Стрелу не остановить

      Желтовато-оранжевые пустыри так и дышат ненавистью, они буквально сотканы из неё. Эльфийка, выросшая среди солнца и травы, чувствует себя неуверенно среди пустых кошмаров, атмосфера Пределов ужаса давит на неё почти до страха. Остальным не лучше, но они держатся на удивление стойко, и лучница следует за ними с таким же выражением лица. Что ж, она умеет скрывать свои чувства, потому что выглядит бодро и энергично, сражается так же ловко, как всегда, и даже во взгляде её стоит заслон. Никто не догадается, что она чувствует.       - Почти всё, - с придыханием говорит Хаори, грудь её тяжело вздымается. Быстрый танец, в котором она насмерть путает своих врагов, дается ей всегда легко и с радостью, но после стольких сражений подряд она тоже устала. И, в отличие от Аламэль, в её глазах чувствуется страх, когда она оглядывает площадку.       - Осталось немного, - соглашается Фелессан, подбегая к ним.       Аламэль опускается на землю, скрипя зубами, потому что вывихнула колено. Теплое прикосновение монаха к плечу передает ей толику его энергии, и раны болят гораздо меньше; лучница вздыхает с радостью.       И правда, чего она! Темный рубеж могут защитить только сами жители Альтеры. Нужно постараться, чтобы одолеть всех этих монстров и хотя бы на время защитить драгоценный мир, в котором Аламэль повстречала столько чудес! Конечно, были и кошмары; но стоит ли ставить их против благополучия стольких судеб? Охотница рывком поднимается, ловя полуулыбку танцовщицы, и кивает, готовясь к продолжению. Фелессан прав. Осталось совсем чуть-чуть.       Когда минотавр откидывает её в сторону, Аламэль почти слышит тугое натяжение всех мышц тела, однако серьезных повреждений ей не причинили. К тому же, совсем близко проносится Фелессан, и лучница с благодарностью ловит крохотное свечение, дающее ей силы продолжать. Она поднимает лук, отчего сводит плечо, но продолжает стрелять. На кону не только жизнь их троих. И все же Аламэль не хочется умирать.       - Осторожно! – слышится крик Хаори рядом. Она крутится на носочках, а диски со смертоносным лязганьем впиваются в монстров и расшвыривают их. Оранжевое сияние на миг откидывает их в разные стороны, и танцовщица с коротким криком выпускает на них фантома. Точно в замедленном времени Аламэль успевает рассмотреть призрачного духа, точно навеянный туман или облачко, который врезается в толпу врагов, раскидывая светящиеся брызги. Подобное видение придает Аламэль сил.       Она сражается и сражается и не запоминает, когда сражение подходит к концу, когда возникает их последний противник. Все еще чувствуя боевой пыл, Аламэль оборачивается и вскидывает лук; тут же рука подводит её, но не от травмы. Там стоит Герант.       Конечно, это не он. Герант умер. Аламэль сама держала на руках его, истекающего кровью, и сохранила его самоцвет. Конечно, это лишь мираж, но с такой же внешностью и силой. Почему, почему именно он? Аламэль не может отвести взгляда. Фелессан кидается на Золотого дракона с боевым криком, и лучнице на миг хочется остановить его. Она готова умолять, чтобы он не трогал Геранта! Герант не причинит им вреда! Он никогда не причинит вреда человеку!       Как только Золотой дракон взмахивает мечом, посылая атакующую волну на монаха, мир в глазах Аламэль рушится.       Там идет схватка, и Аламэль частично понимает, что должна участвовать. Но она просто стоит, разглядывая черты милого друга, пытаясь поймать его взгляд. Он не должен сражаться! Он никогда бы не сражался… Почему он не смотрит на Аламэль?       Герант ранит Хаори, отчего танцовщицу отбрасывает в сторону, как тряпичную куклу. Диски её воткнулись в сухую землю рядом. Аламэль вздрагивает всем телом, но тело не подчиняется ей. Атаковать Геранта – все равно, что атаковать себя. Это её близкий человек. У неё просто рука не поднимется…       Герант ранит Фелессана. Ассасин не кричит, только сжимает зубы и достает сюрикен, но его рука дрожит. Герант замахивается, и Аламэль неожиданно видит стрелу, которая мчится через желтоватый туман и попадает в спину светловолосого рыцаря. И с внезапным ужасом осознает, что выстрелила сама.       Выбор никогда не бывает легким – так говорила Дейна, когда предлагала Аламэль идти в Колдрок и продолжать погоню. Этот выбор, наверно, сложнейший для неё. Чего тут скрывать; чувства к Геранту, ничуть не утихшие даже после его смерти, не дают ей вздохнуть при виде его духа. И в то же время от его руки могут погибнуть её друзья, которыми она дорожит не меньше. Но Альтея, это же Герант!..       Когда взрыв света её отбрасывает, Аламэль слышит хруст. Она не выдает ни звука, боль чувствуется так далеко, точно и не её ранило. Аламэль смотрит в его глаза и с холодной отчетливостью понимает – это не он. Геранта в его взгляде нет. Это просто мираж, обман Вестинэль, стремящейся уничтожить упорных героев воздействием на их психику. Взор – пустой и черный, хотя окрашен карим, и Герант не Герант. Просто пустая оболочка.       Аламэль понимает, что все закончилось, уже когда он исчезает, побежденный ассасином и танцовщицей. Но лучница этого не понимает. Она сидит, дрожа и прижимая к себе сломанную руку, а из-за мутной пелены ничего не может видеть, и по холодным щекам катятся горячие слезы. Она может сколько угодно прятать свои чувства, но не все вещи проходят незаметно. Она опять плачет о нем; наверно, она никогда не перестанет оплакивать его.       Друзья садятся рядом с ней и ласково баюкают, гладя по голове или по спине. Кажется, ей лечат перелом, но Аламэль ничего не чувствует, и плач её разносится по желтым равнинам горестным жалобным кличем, окрашивая их ещё мрачнее.       Это был не Герант. И больше Геранта не будет. Она уже потеряла его и не сможет вернуть никаким путем, она больше его не увидит и не услышит, не коснется. Когда же она смирится? Когда же она поймет, что больше не надо его искать?..