***
Сначала Сэм задавался вопросом, был ли причиной изменения отношений между ним и Дином тот факт, что старший брат стал центром его Вселенной. Наверное, раньше другие люди были более значимыми элементами в жизнях братьев: семья, друзья, девушки, ангелы. Казалось, прежде некоторые из них постоянно находились рядом с Винчестерами, но теперь Сэм ощущал, что остались лишь он и Дин. Они могли оставаться наедине днями и даже неделями, когда были в дороге и с другими людьми не виделись. Удивительно, но Сэм больше не чувствовал потребности в чьей-либо ещё компании, когда Дин сидел возле него в Импале или лежал на соседней кровати в номере мотеля. Пусть некоторые знакомые и мелькали рядом время от времени, помогая с охотой, теперь казалось, что они не более чем гости в жизнях Винчестеров. Если кто-либо находился в непосредственной близости от них довольно долго (например, одна из множества симпатичных официанток Дина), между братьями появлялось неловкое напряжение, а заканчивалось всё ссорами, причиной которых могло быть всё что угодно, но только не новые знакомые. Однако оба брата знали, что является истинным поводом. Спустя некоторое время они мирились — Дин по-прежнему называл такие моменты сопливыми — и приходили к совместному решению уехать в другой город, вновь оборвав все связи. Несколько лет назад сердце Сэма разбивалось на части каждый раз, когда они переезжали на новое место и он вынужден был навсегда расстаться с дорогими ему людьми и мечтами о стабильности и семейной жизни. Но теперь, по каким-то необъяснимым причинам, его вполне устраивали проведённые наедине с Дином долгие часы в Импале, номерах мотелей, барах и закусочных. Всё легче и легче становилось расставаться с людьми, и Сэм стал задумываться над тем, что если он когда-нибудь и осядет на одном месте, то, как бы странно и необычно это ни было, он скорее поселится с Дином, чем с какой-нибудь женщиной вроде Джесс. Он знал, что его брат чувствует то же самое: тот подозрительно притих, когда Сэм впервые несмело предположил, что пришло время найти какое-нибудь постоянное место отдыха, куда они могли бы приезжать в перерывах между охотой. Ведь Сэм всегда хотел иметь свой собственный дом. В тот раз Дин даже не разговаривал с ним некоторое время, и, слушая молчание брата, Сэм начал понимать, что он сам всё ещё является центром Вселенной Дина. Даже после всего, через что Сэм заставил его пройти. После всей боли, что причинил ему младший брат, и обвинений, что он швырнул в лицо Дину. Сэму было ясно, что брата разозлила вовсе не смутная идея о том, что однажды их охота и долгие поездки в Импале закончатся. Для Дина это предложение значило гораздо больше: по его мнению, это было знаком того, что Сэм может снова бросить его. Но опять же, к лучшему или худшему, Сэм знал, что Дин всегда был центром его Вселенной, пусть иногда он и пытался противиться этой мысли, а временами попросту отказывался это замечать. В глубине души Сэм давно уже знал, что представить своё будущее без Дина — каким бы оно ни было — он не может. Так что он пришёл к выводу, что это нельзя считать полноценным изменением в их отношениях. Скорее, дело было в том, что пришло время наконец примириться с тем, что всегда имело место быть.***
Затем Сэм задался вопросом, был ли причиной изменения отношений между ним и Дином тот факт, что брат то и дело позволял Сэму меняться с ним ролями. Раньше Дин никогда не показывал Сэму свою слабость, ни на секунду не переставая быть старшим братом, но теперь… Может быть, причиной было то, что давление на Винчестеров ослабло — ведь охотиться они стали реже — и меньше людей, которым не всё равно, осталось рядом, но иногда Дин позволял Сэму увидеть свою уязвимую сторону. Иногда это выражалось в мелочах: Дин, не жалуясь, разрешал Сэму часами сидеть за рулём Импалы, позволял младшему брату выбирать закусочные, мотели и города, которые ему по душе. А время от времени обмен ролями был более значительным. Когда Дин заболевал, после недолгих споров он, в итоге, разрешал Сэму принести ему несколько дополнительных одеял и подушек, а также тёплый напиток и что-нибудь вкусное — пирог, например. При этом Дин бормотал что-то о сопливых девчачьих нежностях, когда Сэм спрашивал, тепло ли ему, или осторожно поглаживал старшего брата по волосам, утешая и защищая. Порой Сэм просил Дина обнять его просто из-за того, что ему хотелось объятий, или когда ему необходимо было удостовериться в том, что Дин всё ещё рядом, всё ещё здесь, по-прежнему нуждается в нём. И тогда Винчестер-старший