Стамбул

"Меня продали. В который раз. Просто продали," - думает Соло. В какую бы красивую обёртку они это ни заворачивали, суть от этого не меняется. ЦРУ нагло и беспринципно "продало" Соло Англии. И, по всей видимости, это не обсуждается, потому что если его управление тоже дало согласие, то он здесь и вовсе не имеет право голоса. Да и в ЦРУ у него особо выбора не было. Всё лучше, чем тюрьма, но неужели за десять лет работы на ЦРУ он не доказал свою эффективность? Его вполне устраивала своя скромная жизнь в Нью-Йорке: квартира с видом на центральный парк, ризотто и любимая малышка - Buick Riviera; регулярные задания от ЦРУ, иногда за границей, чаще внутренние. Забавно, но работая на ЦРУ, он выкрал вещей больше, чем за всю карьеру вора. Даже дорогой виски вдруг стал горчить и отдавать дешёвым пойлом. Наполеон поставил бокал на стол и отвернулся, руками вцепляясь в кованую решётку балкона. А вот по другую сторону от Соло "отвратительное американское пойло" вдруг показалось вполне сносным и, более того, необходимым. Курякин залпом допил стакан и отвернулся, пытаясь собраться с мыслями. Неужели КГБ пошло на это? Ещё час назад у него были чёткие инструкции: доставить диск любой ценой. Он задание не выполнил, собственно, как и Соло. Наверняка Олег уже знает и об этом. Чёртов американец. Это уже вторая осечка Ильи за всю работу в КГБ. Первый раз он позволил Габи сбежать, а сейчас похерил диск. Слишком большие промахи для лучшего агента КГБ, а что самое главное - слишком частые. И что теперь? Теперь его "подарили" Британской разведке? КГБ наигралось? Илья прекрасно знал, что даже после обычной миссии за границей за агентом следят так... Начинаешь сомневаться, что твои мысли — до сих пор твои. А он фактически работал на пару с ЦРУ. Мировая угроза устранена, СССР и США теперь снова главные соперники, а он имел слишком тесный контакт с американским агентом и так и не убил его. Илья вздохнул. Да, возможно, АНКЛ — замена ГУЛАГа и шанс доказать свою верность Союзу, потому что рядовым гражданином ему бы вернуться не позволили, это точно. СССР такое просто так не прощает. *** Оба мужчины вышли из задумчивости, когда Теллер не спеша подошла к их столику, взяла бутылку виски и начала пить прямо из горла. Жадно и нервно — девушка даже прикрыла глаза оттого, насколько она была увлечена своим занятием. Брови Соло взлетели вверх, но он промолчал. Илья тоже не решился прервать девушку и лишь мысленно поспорил сам с собой, дойдёт она до конца или нет. Дошла. Габи поставила на стол абсолютно пустую бутылку и окинула злым и немного мутным взглядом своих новых "напарников". "Хорошо, что там было чуть меньше половины" - подумал Наполеон. Илья сделал шаг навстречу Теллер, явно желая поддержать ту, потому что немку немного повело в бок, но она устояла. Она даже ничего не сказала, только вскинула руку и указательный палец, предупреждая Курякина, чтобы даже не думал приближаться к ней. И, к удивлению Соло, Илья замирает на своём месте. Увеверли уже давно нет, он произвёл желаемое впечатление и удалился. Габи отсалютовала Соло и, развернувшись, тоже вышла с балкона на удивление ровной походкой. Спустя полминуты русский бросил тяжелый, угрюмый взгляд на американца и тоже ушёл. Ну, отлично. Как будто бы Соло виноват в том, что их решили свести вместе. Наполеон пригладил укладку и повернулся лицом к вечному городу. Как жаль, что они были здесь всего несколько дней. Соло любил Рим, Италию. Он провёл здесь не один год после войны, очарованный климатом, культурой, языком, историей. Кажется, он тогда выучил итальянский за пару месяцев. Благодаря итальянкам и музеям. Сколько произведений искусства хранятся здесь, будь то масло, мрамор