Моя королева

      В некотором смысле, именно этого он и хотел с самого начала.       Он не хотел ее саму, он хотел ее власть, ее положение, ее связь с его возлюбленным королем. И поскольку эти привилегии шли в комплекте с ее рукой, обвивающей его локоть, то был крест, который он готов был нести. Их свадьба была бы многолюдной, проведенной согласно всем протоколам, консуммация — короткая и чисто формальная, их долг друг перед другом был бы исполнен, как только она начала бы покачивать маленького наследника у себя на коленях. После она могла бы занять себя любым надлежащим королеве занятием — возможно он выделил бы ей личное стрельбище как жест доброй воли — и она была бы в поле его зрения исключительно на королевских собраниях, когда он обязан сидеть рядом с ней и называть ее «моя королева», чтобы все в ДанБрохе видели это.       Моя королева. Моя. На протяжении тех горьких недель междоусобиц именно так он о ней и думал. Королева будет принадлежать ему так или иначе.       Разумеется, она расстреляла этот план в пух и прах — буквально — и потом еще имела мужество стоять перед всеми и играть в королеву.       Вот только она не играла. Она стояла прямо перед ведьмой, и что за зрелище это было, неправда ли, сжимая кулаки и эта решительность в ее глазах, что вызывала в нем — ничего. Это ничего в нем не колыхало. Он тянул время как обычно, ожидая, когда его королева напортачит и вручит ему корону, что его по праву.       Вот только она действительно отдала ему корону. Тихо и смиренно, умоляя о помощи, чтобы спасти народ. Готовая отречься от престола, если такова была цена спасения ДанБроха от проклятья. И это… Это заставило его остановиться. И когда она объединилась с еще двумя девицами, чтобы вернуть шлем, даже если это будет стоить ей жизни… Внезапно она больше не была его королевой. Она стала его королевой. И он собрал войско для ее спасения.       И когда он преклонил колено перед ней, и поднял голову, чтобы посмотреть ей в глаза, он осознал, как прекрасно играет солнце в ее пламенных волосах, как воспаряет его сердце от ее улыбки. Когда она незаметно отвела его в сторону и предложила ему позицию королевского советника, он понял, как многому может научиться от ее храбрости, и как сильно он надеялся, что справится с поставленной ею задачей.       После, спустя недели, он осознал, что видения о будущем с его королевой значительно изменились. Теперь он представлял что-то более тихое для них, более личное, вдали от традиций и церемоний ДанБроха. Это больше не было вопросом о наследнике. Он больше не видел себя в роли того, кто берет все, что у нее есть — больше как того, кто разделяет ее бремя, что она добровольно предложила поделить.       И его видения о формальной брачной ночи исчезли целиком и полностью.       Но, это же Мерида, своенравная и толстокожая. И, хотя он и начал замечать моменты, когда ее взгляд задерживался на нем (и цепляться за них), путь к чему-то большему будет долгим. Всё, что он мог, это надеяться, что она понимает, что именно изменилось в том, как он обращается к ней:       – Как прикажете, моя королева.       Его королева. Его властитель, которому он присягнул своим мечом, своей верностью, будущим его клана… и его собственным будущим.