Тропа через Бездну

Спустя тридцать дней в город вернулись отряды валькирий. На равнине воительницы прекрасно провели время и показали себя в тренировочных боях ловкими и бесстрашными. «С такими девами любой враг Асгарду не страшен», — обычно говорил Тор, а Сиф улыбалась. Едва громовержец узнал, что валькирии возвращаются, буквально пулей вылетел из дворца. Он хотел первым встретить Сиф и не дать друзьям сразу увлечь ее на какую-нибудь пирушку. К тому же попировать можно было и в Золотом Чертоге. Только увидев немного растрепанную после скачки Сиф, громовержец признал, как сильно скучал, и понял, что только в разлуке осознаешь, насколько ценишь кого-то. Он заключил ее в крепкие объятия и поцеловал в щеку, потом в губы. Сиф неловко отстранилась. — Я соскучился по тебе, — сказал Тор. — Как прошел сбор? — Мы отлично развлеклись. И я тоже вспоминала о тебе, — призналась валькирия. — Твой подарок произвел впечатление, — она коснулась рукояти кинжала в ножнах на боку, — а к некоторым я чуть не применила его по назначению. Вообще-то сейчас Тору полагалось быть у казначея, но он решил проводить Сиф во дворец. Хотя долго им вдвоем быть не позволили. Впереди, бодро вышагивая, уже маячила троица воинов. — У тебя встреча. Иди, — Сиф отпускала Тора. — Эти трое меня все равно поймают. Увидимся вечером на пиру. Тор неохотно оставил свою избранную, но зато вечером он насладится ее обществом сполна. Пировали конечно же во дворце. Сам Один присутствовал там, произносил хвалебные речи и пил мёд за долголетие валькирий. Троица воинов тоже призналась, как скучала по боевой подруге. Они болтали, перебивая друг друга и все их истории сливались в одну. Но на этом пиру Сиф нигде не видела Локи и поинтересовалась почему его нет. Тор честно ответил, что брат решил немного пожить в окраинных землях отшельников. — Эйр сказала, что его магия нестабильна и ему опасно находиться среди нас. Кажется, что он там уже так давно. — Не переживай, — Сиф положила ладонь на плечо Тора. — Он справится. — Я даже не знаю когда его ждать обратно, — будто пожаловался Тор. — А Эйр не говорит или сама не знает. — Ты пробовал с ним связаться? — уточнила Сиф. — Да, один раз. Ничего не получилось. Не умею я ладить с этими штуками, — на счет зеркал высказался Тор. Но здесь не было его вины, просто в тот момент Локи еще не имел нового зеркала, чтобы принять сигнал. *** Дни летели быстро, пошел четвертый десяток. После некоторых раздумий царевич все-таки согласился сотрудничать с менталистом. Он понимал необходимость и важность ментальных практик. Особенно теперь, когда появился фильги, это было неизбежно. Локи самонадеянно полагал, что в процессе обучения непременно почувствует, если Гелик попытается считать его давние воспоминания. Но, по сути, это было ложью самому себе. Менталисту же просто требовалось добровольное согласие на доступ к сознанию, и он его получил. «... и так, чтобы Локи сам этого хотел», — припомнил тогда Гелик слова Одина. Теперь царевич постепенно привыкал к новым занятиям с менталистом и ему даже нравилось. Основы телепатических взаимодействий он изучал и раньше, а вот должной практики у него не было, как и особого желания. Зато теперь царевич твердо решил довести все свои умения до совершенства, а малейшие склонности к чему-то обязательно развивать. Поначалу он был недоверчив, подозрителен и даже составил план занятий, где расписал подробно каждую ступень от разминок до сложных упражнений. Потом Гелик внес в него свои поправки и теперь медленно, но верно царевич и менталист следовали намеченным курсом. За все время Гелик проникал в глубины сознания царевича всего несколько раз. Он осознавал, что возможно причиняет боль ученику, хотя и делал свое дело с ювелирной точностью. Кратковременность его манипуляций позволяла оставаться незамеченным, но несмотря на это он все равно рисковал. Практические занятия стали идеальным прикрытием, но Локи был магом и сильным эмпатом, и при разоблачении Гелик мог потерять его доверие навсегда. Однако несмотря на это он все