или мозаика. Этот город живой, и здесь же он оттачивал своё мастерство не только уличного воришки, но и более профессионального вора. К этому городу невозможно остаться равнодушным. Хотя... русскому это с блеском удалось. Что же, их "римские каникулы" окончены. Соло бросил последний взгляд на крыши домов и, закинув в рот пару виноградинок, вернулся в свой номер. Вещи собраны, внизу ждёт такси в аэропорт, русский и немка. Плохая шутка. Но это же спасение всего мира... Боже, и как судьба умудрилась записать его в спасатели всего человечества при том, что он всегда старался просто заботиться о себе, не претендуя на роль хорошего парня? *** - Где наша фрау? - спросил Наполеон, спустившись в холл отеля. Русский уже ждал его в лобби: куртка, кепочка и водолазка. Интересно, если Соло сожжёт это всё, как преступление против стиля и вкуса всех окружающих, Илья догадается, что это он сделал? - Ещё не... оу, - Соло стоял спиной к лестнице, но из-за выражения лица большевика поспешил обернуться. Стройные ножки немки путались из-за высоких каблуков, и ей приходилось одной рукой держаться за перила. Тёмные очки уже заняли своё законное место, как и широкополая шляпа. Русский уже сделал шаг, чтобы поддержать Габи, но его опередил Увеверли, появившийся чуть раньше и подхвативший девушку под локоть. Попытка вырваться была аккуратно пресечена, и после третей Теллер сдалась. - Джентльмены, - Увеверли обратился к Илье и Соло, - вас ждёт такси, здесь ваши билеты, - протянул конверт. Курякин принял его, повертел в пальцах, поднял вопросительные глаза. - Нас? А как же мисс Теллер? - спросил Соло, забирая конверт у русского и убирая во внутренний карман пиджака, игнорируя злое сопение сбоку. - Мы с мисс Теллер вылетаем следующим же рейсом через пару часов, этого требует прикрытие. - То есть по легенде мы с ней не знакомы? - с досадой спросил Илья. - Нет, зато у вас тесная связь друг с другом, - самодовольно улыбнулся Увеверли. -... - Это, - Увеверли указал на Соло, - ваше тело, Курякин, которые вы должны будете охранять. - Он — мой телохранитель? - перебил того Наполеон, не веря своим ушам. - Да, персональный. А вы, мистер Соло... - Габи ощутимо повело в сторону, и Увеверли пришлось посильнее прижать её к себе, - впрочем, не так важно, все подробности на месте, а вам пора, не то опоздаете. До связи, - улыбнулся Увеверли и увёл девушку в сторону женского туалета. Илья и Соло провожали взглядом нового начальника и коллегу. - Большевик, ты можешь смотреть куда-нибудь ещё, кроме меня, - спустя десять секунд не выдержал Наполеон, чувствуя, как взгляд русского буквально прожигает его насквозь. - Нет, я же теперь твой телохранитель, ковбой, - язвительно отозвался русский, - слежу за своим "телом". - Просто отлично, - Соло встретился с не менее хмурым взглядом русского и поправил свой пиджак. - Идём, а то и правда опоздаем, - они направились к выходу из отеля. В такси они ехали молча и даже не смотрели друг на друга. Да, ещё полчаса назад они чувствовали, что чуть ли не лучшие друзья, но теперь... Одно дело — расставаться на дружеской ноте и прощать другому всё, зная, что вы больше не увидитесь, а другое дело — когда тебе открыто заявляют, что вас решили свести вместе, и вам теперь предстоит работать сообща. На этом вся дружба и энтузиазм резко закончились у обоих агентов. Ни часы Курякина, ни то, что они спасли друг другу жизнь не могло этого изменить. Вплоть до самого самолёта они почти не разговаривали без особой необходимости. Это было немного неловко, но обоим не хотелось хоть как-то начинать разговор. Соло флиртовал со всеми красотками подряд, задерживая взгляд на любых симпатичных ножках или юбке. А Курякин хмуро