - Детка, я тебя с таким ветерком прокачу! У-у-ух, детка! Ну-ка прыгай рядом, сладенькая! - Луна-луна! Бля, как романтично! А где луна-то? Дэйв, сукин ты сын, куда ты ее спрятал!? - Мать твою, Гор! Давай без этого, тащи свою тощую задницу в тачку! Девочкам же холодно! - Я их сейчас согрею! Я всех согрею! А травка-то забористая была! Э! Дэйв сука, не лапай мою девчонку! Затем низкий смех, вторящий ему женский визг, пошлые комментарии и грохот от захлопываемых дверей машины. Прицел фар почти что коснулся зажатых в тени тел, но все обошлось и он только лизнул носки обуви, вовремя соскользнул и с визжанием шин повернул в сторону трассы. Из динамиков заорали «The Clash – Brand New Cadillac» и девичий визг из открытых окон машины. Дождавшись, пока машина пропала из виду, унося вдаль шумную компанию, мужчина, что был выше, тяжело выдохнул и продолжил, смягчив голос: - Алан… – рыжий положил сухую ладонь на крепкое плечо рядом – Я имел в виду, что… - Я все понял Флетч, не дурак. – Алан Уайлдер деловито поднял воротник куртки, жестом киношного агента ФБР – Пошли, – и поспешил к входу в приземистое здание, состоящее всего из двух этажей. Быстро сократив расстояние, не оглядываясь, только едва заметно поёжившись, его стройная фигура исчезла из виду, за обшарпанной дверью с номером «120». Флетчер медлил, он остановился на парковке возле поддержанного Мустанга и какое-то время, тупо разглядывал неоновую, красную вывеску красноречиво гласившую: “Motel-Vacancy”. Щелчок зажигалки, огонь осветил его лицо, отражаясь в линзах очков оранжевыми бликами. Глубокий вздох. В легкие бежит никотин, вызывая легкое удушье, ударяя в нос резким табачным дымом. Только сейчас он заметил, как подрагивают пальцы, добела сжавшие сигарету. А в это время, окно напротив загорелось и слабый свет от лампочки, обрисовал знакомый силуэт любовника. Алан медленно снял куртку, педантично расправляя, повесил на крючок, а за ней по плечам, скользнула черная рубашка и через полоски жалюзи виду открылась широкая, загорела спина. Стало трудно дышать, Флетч слишком глубоко затянулся, до головокружения. Со стороны трассы неизбежно доносился рев проезжавших мимо машин и мотоциклов, только усиливая ощущение безнадежности. В голове мелькнула шальная мысль, направиться прямиком туда и встать посреди трассы. Стоять, выкуривая последнюю сигарету за жизнь, пускать сизые клубы дыма, пока пронзительный визг резины и вспышка яркого света, не утянут за собой, в разъедающую темноту. Перспектива быть сбитым сейчас насмерть, показалась куда более приемлемой, чем кончина в онкологическом диспансере, где его будут оплакивать близкие и не очень люди, а таблоиды обрушат свою жалость и скорбь, на которой постараются сколотить побольше зеленых купюр. Он уже видел, что напишут в The Sun: «Жизнь Эндрю Флетчера, клавишника из группы Depeche Mode скоропостижно оборвалась, его звезда так и не получила шанса засиять» Однако свет в комнате напротив погас. Было не видно, что именно теперь там происходило, но Флетч мог догадываться. Он словно наяву видел, как его любовник ложится на дешевую, скрипучую кровать, устало прикрывая глаза. Как бьется жилка на его шее и вздымается обнаженная грудь, затем он шумно сглатывает, пытаясь совладать с эмоциями и покорно ждет. Ждет, когда дверь распахнется и впустит того, кого он теперь уже не в состоянии был даже чувствовать рядом. Мужчина отбросил сигарету, со злостью топча окурок длинным носком ковбойского сапога. Он чертов трус, с самого начала и до самого конца. И уже через мгновение его ладонь сжала холодную дверную ручку номера. *** Он резко дернул дверь на себя. И растворился в атмосфере общей