Oxymoron

Понедельник — день тяжёлый. Особенно тяжелым всегда выдаётся утро. Проспать будильник — ладно, но опоздать на работу — дерьмо дело. Еще дерьмовей день становится, если это заметил сука-блять-ты-же-всегда-приходишь-позже начальник. От побегушек по дерьмо-делам не становится лучше, а заканчивает рабочий день дерьмо-штраф за парковку. — Сука, хули так много за парковку в неположенном месте? — выругался Микки, заходя в дом. — Что случилось? — спросил рыжий, выходя из спальни. — Блять, ничего, — пробубнил Мик, роняя листок на пол. Йен подхватил листок и прошелся по строчкам, на одной из которых была написана внушительная сумма. — Понятно, — поджал губы Галлагер, беря Милковича за галстук и заводя в комнату. — Копы могут поцеловать меня в жопу, — дерзко выдвинул голубоглазый. — Давай это сделаю я? — полушепотом спросил Йен, опускаясь на колени. — Чт.. — начал было Милкович, но увидев рыжую макушку на уровне его ширинки, отложил вопрос подальше в жопу. Умелые пальцы Йена давно уже расстегнули ремень и ширинку брюнета. Чёрные брюки с лязгом упали с бёдер Микки, открывая взор Йена на серые черт-бы-их-побрал боксеры, благодаря которым был хорошо виден контур органа Милковича. Чтобы услышать протяжный стон Микки, Йену было достаточно положить холодную ладонь на горячий член брюнета даже через трусы. Галлагер, неспеша, стянул боксеры Микки и обдал орган своим горячим дыханием, от чего он немного затвердел. — А-а-ах, — протянул Мик, когда Йен подул уже холодым потоком, от чего его член встал в полную боевую готовность. Рыжий же взял головку в рот, посасывая, наблюдая из-под ресниц за любимым, который широко открыл рот и рвано задышал. Йен взял глубже, втягивая щёки, вырывая из уст Микки гортанный стон, от которого в трусах Йена дернулся член. — Собираешься отсосать мне или всё-таки поцеловать в зад? — игриво спросил Мик, вздернув брови. — Тогда встань так, как хочешь ты, — прошептал зеленоглазый, выпуская член Микки с характерным звуком 'чпок'. Милкович, немедля, подошел к прикроватной тумбочке, опираясь руками на неё, слегка нагнулся, выпчивая свой красивый и очень упругий зад. Хмыкнув, но улыбнувшись, Йен подполз на коленях к Микки сзади, раскрыл половинки и размашисто лизнул между ними. — Господи, — услышал Йен сверху. — Тогда молись, — хриплым голосом выдал Галлагер, вновь размашисто лизнув. — Отче Наш. — прохрипел Мик, когда два пальца вошло в него, развигая анус. — Иже еси на небесех. — выдал Милкович, смутно припоминая молитву. Йен же вошел языком в зад брюнета, умело орудуя в нём, слыша лишь вскрики некоторых фраз молитвы, когда Йен дотрагивался пальцем до простаты или смачно шлёпал ладонью по мягкому месту, на котором сразу оставались красные отметины от галлогерских ладоней.  — Даждь нам днесь! — выкрикнул Микки, достигая быстрого, к сожалению, оргазма. Микки не пришлось долго восстанавливать силы, поэтому, как только более-менее дыхание брюнета пришло в норму, Йен отозвался: — Милый, но ты же ещё не до конца рассказал молитву. Недожидаясь Микки, Йен быстро встал и рывком стянул с себя спортивные штаны вместе с трусами. А затем также рывком вошел в красное колечко, благо растянутое, мышц. — И остави нам долги наша! — выкрикнул голубоглазый, чувствуя идеальный член своего любовника. Галлагер размашисто толкнулся раз, потом другой, затем, увеличивая темп и крепко держа талию любимого, грубо толкался в любимый зад, чувствуя, что колени Микки вот-вот подкосятся. — Якоже и мы оставляем должником нашим. — стонал Мик. — И не веди нас во искушение. — член задел простату. — Но избави нас от лукавого, — галлогерский член раз за разом быстро задевая простату. — И ныне, — застонал Йен, откидывая голову назад, хватаясь правой рукой за член брюнета. — И присно, — захныкал Мик, обхватывая правой рукой шею любовника позади себя. — И во веки веков. — рыжий поддался натиску руки любимого, прислоняясь губами к мочке уха. — Аминь! — выкрикнул Мик, обильно кончая, чувствуя, как внутри него растекается горячее семя Йена. Невыходя из задницы голубоглазого, Йен повернул голову Микки, объединяя их губы в страстной поцелуе, который длился не так долго, как хотелось бы, из-за нехватки кислорода в легких. — Если это будет так же охуенно, то я готов молиться каждый день, — прошептал Микки, блаженно улыбаясь. — Тогда я готов стать монахом, чтобы слушать твои молитвы из твоих греховных губ, — улыбаясь, Йен вновь прикоснулся губами к губам любовника.