смотрел перед собой или в пол, стараясь не привлекать внимание к себе и поменьше смотреть по сторонам. Такая тактика была характерна для него. Во-первых, он не хотел привлекать к себе внимание, потому что был секретным агентом, а во-вторых - потому что знал, что неосторожное слово или действие - и вспышка агрессии ему обеспечена. Он был наблюдателен, когда это было нужно, но сейчас у него была простая цель - добраться из пункта А в пункт Б. - Хм, большевик, ты смотри, а у нас первый класс, - Соло довольно рассматривал билеты, - значит, я действительно важная персона, может быть - политик? Или бизнесмен... - Или психически больной, к которому приставлена охрана, - мило отозвался Илья, выискивая глазами номер их выхода к самолёту. - Да? Ну тогда наши с тобой роли перепутали, по психическим заболеваниям у нас... - Соло не успел договорить, потому что его бесцеремонно схватили за галстук и потянули в верх, превращая шёлковый кусок ткани в орудие убийства. - Ещё слово - и сопровождать я буду труп, - предупредил русский, зло сверкая своими голубыми глазами. - Лицо попроще сделай, большевик, - нагло усмехнулся Соло, - права была Теллер, когда говорила, что тебе стоит сдерживать свой темперамент, - отодрал его руку от своего галстука и стал поправлять свой внешний вид, - это невежливо, в конце концов. Хватит набрасываться на людей и портить их вещи. Ты знаешь, сколько стоит этот галстук? - Ты ведёшь себя как баба, ковбой, - презрительно фыркнул Илья и отвернулся. - Кхм, напарник, - теперь Соло схватил того за куртку и развернул к себе, - мы теперь работаем в команде и, представь себе, ты должен взаимодействовать с другими людьми. Если ты вдруг не в курсе, в мире есть правила, международные правила приличия и вежливости. Знаешь, если ты не умеешь отвечать на колкости словами, то лучше молчи, есть шанс, что сойдёшь за умного, - Соло улыбался так вежливо и приторно, что у Курякина руки зачесались съездить ему по физиономии. - Лицемерный ублюдок, - выдавил из себя русский и, взяв себя в руки, отошёл от американца, продолжая их путь. Срываться в аэропорту было не лучшей идеей, и Соло повезло, что они сейчас не одни. В самолёте Соло уступил место у окна Курякину, потому что с бокового было куда удобнее рассматривать стюардес... точнее, стюарда. Ну что за невезение? Наполеон повернул голову в бок, но там была советская стена почти в прямом смысле этого слова. Русский всем корпусом развернулся к иллюминатору, оставляя Соло любоваться широкой спиной в чёрной водолазке. Слава богу, он хотя бы здесь снял свою кепочку и куртку. От напитков Илья отказался, а вот Соло взял шампанское. То, что нужно для самолёта — быстро ударяет в голову и быстро отпускает. Его немного напрягало, что Илья практически не отрывался от иллюминатора, залипая в него. Интересно, он просто боится летать, или это детская непосредственность, потому что обычно так на самолёт реагировали именно дети. - Илья, - почти мягко позвал Наполеон. Спина русского напряглась, но он всё же обернулся. - Чего? - Почему не пьёшь? - спросил Соло. - Не хочу. Вообще на миссиях не пью, да и вне — тоже, - передёрнул плечами. - Зря, бокал шампанского помог бы расслабиться, - Наполеон сделал небольшой глоток из своего. - А зачем мне расслабляться? - вскинул бровь русский. Теперь он полностью развернулся к Наполеону, и Соло не сказал бы, что рад такому вниманию. Может, и не надо было лезть. - Ты какой-то зажатый, боишься летать? - всё-таки спросил американец. - Нет, - отчеканил Илья. - Просто спросил, - Наполеон поднял руки в примирительном жесте, - как с тобой работать, если ты со мной даже не разговариваешь? - Как с тобой разговаривать, если ты такой mudak? - легко