***
Зала уже опустела, да и время завалило далеко за полночь. Прислуги убирали мусор и опустевшие тарелки после бала, а гости разъехались. Я так и не успел сказать Зонтику о венчании, и, единственным шансом было сейчас подняться в его кабинет. Мне было немного страшно идти по тёмным коридорам, залам и подниматься по этим мрачноватым ступенькам лестниц. Прохладно, немного пусто в замке. Время от времени я даже вздрагивал, услышав шорох. И, только оказавшись перед заветной дверью, я смог вдохнуть облегченно. — Проходите. — усталый голос Зонтика меня несказанно обрадовал, и на душе превычно потеплело. Я уже спокойный, прошёл под безразличные взгляды стражников. —…Зонтик, ты сейчас можешь меня выслуша… Договорить я не успел, так как пребывал «слегка» в шоке. Князь был в весьма невероятном для него состоянии. Синие волосы взлохмачены, камзол измятый лежал рядом с плащом где-то на стуле рядом с кроватью, и потому Зонтик остался в одной лишь рубашке и штанах. — Эм… Зонтик, Ты пьян? — Ммм? — не понял вопроса тот. Ну точно пьян — подумал я. Я увидел в его руках бутылку дорогого хорошего виски, что окончательно оправдало мои ожидания. Князь встал из-за письменного стола, и тогда я подивился тому, как твёрдо он стоит на ногах. Потом спокойно подошёл к окну, и открыв его, поставил на подоконник бутылку. — Зо-о-онтик? — опять протянул я. Тогда только он посмотрел на меня. — Т-ты что-то хотел сказать? — заплетающимся немного языком спросил он. — Да. Я вдохнул побольше воздуха в грудь, собираясь рассказать про помолвку, но тут же меня что-то остановило. А может не надо? Он немного пьян, не воспримет в серьёз. — Ну же. — видя, что я замялся, поторопил меня Зонтик. Я ещё раз посмотрел в его большие, бездонные голубые глаза, всегда печальные, они сейчас были немного мутные от пол бутылки алкоголя. — Ну… вобщем, я хочу обвенчаться. — опустив глаза выпалил я, чувствуя как кровь приливает к щекам. Князь сначала выдавил приятную улыбку, потом подошёл ко мне ближе, и тогда его рука коснулась моего плеча. — Вот как? Я поднял взгляд на него, и прямо перед своими глазами увидел его глаза. Мне стало немного неуютно от этого. От того что он так прямо смотрел мне в глаза, что молчал, почти не реагируя. Ну же! Обними меня! Скажи как рад за меня! Ты же всегда так делаешь, почему не сейчас…? — Ну. Понимаешь, я люблю ее и… — и почему я оправдываюсь?! Но. Он был спокоен. — Любишь? — тихо переспросил он. — А ты знаешь что это далеко не детская игрушка?.. Я не понимающе посмотрел на Зонтика. Не ясное чувство тревоги охватило меня. — Не боишься играть в чувства? А быть проигравшим в этой игре тоже не боишься? Теперь он выглядел немного разозленным. Да что же с ним?! Я вдруг немного оттолкнул его, тоже разозлившись. Да, я понимал что он пьян и не в себе, но… Эта злость вдруг появилась только из-за этих слов. — Любовь, не игра! — Вдруг слишком громко крикнул я. — Ты так думаешь? — слишком спокойно сказал Зонт. — Да что ты знаешь об этом?! — вдруг выкрикнул я. — Ты ведь ни разу ничего не чувствовал! Ничего! Только нелюдимый правитель! Хоть раз ты привязывался к кому-то? Или способен только ненавидеть людей и молчать?! Хоть раз подпускал людей в сердце? Или что, слишком слаб для этого?!.. Глухой удар, и я понял, что взболтнул лишнего. Я стоял прижатый к стене, и совсем близко стоял князь, и его удар в стену пришёлся всего лишь в нескольких сантиметров о меня. Опьянение куда-то резко испарилось, словно пропало. — Ты так думаешь? — прошептал вдруг Зонтик. Откуда в его глазах столько обиды и тоски? Почему он. Плачет? — А знаешь почему я никого не пускал в своё сердце? — продолжил он. — А там дыра. Князь взял мою руку, и прислонил к своей груди. — И уж поверь, я знаю об этой игре побольше тебя. — он криво усмехнулся, вытер слёзы. — Я тоже умею любить и плакать. Видишь? Я продолжал молчать. — Знаешь, что такое любовь?.. Это не розовые сопли как в книгах. Это. жестоко. Беспощадно. Когда ты понимаешь что подсел. Как на наркотики. Только на человека, понимаешь? Это когда как наркоман желаешь о всё новой дозе этого человека, и всё время мало. Когда хочешь чтобы этот человек был всегда рядом. Когда ты не можешь жить без этих рук, глаз и запаха. Когда фанатеешь от ее дыхания и голоса. Это значит — что вы оба зависимы друг от друга. Когда целая вселенная только в одной в ней. И тогда вдруг она просто улыбаясь говорит что я буду отцом. Я пораженный стоял, и не мог понять — сон ли это. Зонтик. Почему ты всё время молчал?! -… Ты