Перерождение

Человек должен быть достаточно зрелым, чтобы признавать свои ошибки, достаточно умным, чтобы извлекать из них выгоду и достаточно сильным, чтобы исправлять их. Джон Максвелл Они стояли в молчании столь же ледяном, как земля под ними. Гном, которому удалось наконец вытащить червя, с великим удовольствием посасывал его, прислонясь к нижним веткам рододендрона. — Что задумал Дамблдор? — поинтересовался Скримджер. — Куда исчезает, почему отлучается из Хогвартса? — Понятия не имею, — ответил Гарри. Ведь он действительно не знал, куда тот уходит. — А имели бы, так мне бы не сказали, — заметил Скримджер, — так ведь? — Нет, не сказал бы, — подтвердил Гарри, втайне забавляясь тем, как Скримджер надулся, подобно маленькому ребенку, которому было отказано в угощении. — Ну что же, посмотрим, не удастся ли мне отыскать иные средства, чтобы выяснить это, — кисло сообщил он. Гарри одарил его проницательным взглядом — очевидно, что министр пытался надавить на его чувство вины, разыгрывая побежденного. — Попробуйте, — безразлично сказал Гарри. — Впрочем, вы, похоже, умнее Фаджа, и, думаю, его ошибки могли вас кое-чему научить. Он попытался вмешаться в дела Хогвартса. Возможно, вы заметили, что он уже не министр, а Дамблдор так и остался директором школы. Я бы на вашем месте оставил его в покое. Наступило долгое молчание. Многочисленные эмоции то появлялись, то исчезали с лица министра. Гарри внутренне усмехнулся: его было до смешного легко прочитать. То, что Скримджер попал на пост министра магии, было не иначе как чудом. — Ну, для меня совершенно ясно, что он прекрасно потрудился над вами, — сказал наконец Скримджер, холодно взирая на Гарри сквозь очки в проволочной оправе. — Вы целиком и полностью человек Дамблдора, так, Поттер? — Да, так, — без колебаний ответил Гарри. — Рад, что мы это выяснили. И, повернувшись к министру спиной, он направился к дому. Снег скрипел под его ботинками, но он не замечал этого. Гарри поправил очки и взглянул вверх. На передний двор выходило большое окно, и сейчас почти все Уизли приклеились к нему, явно пытаясь разглядеть, что происходит снаружи. Гарри притворился, что не заметил этого и свернул к полю для квиддича. Ему надо было подумать, а поле для квиддича всегда было идеальным местом для этого. * * * Руки болели, напоминая Гарри о том, что ему необходимо больше тренироваться. Тем не менее он только что смог забраться на самое большое кольцо — то, которое находилось на северной стороне поля для квиддича. Подтянувшись, он закинул на него правую ногу, спиной откинулся на противоположную сторону, а левую оставил качаться вперед и назад. После разговора со Скримджером стало ясно, что война все больше и больше приобретает политический характер, и это беспокоило Гарри. Он всегда терпеть не мог политику. Политики были лжецами — профессиональными лжецами — теми, кто любит принуждать, шантажировать и подлизываться ради собственных целей. И ему начинало казаться, что находиться с Волан-де-Мортом безопаснее, чем с этой стаей гиен. Гарри взъерошил волосы, и снежинки, которые еще не успели растаять, полетели вниз, чтобы присоединиться к одеялу из множества маленьких алмазов, укрывающих землю. Последние несколько недель были очень странными. У него было какое-то предчувствие, и оно неприятными ощущениями рождалось где-то в животе. Вскоре что-то произойдет, что-то ужасное. И это что-то будет намного хуже, чем Волан-де-Морт. Гарри помотал головой и попытался прогнать дурные мысли. Однако, ему это так и не удалось. Неожиданно поднялся сильный ветер: он с легкостью, как будто Гарри был снежинкой, которую тот недавно смахнул, подхватил его и сдул с кольца. Последним, что он запомнил, был сильный удар головой о ледяную, твердую землю, покрытую тонким слоем снега. * * * У него было очередное видение. Гарри открыл глаза, а потом снова