со вздохом поддавался, позволяя Сэму обвить себя руками. А Сэм наслаждался каждой секундой, получая удовольствие от возможности позаботиться о Дине и обращаться с ним по-королевски. Возможности отплатить Дину за все те годы, что тот заботился о Сэме. Момент, когда обмен ролями стал наиболее заметен, наступил вскоре после того, как Сэм предложил поискать постоянное жилище. Несколько дней они не разговаривали, а закончилось всё ссорой, когда они ехали по длинному шоссе в поисках кого-нибудь, за кем можно поохотиться. Спор был таким жарким, что Сэму пришлось остановить машину. Они вышли из Импалы, громко хлопнув дверцами, и оказались нос к носу друг с другом. Только тогда Сэм заметил, что глаза старшего брата полны слёз. Дин никогда не плакал при Сэме, даже в детстве. Единственное, чего хотел Винчестер-младший — дать Дину знать, что он понимает, почему тот так рассердился на него, когда Сэм предложил остепениться, почему Дин так испугался возможного ухода Сэма, что перестал скрывать от младшего брата свою слабость. Сэм вытянул руку, чтобы утешить брата, ожидая, что тот её оттолкнёт. Однако, к удивлению Сэма, Дин не возражал, когда Винчестер-младший прикоснулся к нему, стёр слёзы с его щёк и объяснил, что он имел в виду: что им нужно подыскать какое-нибудь место, где они будут жить вместе, что из этого может что-нибудь получиться, если они найдут жилище с парой спален и полуторных кроватей, таких, как в мотелях, или даже двуспальных, если дом будет достаточно большим. Вот что он имел в виду. Сэм не собирался покупать дом для себя одного, в то время как Дин в одиночку охотился бы, только не сейчас, и он хотел – нет, он нуждался в том, чтобы Дин это понял. После того, как Сэм вытер слёзы Дина, тот даже позволил ему заключить себя в объятия, положив голову на плечо младшего брата. Точно так же в детстве Сэм клал голову на плечо Дина, когда плакал из-за того, что папа вечно где-то пропадал или из-за того, что приходило время уезжать из очередного города, а Сэму уже начинало там нравиться. Дин позволил Сэму несколько минут побыть старшим братом. Он не мешал попыткам Сэма унять его боль. Кроме того, хоть Дин — упрямый как осёл — никогда не признавал этого, но Сэм всегда знал, что в действительности он всегда мог по-своему утешить и защитить Дина, на свой лад: пусть даже просто дать совет или побыть голосом разума. Может, Сэм и не заслуживал какого-либо уважения после всего, что пережил Дин по его вине, но в присутствии Сэма тому становилось лучше, независимо от того, старший заботился о младшем или наоборот. Так что периодический обмен ролями тоже нельзя было счесть изменением в отношениях. Ведь сколько бы раскрытых дел ни было за плечами обоих, они всё равно всегда будут присматривать друг за другом, хотя Сэм навечно останется для Дина младшим братишкой.***
Через некоторое время Сэму пришло в голову, что причиной изменения отношений между ним и братом могло быть новое, странное, необъяснимое напряжение, появившееся между братьями. В какой-то степени, между ними всегда существовало своеобразное напряжение, вызванное, по мнению Сэма, подавляемой злостью. Но совершенно новое, абсолютно другое ощущение наэлектризовывающего воздух напряжения появлялось у Сэма каждый раз, когда в барах и закусочных его глаза встречались с глазами сидящего напротив брата, и вместо того, чтобы отвести взгляд, как раньше, братья пару секунд неотрывно пялились друг на друга, и Сэм видел отражение собственного смущения в глазах Дина. Будто им обоим необходимо было что-то сказать, обсудить, но ни один из них не мог найти подходящих слов. В последнее время напряжение стало ещё сильнее из-за того, что братья проводили много времени наедине. Например, во время долгих поездок в Импале Сэм, пытавшийся вести машину, постоянно чувствовал на себе взгляд Дина. Или ночью, когда братья останавливались, чтобы посмотреть на звёзды, но вместо этого глядели друг на друга, не говоря ни слова. Время от времени они устраивали шуточные драки, совсем как в детстве. Ведь теперь они не так часто охотились, а потому располагали кучей свободного времени и не чувствовали такой ответственности, как раньше. Обычно одному удавалось уложить другого на лопатки (при разных обстоятельствах: когда они останавливали Импалу, чтобы отдохнуть от езды, или на кровати в мотеле), и на несколько секунд они замирали, пристально глядя друг на друга, и напряжение между ними становилось практически осязаемым. Сэм знал наверняка, что прежде у них таких странных моментов не было. Только после