эйфории: пьяная толпа гудела, отовсюду доносились голоса и гремящая из динамиков музыка. Не сказать, что Эндрю Флетчер был любителем подобных мероприятий, но к хорошему быстро привыкаешь, а что могло быть лучше выпивки, красивых женщин и компании слегка обдолбанных и от того постоянно весёлых собутыльников? Флетч сразу выцепил взглядом знакомую высветленную макушку и уже спустя минуту, вместе с тусовочным завсегдатаем Гором, попивал пиво, восседая на кожаном диване, покачивая грудастую блондинку на одном колене и поддакивая историям наполовину оголившегося друга. Ночь обещала быть долгой и щедрой на сюрпризы. Вместо одной красотки к его груди прижималось их уже двое, обе с пухлыми алыми губами и с густо накрашенными ресницами. Он вдыхал сладковатый аромат их молодых тел, бесстыдно лапал, обнаружив тот факт, что обе предпочли оголить сокровенное, нежели оставлять место для фантазии, за синтетической тканью трусиков. Система кондиционирования полетела к чертям. Шумно сглотнув, Флетч обдумывал план, где бы им троим поудобнее уединиться. Он не был романтиком или циником, а считал себя реалистом и прагматиком, потому, использовал всякую возможность ускользнуть в объятия прелестной девы и тем более двух, ведь кто знает, завтра такого шанса могло и не представиться. Память хранила воспоминания о чистке сортиров, а сегодня он уже купается во внимании и деньгах. Он, послушный сын своего отца, с малых лет зазубривший все молитвы, да кем бы он мог стать? Флетч сделал глубокий глоток холодно пива и бесстыдно скользнул пальцами между ног у блондинки, при этом наслаждаясь игривыми прикосновениями брюнетки к своему ремню. Но это блаженство продлилось только до тех пор, пока пошатывающегося Мартина не заменил трезвый как стеклышко и до отвращения начищенный Уайлдер. Алан был ужасный сноб, он был неутомим в своем стремлении блистать, претенциозно выпячивая аристократические манеры и напускную надменность. Ему словно было плевать, где он, даже на помойку этот зазнайка являлся с гордо поднятой головой и осанкой наследного принца. С головы до ног в черном, c взъерошенными волосами и подведенными глазами цвета морской волны. На его губах блуждала ухмылка, вызванная по его субъективному мнению, крайне неряшливыми действиями Флетчера. Молодому человеку совсем не пришлось стараться, для того, чтобы переключить внимание дам на собственную персону. Он всего-то разлил шампанское по высоким хрустальным бокалом и лукаво попросил выпить за их общего знакомого: - Милые дамы, за моего славного приятеля Эндрю! И растаявшие от очаровательных манер Алана, обе девицы плавно переместились поближе к нему, позабыв о раскрасневшемся от злости Флетче. Он сам не понял, почему так взбесился, как по усталому за день, разморенному от выпитого телу в долю секунды прошел разряд мощнейшего раздражения. Он просто не мог ничего с собой поделать. Смотреть на холеную физиономию напротив, при этом делая вид, что все якобы в порядке вещей было сродни пытке. То, как Алан поглядывал на него, лукаво щурясь, как отпивал игристый напиток, смачивая губы, или нарочито небрежно касался обнажённого колена блондинки. Он источал уверенность и что-то такое расслабляющее, что этому нельзя было противиться. Этот ублюдок всегда и во всем подчеркивал свое превосходство. Слово за слово и их словесная перепалка вылилась в мордобой. Они вывалились из гудящей гостиной, в душный, узкий коридор. Флетчер схватил Уайлдера с таким остервенением, что на лбу моментально проступили маленькие блестящие бусинки пота, его всего трясло: - Да какого ты вообще о себе мнения? – он встряхнул Уайлдера за грудки еще сильнее, губы дрожали от ярости – Ты кем, мать твою, себя возомнил?! Проходившая мимо парочка посторонилась, девушка напугано отскочила в сторону, крепче сжимая руку бойфренда, и с осуждением посмотрела на готовящихся к драке молодых людей. - Эндрю, пусти меня. Смотри, ты ж людей пугаешь, – его по-лисьи хитрое лицо осветила хмельная улыбка. - Падла, сукин сын! Задолбал ты меня! Вечно появляешься и все обламываешь! Не можешь других телок найти?! - Это не моя вина, что ты взрослый мужик, а все еще не научился как следует обращаться с девушками. – Алан совершенно не сопротивлялся, но при этом сохранял более чем наглое поведение. - Я?! Это ты про меня? Слушай ты, что ты там можешь знать, чего я не умею? Лицо Алана стало еще ближе, от него повеяло свежестью, с легким оттенком горчинки. Молодой человек облизал губы, игриво подморгнув согруппнику: - Отпусти мой воротник и я покажу кое-что, - он явно кокетничал. Повел плечом, в попытке высвободиться, вздернул бровь. Обескураженный Флетч не сразу просек идею происходящего, которая состояла в том, чтобы не гарантированно обещать чего-то большего, чего-то такого, от чего буквально начинало лихорадить. Флетч недоверчиво покосился на Уайлдера, но недолго думая разжал кулаки, давая сопернику свободу действий. Разум подсказывал, что лучше бы этого было не делать, но все-таки, он знал Алана не настолько плохо, чтобы решить, что тот воспользуется этой уловкой для побега или чтобы нанести удар первым. И все-таки, Флетч ошибался. Алан умел бить метко, как профессиональный боксер, попадая точно в цель, своим хуком справа. И, в отличие от самого Флетчера, он то точно осознавал что делает. Его длинные тонкие пальцы коснулись щеки, обдавая теплом. Глаза, переливающиеся бликами, очаровывали как лунные камни в солнечных лучах. В этом взгляде был какой-то мистицизм: очевидная угроза и надменность на поверхности, гранящие с чем-то сокрытым на самой глубине. Было ли это свечение робостью и тщательно скрываемой покорностью? Возможно и так, но Флетч уже не мог логически думать и полагался исключительно на инстинкты. Рыжий мужчина подался вперед, наклоняясь ближе, словно пытаясь уловить дуновение ветерка или слабый, едва различимый звук. Его взгляду открылась длинная шея и обнажённая, загорелая кожа в разрезе шелковой рубашки. Соприкосновение тел, моментально обдало жаром и томным возбуждением, волнами разливаясь в самом низу живота. Вторая рука Уайлдера легла на плечо и с легким, но уверенным нажимом, привлекла еще ближе. Энди ничего не мог контролировать, он поддался плавным движениям, увлекающим за собой. Все что он видел, слышал или чувствовал, прекратило свое существование. За место этого, появилось дикое желание быть ведомым, разомлеть в нежных объятиях. Будучи ниже Эндрю, Алану пришлось привстать на носочки, вытянуть шею, до соприкосновения губ и их легкого, робкого трения. Краем сознания улавливая, что природа происходящего выходит за границы приличия и более того, аморальна, Флетч, что не свойственно его натуре, повёлся на манипуляцию. Он ощутил себя оглушенным, погрязшим в некой зыбкой субстанции, укутывающий его разум. Мягкие, податливые губы коснулись удивленно приоткрытого рта, и язык ловко проник вовнутрь. Увлекая за собой, упираясь лопатками в стенку позади, Алан прильнул к губам Флетчера и, пользуясь его нерасторопностью, поспешил углубить поцелуй. Странно было чувствовать то, как твой приятель и согруппник, проявляет грациозность дикой, хищной кошки и вполне откровенно, очаровывает, без всякого смущения демонстрируя себя. Он вел себя в совершенно не свойственной ему манере. Алан сжал мокрую от волнения ладонь Эндрю и положил к себе на грудь, побуждая