закрыл их… Это не могло быть правдой. Сейчас зима, а вовсе не лето. Только когда Гарри сфокусировался и осмотрелся, то заметил, что стоит посреди деревни с маленькими убогими хижинами, сделанными из дерева. Большинство из них были огорожены такими же убогими заборчиками, за которыми находилась различная домашняя скотина. Воздух весь наполнен запахами, свойственными ей. Солнце ярко светило высоко над головой, отчего у Гарри начался небольшой зуд. Он моргнул. Это было какое-то неправильное видение. Обычно он все видел глазами Волан-де-Морта или Нагайны, и тогда все было ярким и четким, но не настолько четким, как сейчас, и, конечно же, он не чувствовал солнца на лице и коже. И тем более не ощущал запахи. Гарри вздохнул и пришел к выводу, что к этому видению Волан-де-Морт не имеет никакого отношения. В конце концов, он был уверен, что Волан-де-Морт не жил в средние века, а он, скорее всего, находился где-то в этом промежутке времени... судя по состоянию деревни. Гарри в растерянности огляделся и вдруг заметил маленького мальчика, на вид ему было лет шесть или семь. Он сидел, прижав колени к груди, прячась в тени дома. На нем были изношенные, свободные и протертые в нескольких местах штаны и туника. Штаны держались на веревке, которая была обвязана вокруг его пояса. Гарри стало жаль ребенка. И тут его неожиданно посетила одна мысль. А видение ли это вообще? Он подошел к мальчику и тронул того за плечо. Ладонь прошла сквозь него. Нахмурившись, Гарри пригляделся повнимательней. Сейчас, когда он наклонился ближе, то увидел, что мальчик уставился на свои ладони. В его глазах отражались изумление, ужас, тоска и недоумение. — Я могу колдовать... — прошептал мальчик. Гарри удивленно поднял бровь. Мальчик нагнулся и сорвал какой-то росток. Обхватив его руками, он подул на него. А затем произошло нечто совсем неожиданное: глаза мальчика сверкнули золотом, а потом, почти как по волшебству — нет-нет, не почти — по волшебству, бутон на ростке начал раскрываться, являя невероятной красоты одуванчик. Гарри уставился на явление магической силы. Случайные выбросы магии были обычным делом для детей — черт, да он и сам много раз испытывал такое — но ребенок, который может контролировать выброс магии намеренно... Неслыханно! Неожиданно прозвучал чей-то возглас. И Гарри, и мальчик подняли головы и посмотрели туда, откуда исходил звук. У Гарри расширились глаза, когда он увидел, что к ним подходит банда мальчишек постарше, лет по девять или десять. У одного из них в руке была большая палка, которой он похлопывал по второй руке, будто бы проверяя ее на прочность. — Так-так-так, неужели это наш Уродец? Мальчик, за которым Гарри наблюдал до этого, поднялся на ноги, прижимая цветок к груди. Гарри чуть ли не зарычал на банду — он ненавидел хулиганов всеми фибрами своей души. — Оставь меня в покое, Ренард! — Дрожащим голосом воскликнул мальчик. Гарри отчаянно хотелось остановить хулиганов, что бы они ни задумали. — Оу, вы только посмотрите, маленький Уродец напуган, — насмешливо сказал предводитель шайки, который, по-видимому, и являлся Ренардом. Его фавориты заржали так, как будто Ренард сказал что-то особенно остроумное. Он очень сильно напоминал Гарри Дадли. — Джон, Леонард, — вдруг скомандовал он. Его голос источал холод. Двое самых высоких и плечистых верзил вышли и схватили мальчика за руки так, чтобы он не мог двигаться. Один из них выдернул цветок из его руки. — Нет! Отдай! Он мой! — Закричал мальчик. Весь его голос был пронизан страхом и злостью. Бандит злобно усмехнулся и швырнул цветок Ренарду, который тот час бросил его на землю и растоптал. — Гарри? Избиение началось. — Гарри! Видение постепенно становилось менее отчетливым. — Он очнулся! Гарри распахнул глаза, и ему понадобилось некоторое время, чтобы понять, где он находится. Он лежал на длинном диване в