этого они начинали смеяться, а проигравший скидывал с себя победителя, признавая своё поражение с привычным комментарием типа «придурок» или «сучка». Напряжение достигло пика через две недели после примирения братьев (страх Дина, что Сэм бросит его и поселится где-нибудь без него, был развеян), когда Сэм решил показать брату несколько подходящих им домов, выставленных на продажу. Однако Сэм не был уверен в том, что хочет приобретать постоянное жилище в ближайшем будущем. Скорее, он сделал это для того, чтобы брат наконец убедился в том, что для него всегда будет место в жизни Сэма. Агент по продаже недвижимости показывала им третий из понравившихся им домов, и всё, казалось, шло отлично, пока она не привела их в главную спальню. Она с ухмылкой указала на огромную двуспальную кровать, по одну сторону которой, возле двери, стоял Дин, а по другую, у окна, - Сэм. Похоже, агенту не терпелось показать им именно эту комнату: она явно ожидала, что кровать произведёт на них колоссальное впечатление. Сэм подумал, что ему следует как-то объясниться, используя слова «просто», «братья» и «честно», но тут в поле его зрения попал Дин, смущённо разглядывающий пол, и Сэм тоже ощутил всю нелепость и неловкость ситуации. А затем Дин медленно перевел взгляд на кровать, смотря так же пристально, как обычно смотрел на Сэма. Так что Винчестер-младший тоже уставился на кровать, а не на брата. Казалось, прошлая целая вечность, прежде чем Сэм поднял взгляд, и в тот же момент то же самое сделал Дин. Они смотрели друг на друга, стоя в противоположных концах комнаты, по разные стороны кровати. И словно никого больше не было в комнате. Лишь они двое и преследующее их напряжение. И как будто часы – нет, годы — Сэм не отводил взгляда от Дина, физически ощущая, как то самое напряжение заполняет комнату — от одной стены до другой, от потолка до пола — и давит на его и брата плечи. Хотелось бы Сэму знать, что за новое чувство зародилось в тот момент.***
Позже вечером они припарковались на стоянке единственного мотеля, который смогли найти. Дин пошёл снимать номер, а Сэм неловко плёлся за ним, думая о том, почему они не разговаривали с тех пор, как покинули тот дом (а ведь они провели в пути несколько часов). Сэм услышал привычный вопрос «Одна или две кровати?», за которым последовало напряжённое молчание. Сбитый с толку, Сэм хлопал ресницами, недоумевая, почему Дин не скажет в ответ что-нибудь саркастическое или, к примеру, «Нет, что вы, мы просто братья, клянусь». Дин медленно повернул голову — теперь он смотрел на брата в упор — и поднял брови, будто вопрос сбил его с толку, а ответ на него знал один лишь Сэм. Смущение Винчестера-младшего и сильное напряжение, повисшее в воздухе, грозившее снова целиком и полностью поглотить братьев, стали ещё ощутимее. Сэм выдержал взгляд брата, не понимая, чего хочет от него Дин, почему он не может просто взять и ответить на вопрос, почему они ещё не лежат в своих постелях в номере. Но теперь, после произошедшей в их отношениях перемены, этот вопрос больше не казался таким уж простым. Неловкость и недосказанность долгих лет, напряжение, которое нарастало в течение нескольких месяцев и так усилилось пару часов назад, тысячи вопросов без ответов… Всё это пронеслось в головах братьев, пока они смотрели друг другу в глаза. А может быть, вопрос был всего один. И ответ тоже один. Вероятно, они годами всё усложняли, а теперь всё могло стать как никогда простым. А потом ответ пришёл будто из ниоткуда, словно Дин прочитал тайные мысли брата и выудил одно слово из глубин его подсознания. Он вдруг услышал: -Одна. И только потом осознал содеянное. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что он только что слышал свой собственный голос. Но казалось, что слово было сказано Дином, настолько это было похоже на его мысли, произнесённые вслух. И это слово наконец прогнало напряжение, вылетевшее из комнаты через парковку мотеля в темноту ночи. Дин протяжно выдохнул. Сэм мог поклясться, что это был выдох облегчения. Дин заметно расслабился, и Сэм почувствовал, как его тело и сознание тоже успокаиваются, будто в его… нет, в их жизнях, в конце концов, воцарился покой, всё встало на свои места и обрело смысл. И в будущем у них тоже всё будет хорошо. Ещё раз пристально взглянув на Сэма, Дин повернулся к стойке регистрации. -Одна, — повторил он, уверенно кивая, показывая, что теперь — как только Сэм произнёс это слово, а Дин повторил его — всё стало очевидным. И именно тогда Сэм понял, что именно изменилось между ним и Дином.