- Китти.

Если бы Томми кто-то сказал, что он будет гитаристом у Адама Ламберта, он бы рассмеялся этому человеку в лицо. Еще до недавнего времени он считал себя самым обычным парнем из миллиона людей. А сейчас его прижимал к своему телу Адам и целовал так, что блондин пытался не забыть играть на гитаре. Ощущать губы мужчины на своих было совершенно не противно и естественно. В чужих руках Томми ощущал себя так, будто уже давно мечтал только об этом. Наверное, даже сам Адам не видел, что творил с блондинистым натуралом. В какой-то момент до гитариста дошло, что он вцепился в гитару только для того, чтобы не вцепиться в плечи Адама. Сейчас ему совершенно не хотелось прерывать этот сладких и такой желанный поцелуй. С губ Рэтлиффа срывается тихий полустон, заставляя Ламберта оторвавшегося от чужих губ, с удивлением взглянуть на парня, лежащего под ним. Яркий румянец окрасил щеки Томми так, что заметить его совсем не сложно. Глаза потерянно моргали, будто совершенно не видели, что происходит вокруг. Адаму это даже понравилось, чего не сказать о Томми. Играть сейчас, когда ноги превратились в дрожащее желе, а легкое возбуждение гуляет в крови, было просто ужасно. Хотелось только губы Адама и никакой сцены с тысячами поклонников, которые все это видели. Адам смотрел, как на лице Рэтлиффа расцветает ужас, а глаза приобретают естественный цвет, возвращая зрачку обычный размер. Ему нравилось, как этот блондин отвечал на его поцелуи. Нравилось видеть, его припухшие губы и слегка покрасневшие щеки. Он даже любил это, какой-то частью своего мозга. Но ему хотелось большего. Ему хотелось прятать эти поцелуи от всех, как какую-то украденную ценность. Хотелось обнимать Томми, чувствуя, как он сам ищет тепла и ласки. Хотелось засыпать с ним и просыпаться. (И возможно это когда-то будет в их истории, но пока что это только начало чего-то большего, чем игра и фарс.) Адам наклонился над Томми, будто для еще одного поцелуя, с удовольствием замечая, как тот задержал дыхание. Легкое прикосновение губ к щеке и тихий шепот почти, что на ушко: — Дыши, Томми. — По телу блондина пробежала легкая дрожь, и следующий его стон был похож на просительный всхлип, что заставило Ламберта прикусить губу. Этот блондин заводил его так, как никто из его предыдущих парней. Только Томми мог быть невинным котенком, хотевшим ласки, а в другой момент слегка вспыльчивой стервочкой. Когда Адам отходит от него в сторону, начиная петь, Томми быстро вскакивает на ноги. Все-таки такие поцелуи должны были войти в привычку, но они все еще пьяняще на него действовали. Томми играл на автомате, улыбаясь и сходя с ума от Адама стоящего неподалеку. Все его мысли были направлены на то, чтобы правильно сыграть и не сфальшивить. Все-таки терять место в группе из-за поцелуев было бы совсем по-идиотски. Когда концерт заканчивается все что чувствует Томми это облегчение. Потому что теперь можно положить гитару и дать пальцам, как и мозгам отдохнуть. Все что ему сейчас хочется это почувствовать пальцы Адама в своих волосах и мурлыкать от нежных поглаживаний. От мечтаний его отвлекают именно так, чужие пальцы зарываются в его волосы, поглаживая кожу голову. Томми знает, что это Адам, поэтому позволяет себе расслабиться и откинуть голову на спинку дивана. Плевать, если все ребята их группы это увидят. Сегодня он устал, как никто и заслуживает это. Рэтлифф не собирается разговаривать об этом или о том, что было на сцене. Только не сейчас, когда он чувствует себя котенком, просящим ласки и получившим ее. — Китти. — это слово сказанное таким нежным и мягким тоном, заставляет тихонько замурчать. Он чувствует дыхание Адама на щеке и легкое прикосновение губ к виску и счастливо выдыхает: — Мы поговорим сегодня у меня. — он знает, что это не просто разговор. От этого легкого намека в словах сердце пропускает удар, а губы пересыхают в один миг. — Да. — Шепчет Томми, зная, что сейчас в гримерке только они одни. Ему плевать, куда делись другие, плевать на фанатов и другие проблемы. Он, лишь хочет растянуть эти мгновения на долгое — долгое время.