гостиной Норы, под его голову была подложена подушка, а его ноги кто-то удерживал на весу. После того, как Гарри окончательно сориентировался, он почувствовал острую боль в затылке. Со стоном он поднял руку к голове и обнаружил, что та мокрая. Снова застонав, Гарри посмотрел на пальцы — они были испачканы в крови. — О, Гарри! Мы так волновались! — Воскликнула Гермиона. Она сидела на коленях рядом с ним, сжимая его левую руку. — Вот честно, Гарри, о чем ты думал, забираясь туда? — Миссис Уизли заботливо убрала волосы с его лба, она была вся в слезах. — Ты угробишь себя раньше, чем Сам-Знаешь-Кто! Из угла комнаты послышались смешки близнецов. Когда Гарри отыскал их взглядом, Джордж подмигнул ему. Гарри улыбнулся — их забота была такой трогательной, хоть и слегка чрезмерной. — Я в порядке, честно. Он вызволил свои ноги из тисков Рона и положил их на диван. — Миссис Уизли уже залечила твой череп, но у тебя все еще сотрясение, — тихо сказала Гермиона. Она отпустила его руку и встала. Рон похлопал друга по плечу. — Да уж, мы все очень сильно волновались. Мама даже хотела отправить тебя в Мунго. — Я уверен, все было не настолько плохо. — У тебя треснул череп, — несколько резко сказала Джинни, которая сидела в кресле напротив со сложенными руками. Гарри поежился. — Но я в порядке. Видите, я могу встать, — чтобы доказать сказанное, Гарри попытался подняться, но его тут же накрыла волна тошноты, и он, скривившись, свалился обратно на диван. — Ладно, может, не очень в порядке. — Ох, Мерлиновы подштанники (Гарри почему-то очень не понравилось это выражение), ты такой упертый! — Сказала Джинни, исчезая на лестнице. Миссис Уизли, которая отошла мгновенье назад, уже вернулась с двумя флакончиками для зелий в одной руке и свежеприготовленным чаем в другой. * * * Несколько ночей спустя — в ночь перед отправлением в Хогвартс — это случилось снова. Он лежал в постели, когда неожиданно почувствовал, как будто его что-то сдавливает. Это странное чувство напоминало трансгрессию. Его засасывало внутрь. На этот раз он стоял на дороге, которая вела к большому средневековому замку. Он был построен в архитектурном стиле раннего средневековья, что говорило Гарри о том, что время действия его видения проходит примерно в 900-е годы. Ведь, если вспомнить, то Хогвартс построили в Готическую эпоху, а это почти двести лет спустя. Гарри инстинктивно попытался проскользнуть между торопящимися в замок людьми, но тут же обнаружил, что, подобно привидению, может запросто проходить сквозь них. Оглядевшись вокруг, Гарри поразился, насколько сильно изменилось представление людей о гигиене и моде спустя многие века. Он шарахался от крестьян, снующих вокруг него, и тут заметил мальчика его возраста. Тот остановился и замер, чтобы рассмотреть замок, на его губах играла улыбка. Как только Гарри разглядел его изумрудные глаза, то неожиданно понял, что это был тот самый мальчик из первого видения. Мальчик, теперь же молодой человек, был среднего роста, однако тонкое, худое тело зрительно делало его более высоким. Туника, один к одному похожая на ту, которую он носил в детстве, свободно висела на нем, а на правом плече он нес большую кожаную сумку, до краев наполненную всякими вещами. — Ой, не стой здесь столбом! — сказал противный голос, и волшебник тут же свалился на землю. Огромная женщина, которая несла на плечах стог сена, вопросительно уставилась на него. Глаза молодого человека сузились и полыхнули золотом. Застыв на месте, Гарри наблюдал, как шнурки на ее ботинках из толстой и грубой кожи связываются друг с другом, и как она шлепается на землю. Беспалочковая магия! Это был не просто случайный выброс магии, нет... Это была сознательно совершенная беспалочковая магия! Молодой волшебник весело улыбнулся и продолжил свой путь к замку. * * * На следующий день, под вечер, Гарри, Рон, Джинни и