касаться, скользить полупрозрачной ткани, обнаружить возбужденные соски, сквозь тонкую материю. В то время как сам Уайлдер, уже вполне откровенно ласкал шею мужчины, пальцами играя с короткими, рыжими волосами. Судорожно вздохнув, Флетч жадно поймал вполне не двусмысленный стон… Резко музыка саданула в мозг своими басами, пинками ударяя по разомлевшему сознанию. Тепло и ласка рук ускользнула, забрав с собой жар и влажностью умелого языка. Флетч озадаченно посмотрел на свою ладонь, сжимая и разжимая ее, всё еще чувствуя под ней пульсацию от биения сердца Уайлдера. Медленно, облизывая губы, он оторвал взгляд от разглядывания линии жизни, смотря теперь на мужчину напротив. Алан стоял, прислонившись к стене, рябившей поп-артовскими обоями в стиле «из-под LSD» и с явным любопытством, наблюдал за взъерошенным приятелем. - Что… что это было? То есть, ты что, меня поцеловал? - Скорее засосал, – его глаза, все так же как минуту назад, манили своими переливами и плескающимся наружу магнетизмом. - Блядь, да ты извращенец! – Флетчер сложил руки на груди, опасливо оглядываясь, не видел ли их кто-то еще. Слава богу, коридор был пуст. - Но ведь тебе понравилось, Эндрю. Признайся. - Я не… - его лицо залило краской. Он не понял, что произошло, как это он смог повестись на подобную уловку? Он не верил, что секунду назад, именно Алан, а не какая-то там Мэри или Синтия, с таким упоением целовал его. Флетч просто не был способен это признать. Но губы все еще сохранили вкус, как и ладонь - теплый аромат чужого тела, будоража воображение – Слушай Уайлдер, я не думаю, что… - Молчи, не оправдывайся, а то мне становится за тебя стыдно, – Алан посмотрел на него снизу вверх. В его взгляде не было ничего, кроме привычной усмешки. Вся нежность и даже беззащитность, моментально испарились. Холодные, ничего не выражающие кроме жалости и отвращения, но от того не менее прекрасные глаза напротив. Алан оттолкнул его и поспешно последовал прочь на улицу, доставая помятую пачку сигарет из кармана куртки, на бегу прикуривая уже в пяти шагах от машины. Эндрю озадаченно перевел взгляд с удаляющейся спины на дилерический рисунок напротив. К горлу подступил ком. Стало тошно: от самого себя, от того что они сделали, от того как он легко поддался и более всего… из-за того, что ему не только понравилось, а захотелось еще, намного больше. И это был не алкоголь или выкуренный перед приходом на вечеринку косяк, это был он сам. Именно его тело и мозг желали продолжения банкета, как ничего другого. Он хотел слышать этот стон, чувствовать, как сердце отбивает свой ритм. Смутившись, молодой человек опустил глаза - напряжение и явное возбуждение ниже пояса недвусмысленно заявили о себе. В тот вечер, напившись дешевого виски, Эндрю Флетчер без лишних обсуждений ввалился в квартиру Алана Уайлдера. Было далеко за полночь. В пьяном бреду, прерываясь на смех и рывками срывая с заспанного парня пижаму, Флетч повалил Алана на застеленную красным, атласным покрывалом кровать. Его охватило желание обладать им. Совсем как с женщиной. Хотелось изучать. И все-таки по-другому - бессознательно желать, отрешаясь от предубеждений. Для Уайлдера это было не важно, все чего желал он, так просто ловить хмельное дыхание и прикосновения, почти ласковые, на обнаженной коже. *** Он вошел в совершенно темное маленькое помещение. По памяти прошел вперёд, пока не наткнулся на острый угол кровати и, скинув куртку и шляпу на пол, сел на самый край. Кромешная тьма, сквозь которую прослеживались изгибы обнажённого тела. Эндрю протянул руку, пока не коснулся шершавых, застиранных простыней и шумно выдохнул, в попытке выровнять биение сердца. Еще