***
Дела у компании идут не очень, но юноша продолжает старательно улыбаться в камеру и говорить фанаткам и фанбоям, что он ни за что не заболеет звёздной болезнью, потому что любовь фанов ему помогает оставаться в норме. Он, как обещал, отрывается за двоих на сцене и пашет за целую группу на шоу, потому что кроме него в группе нет никого. Ю ЁнДжэ сам себе звезда. И все всерьёз думают, что слепил он себя сам, а директор, во время ссор, ехидно напоминает, что один бывший композитор просто из жалости попросил его взять. И невдомёк же, что он оказался прав, и из мальчишки вышел толк. Шутки друга про звёздную болезнь уже не радуют, а раздражают, а бармен вовсе о нём не вспоминает, но ходить в кафе запрещено и приходится надеяться на прекрасную принцессу-рыцаря, которая наплюёт в лицо плохому и вредному дяде, а его, маленького и уставшего, заберёт домой. И никакие болезни, которые бы позволили вернуться домой, за обещанием, как назло, его не настигают. Максимум простуда, которую медики лечат едва ли не за сутки. ЁнДжэ сидит, во время очередного концерта, и по пальцам пересчитывает всё обещания на мизинцах, радуясь, что их всего два, и пытаясь вспомнить, не бывало ли третьего. За занятием застёт сам директор и даёт крепкую оплеуху, больше от любви, торопя на сцену. — Разрешите выходной завтра? — берёт Ю шантажом и ухмыляется. — Чего?! совсем спятил, какой выходной, у нас шоу, запись, забыл? — Выходной, или концерт пройдёт без меня. — Это твой первый сольный концерт! Какое ещё "без меня"?! — Я уверен, что я что-то забыл... Что-то обещал, но забыл. Мне нужно это проверить завтра. — После шоу, — директор говорит строго, но ЁнДжэ обрадованно подскакивает с места и отвешивает небольшой поклон. — Шоу ведь до девяти, верно? И вот он стоит на пороге кафе и неуверенно поправляет маску. Сзади кто-то стучит по спине и толкает внутрь, без разбору кидая фартук из каморки. — Хотел его сначала продать, но потом подумал... С тебя седьмой столик, — бармен насмешливо кивает новоиспечённой знаменитости в их захолустье, и просит после смены расписаться в уголке покупателя. — Надо и тебя к нам... Поработай-ка, я на тебя посмотрю. — Я не такой упёртый, как некоторые. Раз не получилось, два, ну и ладно. Не все до победного лезут. Ну да ты мне зубы не заговаривай, давай, седьмой столик. — Там же пусто. — Будет через пару минут. Ему чёрный молотый, круассан и блюдо дня. — Хах, будто и не было этих двух лет, — ЁнДжэ поправляет сползшую маску и криво ухмыляется узнавшей его клиентке, отворачиваясь раньше, чем звучит вспышка. ЁнГук и впрямь приходит через пару минут и щёлкает пальцами, подзывая официанта, вместо которого подходит ЁнДжэ и садится напротив, приветливо улыбаясь увлечённому книгой парню. — Вы не помните, — сразу начинает он. — Я давал вам какое-нибудь обещание? ЁнГук удивлённо поднимает на него взгляд и, когда происходит процесс узнавания, улыбается, как и когда-то, во все тридцать два. — Не помню. Но тебе тоже казалось, что вот оно, должно быть? — его улыбка чуть блекнет, хотя сам он не становится грустнее. — Уверен, мы обязательно вспомним, господин Ю ЁнДжэ. — Кстати, меня правда взяли только по вашей рекомендации? — и пусть они почти не разговаривали за, без малого, три года заочного знакомства, ощущения, даже от прямых и неприятных вопросов были, как от беседы с другом перед отъездом. — Не знаю. Да и кто знает. Ещё через две минуты перед ЁнГуком опускается тарелка, и улыбающийся в маску ЁнДжэ произносит: "ваше блюдо дня". — Точно, и я вспомнил: "Рады Вам сообщить, что вы нам подходите", — ЁнГук отрывается от книги, кладя её на другой край стола, и смотрит на Ю. — Так, вроде? ЁнДжэ жмёт плечами и улыбается, ставя рядом с тарелкой блюдце с чашкой и круассаном. — Похоже, теперь мне осталось одно обещание на мизинчиках. Нужно выпросить выходной и для него. — У меня есть машина, если что, звони, доедем, — ЁнГук улыбается и протягивает ладонь. — Заодно, закрепим наше обещание. Которое мы, кажется, только что исполнили...Часть 1
5 января 2016 г. в 03:04
ЁнДжэ на мизинцах клянётся своему заклятому другу, что вернётся, как только почувствует в себе её, такую противную и портящую рассудок звёздную болезнь. Вернётся, и поедет, на следующий день, с ним в парк, на роликах или скейте, как пойдёт. А уже утром другого дня уезжает навстречу славе и свободе от родительского непомерного контроля.