Гермиона выстроились у кухонного очага, собираясь вернуться в Хогвартс. Министерство организовало по сети летучего пороха одностороннюю связь, позволявшую ученикам быстро и безопасно возвращаться в школу. Прощаться с ними, кроме миссис Уизли, было некому: мистер Уизли, Фред, Джордж, Билл и Флер ушли на работу. В миг расставания миссис Уизли залилась слезами. Все уже заметили, что в последнее время расплакаться ей почти ничего не стоило — с самого дня Рождества, когда Перси вылетел из дома в очках, заляпанных протертым пастернаком (достижение, которое приписывали себе одновременно Фред, Джордж и Джинни), она пускала слезу по любому поводу. — Не плачь, мам, — сказала Джинни, поглаживая по спине орошавшую слезами ее плечо миссис Уизли. — Все хорошо… — Да, за нас не волнуйся, — прибавил Рон, позволяя матери влепить ему в каждую щеку по мокрому поцелую, — и из-за Перси тоже. Он такая задница, что без него даже лучше, правда? Миссис Уизли, заключив в объятия Гарри, зарыдала еще сильнее. — Обещай мне, что будешь осторожен… Держись подальше от неприятностей и не сиди на кольцах для квиддича… — Так я всегда осторожен, миссис Уизли, — сказал Гарри. — Вы же знаете, я люблю жизнь тихую, спокойную. Миссис Уизли, усмехнувшись сквозь слезы, обняла Гермиону, что-то прошептала ей на ухо и отступила назад. — Ну ладно, будьте умницами, вы все... Гарри вошел в изумрудное пламя и крикнул: — Хогвартс! Перед тем, как пламя поглотило его, он успел в последний раз увидеть кухню и залитое слезами лицо миссис Уизли. Потом его закружило все быстрее, быстрее, перед глазами замелькали жилища других волшебников, пропадавшие из виду прежде, чем он успевал приглядеться к ним. Наконец вращение замедлилось, и вот он уже твердо стоит на ногах в камине кабинета, принадлежавшего профессору МакГонагалл. Когда Гарри выбрался из камина, она на миг оторвала взгляд от лежавших перед ней бумаг. — Добрый вечер, Поттер. Постарайтесь не слишком засыпать пеплом ковер. — Хорошо, профессор. Пока Гарри поправлял на носу очки и приглаживал волосы, в камине возник, вращаясь, Рон. А после того, как появились Джинни с Гермионой, все четверо покинули кабинет МакГонагалл и направились к башне Гриффиндора. Когда они уже подходили к портрету, их нагнал самый большой фанат Гарри — Колин Криви. — Гарри! — Позвал он. Гермиона спрятала улыбку за ладонью, назвала пароль Толстой Даме (которая, по-видимому, страдала от похмелья) и зашла вместе с Джинни в гостиную. Некоторое время Колин рылся в своем кармане, засовывая руку намного глубже, чем это казалось возможным, и, наконец, достал свиток пергамента, исписанный почерком Дамблдора. — Вот! — Сказал он. Колин был очень взволнован, находясь рядом с Гарри. — Дамблдор попросил меня передать это тебе. Гарри поблагодарил Колина, и тот заскочил в гостиную перед тем, как портрет закрылся. — Прекрасно, — сказал Гарри, развернув свиток и узнав, что следующий урок с Дамблдором запланирован на следующую пятницу. — Я встречаюсь с ним в пятницу вечером. Прежде чем Рон успел что-либо ответить, портрет (несмотря на негодование Толстой Дамы, которая закатила глаза и что-то раздраженно пробормотала) снова открылся, являя Лаванду, которая тот час же с криком "Бон-Бон!" бросилась Рону на шею и принялась обнимать, целовать его и всячески миловаться. Гарри хихикнул и зашел в гостиную, оставив парочку снаружи. * * * На Истории Магии, как всегда, было ужасно скучно, но это было начало нового семестра, а Гарри обещал Гермионе, что после Нового Года будет больше стараться, поэтому он изо всех сил пытался держать глаза открытыми и не ронять перо. Сначала он даже пытался конспектировать лекцию, но вскоре стал выводить какие-то каракули. Через некоторое время он отметил, что все его каракули были посвящены теме средневековья. Гермиона кидала в его сторону взгляды. Она уже оставила надежду