недавно, охваченный безумной боязнью смерти и столь же острым порывом покончить со всем этим и с самим собой, теперь он благодарил Бога. За то, что слышал ровное, тихое дыхание рядом – оно успокаивало. «Если ты есть, если ты только существуешь и слышишь, то спасибо тебе. Спасибо. Спасибо. Спасибо» - повторял он про себя, как заклинание. Да, он бы хотел стать другим, по-настоящему свободным. Иметь достаточно сил, что бы признаться себе в том, что влюбился. Влюбился, как наивный мальчишка, как последний дурак… Он полюбил впервые в своей жизни. Он не мог спать ночами, а по утрам, глотая обжигающий кофе, в ужасе осознавал приближение их встречи. И словно бык на красную тряпку, он гнался за тем, кого более всего ненавидел, боялся и одновременно хотел. Хотел так первобытно сильно, что закрывал глаза, уносимый потоком этого очарования и божественного покаяния и рисовал картины их соития. Он буквально стал маньяком. Кем-то, кто боготворил чужое тело, изучал его с упоением, исследовал как карту неизведанных доныне земель. Одержимый, он не идеализировал любовника и оттого, лишенный возможности разочароваться, воспевал всё, чем мог обладать. Это была режущая по живому искренность. Меньше чем через минуту, все его тело сотрясалось от плача. Он обнимал линию колен, моля о прощении: - Я не хотел. Я был не честен с тобой с самого начала. Я всегда игнорировал твои чувства, а теперь и мне плохо. Мне больно, словно меня сжирают изнутри, – он целовал бархатистую кожу бедра, продолжая просить, умолять, стонать, благодарно касаясь – Даже если я умру, мне важно прожить эти дни с тобой… быть рядом, – щекой прижимаясь к подтянутому животу – Если Бог существует, если там есть кто-то, то он не даст мне потерять тебя. Алан молчал, он не сопротивлялся, но и не проявлял помощи. Его взгляд замер на окне, мысленно считая про себя до какой-то определенной цифры, победной, чтобы не сдаться раньше положенного. Ему было приятно, от прикосновений языка и пальцев к собственному телу. Но он не желал нести никакой ответственности за происходящее. Больше он не был в силах делать хоть что-то самостоятельно. Флетчер поцеловал его, но его губы не отвечали. Уайлдер все так же смотрел вбок, застопорившись на цифре 64… 65 - и Эндрю скользнул языком по его верхней губе. 66 – он углубил поцелуй и властной рукой, скользнул к горлу, слабо сжимая. 67 – его пальцы, ласково поспешили вниз, порхая чуть ниже пупка. 68 – возбуждение возникало тем сильнее, чем более он отталкивал мысли о нем. 69 – его душа уже тайно совсем согласилась. 70 – стон сорвался с потрескавшихся, зацелованных губ: - Энди, обними меня крепче. – Алан уткнулся носом в его плечо, обхватывая, цепляясь руками и ногами за сильное тело партнера. Сегодня утром Уайлдер твердо решил покончить с этим. Обрезать эту бесконечно тонкую, красную нить, обвившую их обнажённые тела. Да, они были связанны, но недостаточно крепко, чтобы оставаться вместе. На протяжении их отношений, он неизменно чувствовал себя собакой, покинутой своим хозяином. Самое страшное было в том, что ему было нечего возразить или предъявить на это. Ведь никто же не принуждает человека любить своего питомца, это чувство исключительно добровольное. И когда ранним утром, он открывал глаза, осознавая, что кровать пуста, то да, он начинал скулить как брошенная собака. Но все-таки ждал на своем месте, покорно, склонив голову над микшерским пультом и изредка отрывался, чтобы проверить, а там ли его хозяин. У этих отношений не было развития. Флетчер приходил твердо уверенный в том, что Алан за дверью ждет его. И Алан открывал дверь номера: недовольный, обозленный, проспиртованный, он