также зависим уже от двух людей. Они родные для тебя. Самые сильные наркотики. Самые большие вселенные. А потом эта самая любовь вставляет тебе нож в спину. Понимаешь?! — он вдруг перешёл на крик, а мокрые дорожки стекали с его щёк на шею. — Всего четыре пули, и твои вселенные сжались в одном гробу среди сотни букетов. И ты остаешься один, без запаха, волос и голоса… Один. Совершенно. И когда ты ломаешься без своего наркотика, никто не помогает пережить эту ломку. Только холодностью и молчаливой маской можно закрыть все эти слёзы и ломку. — Я… Я не знал. Зонт снял свою маску, и тогда был передо мною как на ладони. Он слегка наклонил голову, уткнулся лбом в мой лоб, и я обнял его за плечи. И даже он умеет плакать.***
Всё ещё потрясенный, я возвращался от Зонтика. Меня почему-то всего трясло, руки немного дрожали, и я сам немного не понимал, почему на меня это так повлияло. Я считал что знаю его, но и это далеко не правда. Всё было настолько сложно и запутанно… Я только сейчас понял, что дошёл до северного крыла замка. Немного жутковато, не смотря на то что было достаточно светло. Центральный коридор с небольшими лампами развешанными на потолке и как обычно — картины по стенам. Я прислонился к одной из картин. На ней изображена была незнакомая барышня, давно забытая всеми. Картина в потускневшей раме… Но. Стоило мне коснуться этой самой рамы и случайно толкнуть ее, как вдруг картина отъехала в сторону. Моему взору предоставился точно такой же коридор, хорошо освещённый. Я немного неуверенно шагнул туда, и сразу же за мною закрылся проход, показывая что выйти я отсюда пока не смогу. Мда-а. Ты Виталий, как был неудачником, так и остался! Мне ничего не оставалось, кроме как идти по коридору. Впрочем, он был не таким уж и длинным. Да и не страшным даже… А в конце была только одна дверь с серебряной ручкой. Открылась она неслышно и была необычайно лёгкая, словно я занавеску тюлевую отодвинул. И за дверью открылось то, чему я удивился намного больше, чем рассказу Зонтика. Просторная комната. Неоновые лампы висели на потолке, освещая помещение. Потухший камин и… картины. Их было много, по стенам развешаны десятки, пять или шесть стояли незаконченные на полу, на небольшом столе лежали кисти и карандаши, рядом стояла подставка для мольберта и диван. Было видно что посещали это место не далее как вчера… Я подошёл ближе, разглядывая картины. Портреты, немного пейзажев, натюрморты. Акварелью, маслом, мелками, карандашом и акрилом. Тот кто создал эти словно живые картины, очень любил рисовать. Большинство людей и мест я не знал, и оставалось только гадать, кто этот автор. Некоторые из них слегка припорошены пылью, словно их давно не касались. Я рассматривал всех их, становилось немного жутко. Словно живые они смотрели на меня с картин, кто с весельем, кто с грустью и тоской, одни улыбались и смеялись, другие плакали и, кажется, были несчастны. Все они выглядели по-разному, странно одеты. Кто все эти люди? Почему картины висят тут? Ни один из них не был похож ни на жителя Зонтопии, или любого другого жителя Карточно-Зеркалья. Меня это начало пугать, и срочно захотелось вырваться из этого чужого мира, мира картин и чьего-то кинутого прошлого. Я шагнул к двери, собираясь уйти, но… Чей-то взгляд остановил меня. Я обернулся. С картины кто-то смотрел на меня. Кажется незнакомые карие глаза, с какой-то мольбой глядели, звали, задерживали… Картина во весь рост, а на ней она. Высокая, немного худоватая фигура, словно женщина была немного нездорова, светлая кожа, мягкая улыбка на тонких губах, чёрные волосы немного вились на ветру. И глаза. Карие, печальные. Зовущие. Помоги мне! — вот, что словно просила она. И уже вслух крикнул: — Да кто ты такая! И правда. О, это ужасное чувство, когда не можешь вспомнить человека. Где-то я ведь видел эти карие глаза… Где-то между сном и явью я начал вспоминать голос, теплую руку. Может, правда сон? Кто-то ушёл на дно А кому-то всё равно. Погрустили, а завтра забыли, Словно не были, и не любили. Кто-то ушёл наверх. То есть ушёл на век. И следит улыбаясь за нами, Сквозь глаза наших воспоминаний! Я коснулся поверхности картины. Художник был явно талантлив — я словно притронулся к живому человеку. Казалось, слышу как он дышит, говорит, чувствую запах кожи… Кто же ты?! Чей-то случайный ход Фатальный поворот, Мы друг друга на этой спирали Обретали и снова теряли. И остаётся нам, Холодным городам, Просто ждать когда станет теплее, И дышать, ни о чём не жалея*