Сказ о том, как Унголианта Дедом Морозом работала

Жила-была Унголианта. Очень-очень долго жила. И была. С самого сотворения мира, вот как. Выползла из тьмы, приняла облик гигантской паучихи и стала жить-поживать, паутину прясть да свет пожирать. И если б не обжорство ее безмерное (а еще жадность), беды бы не случилось. Явился к ней некто Мелькор, и не в гости, лясы точить да по паутине лазить, а с выгодным предложением. Что за предложение то было, всем известно; и речь пойдет не о том, как они теракт совершили, а о последствиях сего деяния для Унголианты. И вот притащили ее в Благословенный Край. Несколько тысячелетий спустя. Ибо если ты бессмертен, то тормозом быть можешь. И вообще, лучше поздно, чем никогда: сначала не до того было, потом — тоже, да и на фоне забот новых позабылились обиды старые… Когда же с насущными делами вроде войн и последующего ремонта мира было покончено, и заняться стало вроде бы нечем, о паучихе вновь вспомнили. Яванна и вспомнила. Не простила она Унголианте съедения деревьев светоносных и пилила мужа любимого, покуда не согласился он паучиху зловредную на суд доставить. Отчего не убить? Так ведь имидж добрых, справедливых существ поддерживать надобно! Посему послал Оромэ могучий майар верных на поиски супостатки прожорливой. Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Сыскали они паучиху в землях далеких, диких. Унголианта занималась самоедством. Во всех смыслах этого слова. Тяжела жизнь многодетной матери-одиночки, ох тяжела! Отпрыски давным-давно разбежались, последнего мужа год назад сожрала, вкусняхи кончились, свехспособности отшибло… Даже хобби любимое радости и утешения не приносит. От условий плохих да страданий безмерных съеживалась она, уменьшалась, худела… Пока не сравнялась размером с некоторыми из детей своих. Стресс — лучшая диета. Потому не надорвались духи могучие, паучиху коварную на суд запоздалый доставляя. Да она и не противилась: все ж какое-то разнообразие в жизни. К тому же в Валиноре вкуснях множество великое, это она еще с молодости бурной помнила. Привели ее в место определенное, валар кружком расселись и стали думать-гадать, что предпринять. Первым слово держал Тулкас; по сути, слова того никто ему не давал, сам вскочил да произнес: — Следует Унголианту обратно во тьму, из коей она выползла, выкинуть! Пущай домой вернется и там беды творит… Потом поднялась Яванна: — Позволим ей пожрать саму себя; кара сия идеальная, с моралью глубокой. Пусть падет от голода своего безмерного, бесконтрольного! Ниэнна же, рыдая, просила простить и отпустить несчастное создание. И даже накормить на дорожку. Но не внял никто просьбам ее. И разругались бы они, и передрались бы, не вмешайся Манве мудрый. Встал он с трона своего и изрек: — Дело ей подыщем, для общества полезное. И охрану приставим, дабы не пожирала все на пути своем. Зашумели валар, заволновались. Долго судили-рядили, какое дело Унголианте поручить. Паучиха уже множество плит дивных, мраморных, расковыряла и поглотила, стресс заедаючи. Заметил это Ауле, пожалел плоды трудов своих да возжелал спор долгий и бессмысленный поскорее закончить. И вот, на мрамор расколупанный глядючи, вспомнил он о гномах да о традиции, у сего (и не только) народа популярной: подарки дарить. И осенило его. И молвил Ауле: — Братья и сестры! Слушайте же! Пусть Унголианта раз в год разносит детям подарки. Дело это доброе да полезное, да нетрудное. На пользу это ей пойдет. И кивнул Манве: — Да будет так. Отдал он приказание, и приволокли майар старательные мешок игрушек. Украли где, иль сами на скорую руку сотворили — неизвестно. Положили мешок сей перед Унголиантой. Манве же речь долгую, пафосную про грех и про искупление толкнул, и обязанности новые преступнице разъяснил. А паучиха слушала да ела. Треть мешка сжевала. Дальше не пошло: игрушки дешевые, халтурно сделанные — не волшебные эльфийские драгоценности. Невкусные. И хрустят противно. А еще щепки колются. Гадость! Приставили к ней стражу и на дело отправили. Залезала она в дома через печные трубы, через вентиляционные отверстия иль через неплотно закрытый полог шатра. Перебирая длинными черными лапами, крадется она во тьме, из которой когда-то вышла. И оставляет в укромном уголке игрушки. А за нею следует охрана, что не позволяет пожирать игрушки и деток — гномьих, человеческих, эльфийских или хоббичьих. Так что, детки, ложитесь спать, когда велят, ибо Унголианта все еще зла и голодна…