ответил Курякин. - Ты в курсе, что я знаю русский, да? - прищурился Наполеон. Илья не ответил, красноречиво отвернувшись обратно к иллюминатору. Прошло пять минут, Соло решился на второй бокал шампанского, и у него есть оправдание... Оно сидит рядом. Вот только он не успел сделать и глотка. У русского молниеносная реакция, он резко развернулся, перехватил бокал Соло рукой и опрокинул его в себя почти залпом. - Да угощайся, пожалуйста. - выдавил из себя Соло, когда отошёл от шока, - Ты в курсе, что мог сам попросить и... - он умолк под взглядом большевика. - Я не боюсь летать, - внезапно выдал русский. Видимо, он всё же решил поговорить с ним, только Соло уже что-то не рад этому. Разговоры им, как видно, не очень удаются. - Что же тогда? - Меня напрягает, когда я нахожусь в замкнутых пространствах или среди большого скопления людей, не люблю всё это, - пробормотал русский, качая головой и отдавая стюарду пустой бокал. - То есть, у тебя клаустрофобия? - заключил Соло. - Ковбой, нет у меня никаких фобий. Меня больше волнуют последствия моих вспышек ярости в таких местах, - пожал плечами. - О, ясно. Что ж, это справедливо, - кивнул Наполеон, - но разве... ты никак не можешь контролировать это? - Нет, это не та злость, которую я испытываю, например, к тебе, когда ты меня бесишь или... просто раздражение. Это другое. Я не выбираю, когда вспышка начнётся, когда закончится. И со мной рядом не всегда могут оказаться те, кто этого заслуживает, а я ведь совсем не способен в такие моменты различать что-либо. Во мне внутри как будто щёлкает выключатель. Причиной может стать всё, что угодно. Возможно из-за чего-то я бы и не разозлился в обычной жизни или сумел бы сдержаться, но я не всегда могу сам выбирать, - откровенно и честно ответил русский. - Ну да, самолёт явно не самая комфортная ситуация для тебя, - медленно кивнул Наполеон. Кажется, русский впервые сказал ему так много слов за раз, причём далеко не обычных слов, - зато в первом классе мало раздражающих факторов, - слабо улыбнулся американец. - Пока что самый раздражающий фактор - ты, ковбой, - хмыкнул русский. - О, ну спасибо. Какая честь... - закатил глаза Наполеон, - и вообще, верни мне моё шампанское, обнаглел в конец, - беззлобно прошипел Соло. - Я редко пью, потому что алкоголь может усилить мои вспышки или спровоцировать их, - Илья позвал стюарта, и вскоре в руках Наполеона был ещё один бокал шампанского. - Да, но с другой стороны, небольшое количество алкоголя поможет твоей нервной системе расслабиться, - предположил Соло, делая пару глотков. - Возможно, - кивнул Илья. Он сел ровно в своём кресле и тяжело вздохнул. Ну вот, теперь Соло чувствовал себя неловко. Должен ли он спросить что-то ещё или этот разговор по душам "засчитан"? - Ты был когда-нибудь в Турции? - банальнее вопроса, наверное, быть не может, но это всё, что способен выдать Наполеон на данный момент. - Нет, а ты? - русский слегка повернул к нему голову. Ну надо же, в его голосе даже не звучит презрение. А Соло очень хочется съязвить про СССР и то, что оно редко кого выпускает за свои пределы. - Да, один раз. Давно. Не больше суток, - кивнул Наполеон. - Задание? - переспросил Илья, автоматом размышляя, что бы такого могло понадобиться ЦРУ в Турции. - Неа... - протянул Соло с какой-то довольной улыбкой, - это было до ЦРУ. До Ильи всё же дошло, что имеет в виду Соло, и он шумно вздохнул, - Ты своровал что-то?! - Ш-ш-ш, - Наполеон приложил палец к губам. Здесь хоть и были достаточно большие расстояния между креслами и рядами, но всё же, - Ты знаешь, вопрос о том, кому принадлежат произведения мирового искусства, до сих пор стоит очень остро. Должны ли они выставляться в музеях, храниться