же добыл из памяти Локи информацию о возможных врагах, и теперь хорошо понимал ее подлинную ценность и важность для правителя Асгарда. После очередной ментальной тренировки Локи вышел под дождь. Они с Геликом занимались в пещере, потому что снаружи лило почти непрерывными струями и за минуту можно было промокнуть до нитки. Но Локи наслаждался этим. Вода освежала и успокаивала его разгоряченный разум и как бы упорядочивала хаос в нем. — Как часто голова болит? — спросил менталист, вынужденный тоже выйти под дождь. А ведь Локи ни разу не обмолвился об этом и даже мысли не допускал, как ему казалось. Неужели так заметно? — Ерунда, пройдет, — отмахнулся он. — Можем прекратить занятия, если… — Нет, — перебил Локи, — будем следовать плану. К тому же, я только вошел во вкус. Рвение царевича было похвально, но не стоило забывать, что все хорошо в меру. — Твои подвиги самоистязания тут никому не нужны. Когда возникает боль? Локи знал, что старик не отстанет пока не добьется своего, а играть сейчас в прятки не было ни сил, ни желания. — После каждого занятия мой мозг обращается в пылающие угли, — описал Локи, — только льдом и спасаюсь. *** Вот так царевич и менталист прожили на земле отшельников до конца лета. За это время им еще не раз пришлось поохотиться и порыбачить, пособирать трав и совсем недавно созревших лесных ягод. Локи перебрал в памяти, наверное, всю свою жизнь, успел поразмыслить над пленом у Таноса и о том, что делал там. От одной мысли об этом становилось противно. А когда он начинал вспоминать подробности о корабле титана, мозг не выдерживал нагрузки и пытался отключиться. — Он называл его убежищем, — как-то обмолвился Локи, — и вторым домом, в котором творил свои грязные дела. Заслужить его доверие можно было только кровью. Локи коснулся кристалла памяти и подумал о том, сколько хранит он в себе того, о чем даже уже и не вспомнишь. Все это хотелось разложить по полочкам и желательно поскорее. Из таких вот маленьких случайных фраз, которые в процессе размышлений ронял царевич, вкупе с информацией из его сознания, у менталиста складывалась довольно ясная картина того, что пережил Локи вдали от дома. Что касалось связи Локи с вороном, то за время совместного существования она только укрепилась и теперь, казалось, птица ловит мысли хозяина почти на лету. Хотя обратная связь все еще проходила тяжело и доставляла дискомфорт. Над ней еще предстояло основательно поработать, для того чтобы верно понимать посылаемые вороном видения и звуки. И надо было признать, лучше, чем Один, об этой связи не расскажет никто другой. — Думаю, я готов вернуться назад, — однажды сказал царевич. Он принял это решение внезапно даже для себя самого. — Уверен? — менталист хотел убедиться, что не ослышался. — Да, у меня накопилось много вопросов, которые отсюда не решить. Однако не только это было причиной. Последний сильнейший приступ головной боли и тошнотворное состояние после него игнорировать было нельзя. В конце концов это могло плохо кончиться. К тому же на обратный путь наверняка потребуется немало сил и лучше находиться при этом в здравом уме и на своих ногах. — Знаешь дорогу? — поинтересовался Гелик. За все время загостившиеся временные отшельники ни разу не задумывались о том, как будут возвращаться назад. — Нет, — ответил Локи, намереваясь прогуляться перед сном. — Пойду поговорю с шаманом. *** Эйнар действительно знал об этих местах поболее остальных. В свое время Один показал ему тайную лесную тропу, которая вела к сквозному проходу в горной гряде. Основатели Асгардской тверди хорошо знали свое дело и оставили потомкам много загадок после себя. — Я с самого начала понял, что тут есть какой-то секрет, — поделился Локи, когда встретился с Эйнаром. — Этот ход не использовался уже очень и очень давно. — Ну да, всего лет двести как, — уточнил Локи и поймал на себе взгляд, который описать трудно. В нем читалось недовольство и вместе с тем сквозила гордость за царевича. Ведь обычно шамана непросто было на чем-то поймать. В юности Локи многое