Шанс

В моменты, когда ты понимаешь, что всё кончено и никогда не будет прежним, иногда надежду дать может лишь небольшой шанс на исправление. Томас не смел надеяться на этот шанс. Но всё равно стал мысленно вымаливать его, как только увидел её. Она была бледна и растрёпана, в перепачканной кровью сорочке. Эдит накинулась на него, захлёбываясь словами и рыданиями. Инстинкты заставили перехватить дрожащие тонкие руки, пока она кричала, называя его чудовищем. И он понимал, что она права. - Ты лгал мне! - Она пыталась вонзить в его грудь окровавленную ручку для письма. - Лгал, - признал Томас. - Ты травил меня! - Её несчастные глаза были полны слёз. - Да, я травил! - отвечал он и, сам понимая это, ослабил своё сопротивление ей. - Ты говорил, что любишь! - всхлипнула она. - Люблю! - вскрикнул Томас и выпустил её руки. Пусть она убьёт его, если так нужно. Но она не убила, и в душе зажёгся огонёк надежды. - Прошу, Эдит, поверь мне, я больше не причиню тебе вреда! Ты можешь уйти, но прошу, позволь мне всё исправить! Подожди, постой здесь, а я принесу тебе эти бумаги. Я покончу с этим, обещаю! Её трясло от страха, а может, от холода или слёз, но она стояла и смотрела на него, крепко держа своё оружие. И он понял, что это и есть тот шанс. - Не уходи, - приговаривал Томас, спиной продвигаясь к комнате, где осталась сестра. Сейчас главным страхом было то, что Эдит убежит от него. - Не уходи, я сейчас вернусь. Он повернулся и теперь уже на полной скорости помчался вперёд. Сердце бешено колотилось, когда он ворвался в спальню, словно ветер, который так часто гуляет по поместью. Бумаги лежали прямо здесь, на полу. Не веря, что всё так просто, он схватил их и уже собрался отправить в огонь, но... - Томас? - подрагивающим голосом произнесла Люсиль. - Томас... Она лежала у зеркала в дальнем конце спальни, зажимая рану в груди простынёй. Люсиль нашла в себе силы встать и, хромая, подошла к нему. - Ты избавился от неё? В нём поднялись одновременно отвращение и боль от понимания того, кем стала его любимая. Его родная сестра. Единственная, кто был рядом всегда. - Нет, - прохрипел он. - Я не стану. Мы не станем. Люсиль, давай уедем отсюда и спокойно заживём все вместе. Забудем это чёртово... - Все вместе? - растерянно переспросила сестра. Томас замолчал на полуслове. Он даже и не заметил, что именно говорил. - Все вместе? - Теперь в словах Люсиль была лишь ненависть, лишь дикая жажда причинить кому-нибудь боль. - Ты любишь её? Но ты... Ты поклялся, что никого больше не полюбишь! И снова эта растерянность. В её голубых глазах стояли слёзы, и Томасу было невыносимо видеть мучения сестры. Он мягко взял её руку и печально произнёс: - Но это случилось. В это же мгновение такое родное лицо Люсиль исказилось. По бледным щекам потекли слёзы, и Томасу захотелось обнять её, но вдруг сестра подалась вперёд, и правое плечо пронзила боль. Они оба вскрикнули: он - от физической боли, она - от душевной. Рука Люсиль с фамильным слегка изогнутым ножом вновь взметнулась вверх, и Томас с трудом удержал её. Лезвие было так близко, а сестра пыталась вырваться столь яростно, что стало страшно, страшно ощущать то же самое, что раньше чувствовали их жертвы. Его жертвы. Собрав все силы, он оттолкнул Люсиль и бросился вон из спальни, сжимая бумаги. - Нет! - диким, жутким голосом закричала сестра, бросаясь за ним, но всё, что она успела - удариться о закрытую дверь. - Открой! Томас, пусти. Томас! Он прижался к тяжёлым створкам с другой стороны и пытался оправиться от мысли, что его родная чуть не убила его. Они всегда были вместе... Почему она хотела это сделать? Неужели это и есть настоящая Люсиль? Она продолжала стучать и ломиться в дверь, поэтому пришлось придвинуть громоздкий дубовый стол, который служил в коридоре тумбой для подсвечника. Подумав, что этого может быть недостаточно, Томас подпёр дверь ещё и небольшим сундуком из кладовой и только тогда поспешил обратно к Эдит. Когда он вбежал, она испуганно попятилась. Но она ещё была здесь, тогда как давно могла сбежать. И это вселяло неописуемую радость. - Я забрал их, - сказал Томас и протянул ей бумаги, улыбаясь, словно маньяк. Эдит быстрым движением выдернула их и затравленно прижала к себе. Глаза, ещё блестящие от слёз, следили за каждым движением Томаса. Ему стало больно, оттого что она боялась. - Что с Люсиль? - спросила девушка, пытаясь вновь не зарыдать. - Я запер её, - ответил Томас и сделал шаг навстречу. Эдит испуганно дёрнулась, но нашла в себе силы замереть и выдавить, взглядом указывая на его плечо: - У тебя кровь. Томас удивлённо посмотрел туда же и засмеялся: - Какая ерунда! - Он не мог думать о ране. Томас хотел лишь обнять свою жену и сказать, что всё хорошо. Но по взгляду Эдит он понял, что радостью пугает её ещё больше, поэтому поспешил предложить: - Идём к твоему другу, ему нужна помощь. Сначала она попыталась кивнуть, но её подбородок вдруг задёргался. Эдит закусила губу и всхлипнула. Перепуганный таким резким перепадом Томас протянул к ней руки, но никак не мог решиться дотронуться - вдруг она плачет, потому что боится его. Или ей просто жалко этого МакМайкла? В голове пронеслись десятки предположений, но Томасу стало ясно одно - ему невыносимо просто стоять и смотреть. Он осторожно обнял её, больше всего на свете боясь, что она оттолкнёт его. Но вместо этого Эдит разрыдалась в голос и уткнулась в грудь мужа. Томасу было стыдно признаваться, но в этот момент всё его естество наполнилось счастьем. - Тише, Эдит, не плачь, всё в порядке, - зашептал он, поглаживая её по волосам и прижимая к себе. - Всё позади. Томас чувствовал, как она дрожит, как сжимает ткань его одежды на спине. И думал только о том, как он мог пытаться причинить ей вред. А ведь всё Люсиль... В этот момент он возненавидел сестру и от подступившего гнева крепко стиснул Эдит в объятиях. Она слегка поменяла положение, и её белокурая голова оказалась на том плече, которое пронзила Люсиль. Солёные слёзы быстро пропитали и так мокрую от крови ткань и проникли в рану. Томас не сумел сдержать стон. Эдит отстранилась и виновато залепетала извинения. - Нет, всё хорошо, - поспешил возразить Томас. Ему стало стыдно, что она просит у него прощения, когда во всём виноват он и только он. На его глаза тоже навернулись слёзы. - Это ты меня прости. Прошу тебя. Осторожно придерживая её за плечи, Томас заглянул в её глаза. Эдит уже не плакала. Она медленно кивнула, не отводя своего взгляда. На его лице появилась улыбка. Какой же всё-таки светлый ангел его жена. - Томас... - прошептала Эдит, делая маленький шажок в его объятия. - Просто скажи... Если ты любишь меня, то почему не остановил Люсиль? Почему... Почему ты продолжал бывать с ней вместе? И снова Томас почувствовал этот жгучий стыд от осознания своей вины. Бывать с ней вместе... Как же он ненавидел себя сейчас за эту близость с сестрой! Он низко опустил голову и тихо произнёс: - Я не знаю. - Поддаваясь внезапному порыву, Томас снова поднял взгляд и горячо заговорил: - Но теперь я уверен, что не дам никому причинить тебе зла. Я люблю тебя, Эдит! Прошу, не покидай меня. А Люсиль... - Эта фраза далась ему сложнее всего. - Я хочу, чтобы мы жили отдельно от неё. - И я тебя люблю, - произнесла Эдит и обняла его за шею, вновь начиная плакать. Запачканная в крови ручка и ненавистные бумаги рухнули на пол.