в частных коллекциях или запасниках, продаваться на чёрном рынке, передаваться по наследству среди потомков создателя? Вопросы этики всегда неоднозначны. - Ой, вот только не надо мне заливать, а то допоешься тут до того, что ты ангел во плоти. Ты - вор, ковбой, - вздохнул Илья. - А для тебя мир существует только в чёрном и белом цвете? - Соло повернулся и посмотрел в глаза Ильи, - Всегда побеждает добро, всегда ясно, что есть зло, а каждый всегда получает то, что заслужил? - Наполеон еле успел остановить себя, чтобы не сказать "даже считая то, как обошлись с твоим отцом". Просто он солидарен с русским, самолёт слишком опасная территория для гневных вспышек, и только поэтому молчит. Но кажется, Илья догадался о том, что не сказал Соло. Американец видит, как русский сжал челюсти и у него начали ходить желваки. - Большевик, я не хочу тебя спровоцировать или оскорбить, - Соло разорвал зрительный контакт и допил своё шампанское, - но пытайся хоть иногда думать сам, а не теми клише, которые тебе предлагают. - На что ты намекаешь, ковбой? - сквозь зубы прошипел Илья, сжимая руками подлокотники своего кресла. - Илья, - Наполеон развернулся всем корпусом к нему и внезапно накрыл своей рукой его побелевшие костяшки, - не злись, я ни на что не намекаю, мы просто разговариваем, прекрати искать подвох везде. Я говорю свою точку зрения, но ты можешь иметь свою и оставаться при ней, мы с тобой не на поле битвы, а в самолёте, мы напарники, которые просто беседуют друг с другом, помнишь? - Руку убрал, - фыркнул Курякин, который сидел в оцепенении всё это время и пялился на их руки. - Зато ты не разозлился. Шоковая терапия, - усмехнулся Наполеон, и рука исчезла. - Я тебе по прилёту такую шоковую терапию устрою, - пригрозил Курякин, складывая руки на груди. Хотя Наполеон был прав. Он и правда готов был выйти из себя, а это... помогло. Не потому что Наполеон его успокаивал или что-то такое, просто это действительно было слишком неожиданно. Американец по прежнему очень напрягал русского, и все его слова взвешивались и оценивались, как учили в КГБ. - Я знаю, как красиво можно говорить о вещах, искажая их суть и тем самым... - Большевик, я тебя умоляю... Оставь это. Хорошо, я понял, что ты имеешь в виду. Тебя же тоже этому в КГБ учили. Так говорить... Я уверен в этом. Можешь попробовать на мне, кто против-то? Я в своём сознании и мышлении уверен, в отличие от тебя. Только я тебе честно говорю, что сейчас не пытаюсь тебя во что-то втянуть, - Соло начинал всё больше нравиться этот разговор. В конце концов, было интересно столкнуться с тем, кто мыслил абсолютно по-другому. К тому же, будет неплохо, если они действительно хоть немного поладят. Перелёт из Рима до Стамбула занимает около двух часов, но несмотря на это, пассажирам первого класса предоставляется вполне себе комплексный обед. Соло выбрал рыбу. Курякин - мясо. - Сколько языков ты знаешь? - спросил Наполеон, приступая к своему блюду. - Русский, немецкий, английский, - перечислил Илья. - Отлично. Я больше, но это не столь важно, - американец аккуратно разделывал рыбу с помощью ножа и вилки, отделяя кости от нежной мякоти, - ну и как тебе язык третьего рейха? - Что ты имеешь в виду? Немецкий достаточно сложный, но схож с русским, поэтому для меня был легче, чем английский, - пожал плечами Курякин, который уже съел половину своего стейка. - Я не об этом. Ты же не мог не заметить то, как говорят в Германии. Как пишутся газеты, что говорят в телевизоре. Скорее даже не что, а как. Перебирая слова, которыми пользуется власть, можно легко создать образ, которым они рисуют все сферы нашей жизни. Язык - это один из механизмов власти. Человека не "убивают", а "отправляют" в конц-лагерь. Города не "уничтожают", а "ликвидируют". Не "геноцид", а "прогресс". - Я понял тебя. И что? Всем же понятно, что за этим стоит, - фыркнул Курякин. Ему не нравится, куда ведёт Соло, ему вообще не нравятся такие разговоры. - Да? А ты не задумывался, как так получилось, что целая нация внезапно решила, что она превосходящая? Что несогласные с этим подлежат уничтожению? - русский ничего не ответил, поэтому американец продолжил, - Абсолютно обычные разумные люди совершали всё это. - Их заставляли, - возмутился Илья, а Соло рассмеялся. - Человека трудно заставить делать что-то против его воли, а всю нацию - тем более. Просто так ничего не бывает, мой русский друг. Язык и террор - вот всё, что нужно власти, чтобы получить власть над людьми. Фашизм в Италии, социал-национализм в Германии — два слишком ярких примера, которые человечество ещё не скоро забудет, но не думай, что они единственные, - Наполеон только приступил к своей рыбе, манерно начиная есть. - Любая власть использует такие механизмы, - пожал плечами Курякин. - Вот мы и добрались до сути, - довольно кивнул Наполеон. - Да, только мы не объявляли себя высшей расой, - вскинулся Илья, понимая намёк на СССР. - Нет, но, как говорится, от любви до ненависти... - Соло сделал глоток вина. - А вы, значит, у нас самые белые и пушистые? - перевёл стрелки Илья и подозвал стюарда, чтобы отдать свою тарелку. - Нет, конечно. Демократия - красивое слово, только, увы, утопическое, - рассмеялся Соло. - Я смотрю ты патриотичен, - с сарказмом усмехнулся Илья. - Меня записали в патриоты, так уж вышло, - пожал плечами Соло, - примерно так же, как сейчас записали в А.Н.К.Л. - Наполеон подождал пару секунд и всё же добавил, - как и тебя, - к его удивлению русский не стал возражать, откидываясь в своём кресле. Соло, кажется, практически слышал, как в голове русского крутились шестерёнки. Интересно... Очень интересно... Американец умолк, и оставшиеся полчаса они провели в молчании, но оно уже было не таким напряжённым, как в начале полёта. Может быть, они даже не обречены на провал. Уже когда самолёт начал снижаться, в иллюминаторе показались огни. Вечер уже опустился на древнюю Византийскую столицу, и было достаточно темно. Стамбул. Вдоль берегов Мраморного моря мерцали широкие полосы света, высвечивая очертания блестящих мечетей и стройных минаретов. Высоко, в ночном небе над суетой, их самолет снижался, идя на посадку в аэропорт Ататюрк. Самолёт вошёл в заключительный вираж, и таким образом даже Соло без труда мог заглянуть в иллюминатор. Наполеон увидел то, что и ожидал - сверкающий полуостров в форме рога, уходящий в темноту Мраморного моря. Это была европейская часть города, отделенная от своей азиатской сестры извилистой темной лентой. Видимо, русский так до конца и не понимал, где именно они собираются приземлиться, поэтому Соло тихо прокомментировал, - пролив Босфор. С первого взгляда Босфор напоминает широкую рану, которая разрывает город на две части. Однако в действительности, канал - основа торговли Стамбула. К тому же, город имеет две береговые линии, а не одну: Босфор обеспечивает доступ судам из Средиземного моря в Черное, благодаря этому Стамбул является промежуточной станцией между двумя мирами. Русский небрежно кивнул, но Наполеон видел, что тот слушал его внимательно. - Не удивлюсь если наша миссия будет связана с торговлей и контрабандой, - предположил Соло. - Возможно, - согласился Илья. - Тебя удивит ещё этот город, - внезапно сказал Наполеон, задумчиво посмотрев на Илью. - Почему? - нахмурился Курякин, отрываясь от панорамы за окном и смотря в глаза американцу. Тот лишь пожал плечами и небрежно бросил: "предчувствие".