бы отдал, только бы хоть раз увидеть такой взгляд у отца, а теперь ему было, пожалуй, все равно. — Это не магия, — пояснил Локи, как бы оправдываясь, — просто я наблюдателен. Вряд ли вы стали бы покорять высоты, чтобы попасть в город. Эйнару ничего не оставалось, как признать, что изредка он действительно посещает Хёрг. Это священное место невозможно оставить навсегда, так же, как и служение норнам. — Я проведу вас на ту сторону, — согласился шаман. *** Обратное путешествие оказалось намного увлекательнее пути до окраины. В сравнении его даже можно было назвать прогулкой. Ранним туманным утром Эйнар встретил гостей на выходе из поселения и все трое без задержки отправились в дорогу. Ворон все время кружил невысоко и старался держаться рядом, а когда долина сменилась лесом, часто просто перелетал с ветки на ветку. — Еще до заката будете на той стороне, — обнадежил шаман, отклоняя своим посохом нависающие хвойные ветви. Случайный путник никогда бы не догадался, что здесь можно пройти, настолько сгущался молодой подлесок. Это даже нельзя было назвать тропой. Одним норнам было известно, как шаман различал этот путь. Но пологие места радовали путников недолго и когда склон стал более крутым, Гелик первым ощутил тяжесть подъема, ибо в преклонном возрасте силы уже не те. Зато Локи готов был почти бежать, только бы поскорее оказаться у заветного перехода. И двигало им вовсе не желание поскорее вернуться домой, а загадочное место, о котором он за всю свою жизнь ничего не слышал, что было большим упущением с его стороны. Он готов был идти без остановок и передышек и если бы не очередной приступ головной боли, то убежал бы далеко вперед. — Давно это с ним? — поглядывая на менталиста спросил шаман, когда они остановились, а Локи сел на замшелый камень и начал массировать виски. — Боюсь, что да, — с тревогой сообщил Гелик. — Я просто посижу и все пройдет, — бросил царевич. Ворон тоже спланировал вниз и пристроился рядом с хозяином. А раз так, привал для всех был обеспечен. Но сначала шаман, конечно, осмотрел царевича. — Пульс учащен, зрачки расширены, — констатировал он. — При головной боли это нормально, — сказал Локи. — Все вот это с тобой не нормально, — разворачивая нехитрые дорожные припасы, пробурчал Гелик. Они с Эйнаром не стали искать себе удобного места, а просто уселись на землю, чтобы отдохнуть и перекусить. Локи же только выпил воды, и то с опасением вернуть ее из себя обратно. *** Сегодня, в погожий день конца лета улицы и площади Асгарда были особенно многолюдны. И сегодня Один снова направлялся к Хеймдаллю. В последнее время царь стал посещать пост стража ежедневно. Иногда по делу, но чаще всего просто поговорить по душам. Страж ничего не имел против, хотя и не нуждался в ком-то, кто скрасит его одиночество. За тысячелетия он настолько привык наблюдать за Иггдрасилем, что сравнивал это с жизнью в других мирах, а там не заскучаешь. — Чем сегодня порадуешь или огорчишь, всевидящий? — Один зашел в обсерваторию неспешно, словно прогуливался по саду. — Локи возвращается, — сходу сообщил Хеймдалль. От неожиданной новости ненадолго повисла тишина. — Где он сейчас? — На той стороне, недалеко от убежища. Один постоял, задумчиво переступил с ноги на ногу, а потом развернулся и вышел. В последний момент страж заметил, как блестели его глаза. Это была радостная весть и Всеотец даже устроил бы пир, если бы захотел сам Локи. Но младший царевич никогда не был сторонником столь пустого времяпрепровождения. И сейчас с большой вероятностью счел бы пир без повода очередной блажью Всеотца. Но это мелочи. Один лишь молил норн о том, чтобы не оставили его сына в трудную минуту. *** Тем временем Локи пытался совладать с собой. Предстоял еще немалый путь и надо было взять себя в руки, установить контроль над болью и двигаться дальше. Однако сказать всегда проще, чем сделать. — Как далеко еще до вашей секретной лазейки? — продолжая путь и цепляясь за камни пытался выяснить Локи. После нескольких часов непрерывного скалолазания его терпению