***

Доктор Алан МакМайкл был в замешательстве. В самом искреннем и полнейшем. Вот скажите на милость, вы бы стали жить с теми, кто недавно пытался вас убить? Наверняка нет. А Эдит со всей решительностью заявила, что не только не сдаст Шарпов полиции, но и вернётся в свой дом в Америке вместе с муженьком. Хорошо хоть сумасшедшую сестрицу оставили в Аллердейл холле. Да, то, как она пыталась выломать дверь в спальне, было выше всяких слов. Как ещё из окна не выпрыгнула. Алан искренне сочувствовал работникам почты, которым было поручено выпустить мисс Шарп на следующий день после отъезда Эдит, Томаса и семьи их старого слуги Финли. Доктор поменял позу и сморщился от боли в боку. Ему повезло, что этот английский баронет оказался не столь решительным, как его сестра, а иначе Алана давно бы не было в живых. Он повернул голову и посмотрел на соседнюю повозку, в которой сидела Эдит. Со своим мужем. Её глаза всё ещё были опухшими от слёз, а нога перебинтована. Утомление сделало своё дело, и теперь девушка дремала. Алан ненавидел Шарпов за то, что они сделали с ней. Но сейчас Эдит абсолютно спокойно спала, положив голову на плечо мужа. Шарп обнимал её левой рукой, а правой осторожно перебирал светлые локоны, выбившиеся из-под шляпки и иногда падающие на лицо. Повозка подпрыгнула на неровной дороге. Алан схватился за свою рану, но тут же продолжил наблюдения за Эдит. Она сонно зашевелилась и придвинулась ещё ближе к Томасу, который улыбнулся и поцеловал её в лоб. Вдруг, как будто почувствовав чужого наблюдателя, Шарп поднял глаза и встретился взглядом с Аланом. На его лице появилось выражение удивления, а потом вины. Доктор поспешил отвернуться и поплотней закутаться в плащ. Возможно, вдали от жуткого замка англичанин и правда изменится, как об этом твердила Эдит? Алан не знал. Но пока лошади уносили их всё дальше от Багрового пика, оставалось только верить в то, что Шарп использует тот шанс, который подарила ему девушка, и сделает её счастливой.