недолго вырывался, иногда доходило до мордобоя. А потом позволял касаться, целовать, заполнять себя… - Алан, я люблю тебя, – и вот сейчас, Уайлдер опять совершил ту же самую ошибку. Он уже знал, что совсем скоро будет сожалеть о содеянном. Но как та собака, он моментально забыл все плохое, воспевая их отношения, как ежеминутный дар идиллии. - Возьми меня. Энди поднял на себя раздвинутые бедра и медленно вошел, боясь оторвать взгляд от глаз, томно полуприкрытых ресницами. Алан тихо застонал, обвивая широкую спину руками, ногтями царапая гладкую кожу, до тонких, розовых линий. Он резал бархатную кожу, врезаясь в нее до кровавых полос, в отчаянье зажмурив глаза, до тех самых пор пока горячая струя белоснежной жидкости не заструилась вниз по внутренней стороне его дрожащих бедер. Утром они проснулись в одной постели, в объятьях друг друга. Всю ночь Флетч сжимал ладонь любовника, не выпуская ее ни на секунду. Яркий солнечный свет прорывался сквозь жалюзи, заполняя собой пыльное помещение мотельного номера. Они посмотрели друг на друга, в полнейшем молчании и каждый боялся сказать что-то первым. Пока Эндрю не протянул руку, медленно прикасаясь подушечками пальцев к припухшим губам партнёра: - Не говори. Я сам…- его рыжие волосы, были смешно взъерошены, взгляд все еще оставался сонным, слегка расфокусированным. - Наша история не может кончиться счастливо. Ты знаешь. Потому что мы как те чертовы шлюхи торгуем собой в усладу другим… - он замолчал, отстраненно всматриваясь в обшарпанную стенку за Аланом. – Я думал, долго. И понял, ведь у нас есть сегодня и может быть даже завтра… так давай, попробуем насладиться этим? Но я не буду ничего обещать. Только хочу, чтобы ты был в курсе, я тоже чувствую это. Уайлдер прикрыл глаза. Нет, он не хотел плакать, их перспективы были и без того ему известны. Ему не стало обидно или больно. А ведь могло было быть иначе – он мог так и не услышать той заветной фразы, что сорвалась с губ любовника в порыве страсти прошлой ночью. Но он, кажется, был счастлив, впервые в жизни. И сколько бы ни было уготовлено их отношениям, он, как и Эндрю, чувствовал это и хотел продлить это ощущение, хотя бы на пару жалких дней, недель или быть может, если нервы выдержат, то месяцев. - Тогда, давай займемся любовью. Раз по твоим подсчетам, у нас есть сегодня. – Алан склонился к Эндрю, ласково прижимаясь к его телу, вдыхая родной запах. Он улыбался в свойственной ему лисьей манере. А ведь именно эта его улыбка, такая загадочная и неоднозначная, когда-то, навлекла на него беду, о которой он сожалел, но за счет которой, на удивление, еще чувствовал себя живым существом. Ночи становились длиннее, а дороги все более пыльными. Молодость струилась по венам, реками адреналина застилая взгляд на реальность. Их автобус устремился прочь от Испанской пустыни Табернас, плутая в витиеватых дорогах. В этой поездке было рождено новое творение - клип Антона Корбайна на песню Depeche Mode «Personal Jesus». Но не только на пленке, было запечатлено рождение Личного Иисуса. Произошло и другое явление, куда более частное. Высокий мужчина в ковбойской шляпе сидел рядом с обладателем самодовольной улыбки, чьи глаза с отблеском лунного камня были спрятаны за черными стеклами очков. На долю минуты Флетчер склонился чуть ближе к Алану и прошептал у самого его уха: - Никогда бы не подумал, что ты станешь тем, кто услышит мои молитвы. Ты мой. Мой Личный Иисус, – сухие пальцы, бережно сжали тонкую, аристократическую кисть Уайлдера. *** Ангельская пыль - наркотик галлюциноген Фенциклидин – PCP Де-Валлетьес - Красный квартал в Амстердаме, Де-Валлетьес (de walletjes, то есть «стеночки»)