наступал предел. Горный склон становился все круче и продвигаться вверх было уже затруднительно. Локи буквально чувствовал, как в его голове пульсирует кровь. — Мы почти на месте, — ответил шаман. Казалось, у него даже дыхание за всю дорогу не сбилось. Хотя нельзя было сказать, что и менталист сильно устал. Неужели царевич Локи не сильнее двух стариков? Конечно, он понимал, что выматывала его вовсе не дорога, а постоянная пульсирующая головная боль. И все мысли теперь занимало только одно — просто выжить. Когда наконец все добрались до места, Локи расслабился, бросил свой мешок и просто упал на колени. Ворон тут же оказался рядом и издал громкий беспокойный кар, ведь у его хозяина носом шла кровь. — Все нормально, — поднимаясь и утирая нос платком, поспешил успокоить царевич. — Мы можем идти дальше. А дальше все происходило как во сне и Локи смутно запомнил, как попал внутрь горного массива. Высокие необработанные каменные своды поражали своим величием. Воздух был спертым и холодным, но Локи внезапно почувствовал себя здесь хорошо. Сознание прояснилось и в какой-то момент даже перестала болеть голова. — Что это за место? — на ходу осматривая влажные шершавые каменные своды поинтересовался царевич. — Эту цитадель строили еще наши предки. В неспокойные времена она была хорошим убежищем для народа, — сказал идущий впереди Эйнар. Он вел своих гостей через огромный пустой зал, по привычке освещая дорогу факелом, хотя достаточно было и нескольких осветительных сфер, которые создал царевич, желающий запомнить это место во всех подробностях. На высоких сводах почти не угадывались следы какой-либо обработки, резные выступающие колонны были частично высечены прямо в камне, а вот над полом поработали основательно. Он был вымощен большими черными гладкими плитами и несмотря на множество сколов в стыках фундаментально вписывался в горную породу. — Постойте, я знаю это место, — будто внезапно прозрел Локи, всматриваясь в окружающий полумрак. — Вот уж никогда не думал, что отсюда есть ход на ту сторону. А я ведь тут все в свое время облазил. Локи был так поражен, что не заметил, как проговорился. Ни одному простому жителю Асгарда, да и не простому тоже не следовало сюда попусту ходить. Шаман остановился и оглянулся назад. — Это Химинскьёль. Нам в детстве отец про него рассказывал, ну… и показывал потом, — спешно попытался оправдаться Локи, даже не замечая, как назвал Одина отцом. Гелик тоже внимательно посмотрел на царевича, и ворон каркнул. — Что? Ну был я здесь пару раз. Ничего со мной не случилось. — Это обитель создателей Асгарда, — напомнил шаман. — Куда ты думаешь они ушли после его сотворения? В свое время Локи изучал этот вопрос, но когда достается задача со множеством неизвестных рано или поздно ее бросают. — Да бросьте, — отмахнулся Локи, — если тут что и было, оно уже давно не действует. А быть здесь было чему, по крайней мере, если верить легендам. И в глубине души Локи все еще надеялся когда-нибудь открыть секреты этого убежища, особенно те, что касались использования необузданной энергии Бездны, при помощи которой вероятно и строили фундамент вершины Иггдрасиля. — Не стоит разжигать огонь, если не умеешь держать молот, — вдруг сказал менталист и снова зашагал вперед, следом за шаманом. — Так можно и рук лишиться. Локи понял намек, также, как и то, что затронута неудобная тема для разговора. Значит здесь определенно что-то есть. До точки выхода дошли довольно скоро. Локи даже не успел заскучать от каменного однообразия с прорастающими сверху древесными корнями, вросшими в стены полуколоннами и высокими коваными подставками с пустыми чашами для огня. — Дальше я не с вами, — сказал шаман, когда провел пальцами по рунической вязи в полу, тем самым открывая проход. Перед гостями медленно отворились массивные каменные створки дверей с изображением Великого Мирового Древа инкрустированного пластинами слюды. Его Локи помнил очень хорошо. — Благодарим за гостеприимство, — сказал царевич, прощаясь с шаманом. — Доброго пути, — ответил тот.