Город встречает как нельзя уныло, словно специально отложив сезон дождей именно до этого дня, и насмешливо обрызгивает его катящими навстречу автомобилями, и ЁнДжэ думает, что к чёрту эти мизинцы, потому как, с таким радостным настроем Сеула, его она может и не настигнуть вовсе. Думает, а потом, перепрыгивая лужи прямо посреди пешеходного, спешит в центр, где дождь меньше, а кафешки дешевле.
В одну из таких кафешек он забегает и остаётся там неожиданно надолго, прекращая измерять время минутами или часами. В кафе пролетают его долгие дни в пути к славе, а в лицах постоянных посетителей всё чаще мелькают новые друзья, которым он всё ещё не спешит поклясться на мизинцах.
В агентствах как-то не складывается с первого же прослушивания, а уютное местечко напротив мотеля сводит с ума запахом выпечки и ощущением, что призвание тут, а не в поиске у себя признаков той самой и не безызвестной. Но он не сдаётся, хотя деньги за помощь официантом берёт регулярно, нагло расплачиваясь ими в магазине неподалёку от места очередного кастинга. Тоже провального, к слову.
Он уже почти плюёт на все свои прослушивания, и чаще и чаще закидывается работой в кафе, приветливо лыбясь посетителям и болтая с парнем за стойкой. Тот тоже когда-то хотел стать звездой, но не сложилось. И в пору бы задуматься, что во всё виновато место и ему либо бежать, либо забыть о мечте, но ЁнДжэ лишь упорно поднимает свой зад в пять утра и тащится на очередные пробы.
Уже не имеет значения, актёрские это пробы, для певцов, или связаны с танцем. Он просто приходит, показывает, что попросили, и, словно отработав, забирает комментарии-чаевые, и идёт на реальную подработку. Хотя в сегодняшних пробах чувствуется какой-то привкус торжественности, и, когда Ю запускают в зал до него догоняет почему: в зрительном зале прикрывшись кепкой, сидит один из их завсегдатаев частенько просящий чёрный молотый и круассан. Всё-таки, хорошее место, просто бармен не там искал. Парень из зала улыбается и приподнимает козырёк кепки, в знак приветствия.
— Вам как всегда? — улыбается ЁнДжэ, и не замечает недоумения остальных, потому что не их это дело, это личное, на своей волне.
— Нет, мне, пожалуйста, блюдо дня, — улыбка становится ещё шире, а козырёк так не вовремя, прерывая зрительный контакт, снова падает на глаза.
В этот раз всё выходит без лишних заморочек, и даже быстрее, чем на телефон приходит гневное сообщение о чьём-то опоздании. ЁнГук — парень из зала, обещает принести результаты с собой, и провожает его восвояси очередной улыбкой.
Этим вечером ЁнДжэ, впервые за месяц, звонит другу, и радостно вопит, что, кажется, пристроился. И, пусть результаты ещё не пришли, он почти уверен, что попал, и останется там.
Но долгожданных вестей, как назло, не появляется ни через день, ни через неделю, и бармен подбивает на новые пробы, но прежде Ю решает сходить в компанию и узнать, прошёл ли.
— Да, вы прошли прослушивание, — улыбается секретарь, заглядывая в бумаги, но повторить улыбку во всё лицо, как у Бана, всё равно не может. — А разве вам не сообщили? Мы уже думали, что вы просто решили отказаться.
— Нет, мне должен был сообщить это Бан ЁнГук.
— Ах, вот оно как... Тогда всё понятно. К сожалению, у него сейчас проблемы в семье, не удивительно, что он забыл о вас.
ЁнДжэ возвращается в кафе вприпрыжку и говорит, что если всё пойдёт хорошо и дальше, то уйдёт насовсем. Босс ругается на непутёвого, а бармен желает удачи на сцене и просит оторваться за них двоих. ЁнДжэ даёт второе обещание на мизинцах.
В последний раз ЁнДжэ видит ЁнГука уже в компании. Тот не улыбается и всё суетливо шарится по карманам, ища связку ключей от кабинета. Рядом с дверями стоят коробки и пара пакетов, по которым ЁнДжэ понимает, что теперь уже бывший завсегдатай покидает не только кафе, но и собственную работу.
Заметив глядящего на него расстроенного ЁнДжэ, Бан дёргает уголками губ в подобии некогда широкой улыбки и махает ладонью, прощаясь, может быть, навсегда.