сделать что-то толковое из Рона, который сейчас мирно похрапывал, так что главная артиллерия была направлена на Гарри. Стиснув зубы, Гарри мысленно поддал пинка своему засыпающему мозгу. В этом его состоянии были виноваты видения, которые теперь приходили каждую ночь, мешая спокойно спать. В этих видениях он наблюдал за тем молодым человеком. Ну... уже не совсем молодым. Каждое новое видение он становился как будто бы на год старше. К настоящему моменту Гарри уже выяснил, что его зовут Эмрис... по крайней мере, Друиды называли его именно так. Однажды Эмрис крикнул вслед уходящему Друиду, что это не его имя, и что он перепутал его с другим человеком. В том видении Друид рассказал Эмрису, что ему предназначено вершить великие дела. Это заставило Гарри задуматься. Между Эмрисом и Гарри были пугающие сходства: многие из вещей, которые говорили волшебнику, когда-то слышал в свой адрес и Гарри. Сначала он подумывал сходить со своими видениями к Дамблдору или мадам Помфри, но быстро отказался от этой идеи. Ведь видения начались сразу после того, как он ударился головой, и если он только заикнется об этом, то его немедленно отправят в клинику святого Мунго, в палату для душевнобольных. Гарри почувствовал, как кто-то больно ударил его карандашом по голове. Он оглянулся, но увидел лишь полный класс спящих однокурсников, только Гермиона сверлила его стальным взглядом; в руке она держала желтый карандаш. Гарри поднял в поражении руки, затем взял перо и попытался сконцентрироваться на профессоре Биннсе. — ... Стены Камелота были грозны и неприступны... — Гарри выпрямился на стуле, как только услышал это. Он подался чуть вперед и с интересом уставился на преподавателя. Несчетное количество раз Гарри слышал о Камелоте в своих видениях: его первое видение в школе как раз было о том, как Эмрис прибыл туда. — ...и ничто не могло сокрушить их. Те же немногие создания и армии, кому удалось это, испытали на себе всю мощь Рыцарей Камелота и их внутреннего круга — Рыцарей Круглого Стола. Гарри посмотрел на привидение — он ничего не знал о Рыцарях Камелота! Они еще не появлялись в его видениях! — ... И, конечно же, их предводителя короля Артура. — Гарри нахмурился. Насколько ему было известно, в данный момент Камелотом правил жестокий король Утер, и у него не было сына... и даже жены. Гарри разочарованно вздохнул: о каких бы исторических событиях ни вещал Биннс, они, вероятно, происходили в истории Камелота много позже. — ...и на их стороне выступал волшебник Мерлин. Гарри мигнул. Конечно! Разве не рассказывала им эту историю учительница в первом классе? Ребенком он не так уж-то и много читал. Хотя, если это можно засчитать, он несколько раз пробирался под кровать к Дадли и слушал, как тетя Петуния рассказывает ему на ночь разные сказки. Гарри многого не знал и часто терялся среди того, что Гермиона называла "известными" персонажами из той или иной истории. Взглянув на Гермиону, он заметил, что она уже написала целых одиннадцать дюймов конспекта, в то время как, посмотрев на свой пергамент, он обнаружил всего две строчки текста и примерно десять дюймов каракулей. Гарри поморщился. — ... Мерлин, так же известный, как Эмрис... Голос профессора Биннса сразу куда-то пропал. Единственную вещь, которую мог слышать Гарри — это имя, которое он только что назвал. Это же невозможно, не правда ли? Как? Почему? Гарри сглотнул и до скрежета сжал зубы, чтобы только не закричать. Как это произошло? Было ли имя Эмрис распространенным? Было ли это просто совпадением, что ему приходили видения о жизни Эмриса? Был ли его Эмрис другим Эмрисом? В реальность Гарри возвратила Гермиона, стукнув его по руке. Его взгляд упал на ее пергамент, где он увидел имена Камелот, Мерлин/Эмрис и Артур. Нет, его Эмрис и Мерлин были одной и той же личностью. И, нет, это определенно не было совпадением.