You see her when you close your eyes Maybe one day you’ll understand why Everything you touch, oh, it dies
Небо над Нью-Йорком затянуло грозовыми тучами. Мрачнее них был только Донателло, и Рафаэль — не единственный, кто это заметил. Даже Микеланджело, наблюдавший за очередным проигрышем умного брата в утреннем спарринге, не мог уловить в нём прежнего стремления всеми силами одержать победу над зазнавшимся мутантом с красной повязкой. Неудивительно, что к завтраку Дон так и не притронулся. Отказ от совместной вылазки за пределы канализации стал для Рафа последней каплей. Скорчившись от искусно изображённой боли в животе, темпераментный мутант обеспечил себе несколько тихих часов в логове. Он делал это для себя, но был уверен, что его братья не прочь прогуляться тет-а-тет. Между тем мысли Рафаэля были заняты отнюдь не благополучием Лео и Майки. Ему не давал покоя тот факт, что где-то в своей комнате сидит его младший братишка и если не плачет, то обязательно терзает себя неутешительными мыслями и доводит до депрессии. И всё из-за рыжей шестнадцатилетней особы, признанием которой совсем недавно хвалился Кейси Джонс, решивший поделиться своей радостью с зелёным приятелем. Удивительно, как новость, что Кейси, наконец, остепенится и перестанет вести себя как благородный бандит, обрадовала саму черепаху. «Чем меньше Донни будет думать об Эйприл, — размышлял Раф, — тем больше внимания станет уделять ранее незамеченным мелочам». Но подросток не ожидал, что всё обернётся именно так, нарушит все его планы и, что самое худшее, расстроит Донателло. Остановившись у его комнаты, Рафаэль в нерешительности топтался на пороге, по какой-то причине не решаясь проникнуть внутрь или уйти. Чем больше он думал, что бы такого сделать, чтобы разом прекратить все переживания брата, тем больше разочарования рождалось в его душе. Не в его стиле было по-матерински утешать горюющего родственника. Всё, на что годился Раф — дружеская ухмылка, пару хлопков по панцирю, саркастичная шутка для поднятия настроения и… всё. Он больше ничего не мог. Или не хотел показывать, если и был способен. Все старания сохранить свой и без того хрупкий имидж непроницаемого юноши подрывали на корню всякую способность проявлять сочувствие и симпатию к ближнему своему. «Будь я не таким слабаком, что бы я сделал?» — задумался Рафаэль. Взять хотя бы Леонардо. Он вряд ли остался бы в стороне и на правах законного лидера постарался приложить все усилия к тому, чтобы вернуть Донателло его прежний боевой дух. Запасаясь речами учителя Сплинтера, Лео был бы уверен, что что-то из этого обязательно окажет воздействие на гениального брата. И удивлялся потом, если бы его план сработал. С идеями Микеланджело проще: его глупые ужимки и крепкие тёплые объятия растопят даже самое оледеневшее сердце. Не успел Раф придумать, чтобы сделал на его месте Сплинтер, как тот показался неподалёку. Обнаружив на своём пути помеху в виде сына, учитель лишь понимающе кивнул и вернулся к медитации, оставив черепаху в замешательстве. Проницательности старой крысы можно было только удивляться, но, видимо, и он знал, что творилось в душе Рафаэля. И только Донателло, зациклившийся на одной девушке, не замечал ничего вокруг. И ответственность показать мир без Эйприл, судя по всему, ложилась на плечи мутанта, стоящего столбом у двери в его комнату. А что он мог сделать? Что мешало этой темпераментной черепахе вести себя так же, как и остальные? Почему именно сейчас какой-то имидж казался важнее самой дорогой в мире рептилии? Все эти мысли и скорое возвращение братьев терзали Рафаэля. Он так увлёкся думами о наилучшем способе спасения Дона от хандры, что вернулся к действительному в тот момент, когда из-за двери послышалось негромкое: — Войдите. Он только что сделал это. Он постучал в дверь. И плевать, что это было почти неосознанно. Но это его порыв. Тот самый, который Рафаэль уже несколько недель умело скрывал за личиной безразличности. К удивлению черепахи дверь легко поддалась. Оступаться и отступать было поздно. Раф трезво оценивал свои возможности и понимал, что если Дон не узнаёт обо всём сегодня, то не узнает никогда.Well you only need the light when it's burning low Only miss the sun when it starts to snow Only know you love her when you let her go
В комнате его не ждали. Рафаэль понял это по недоумению, читавшемуся на лице брата. Должно быть, учитель Сплинтер или Лео были более чем подходящими психологами, нежели неуравновешенный во всех смыслах Раф. Недоумение сменилось разочарованием, и Донателло отвернулся к стене. Игнорируя этот факт, мутант прошёлся по комнате и приземлился на краешек кровати, достав из-за пояса сай и раскручивая тот в руке. Он долго не мог подобрать правильных слов, с которых бы следовало начать, пока гений не взял инициативу на себя: — Утешать меня пришёл? — Н-нет… то есть… я хотел сказать да, но дело не в этом. Если честно, то в этом, н-но… Сдержанный тон вкупе со сбивчивой речью особенно комично выставляли Рафаэля перед Доном. И только эта необычная смесь заставила последнего обратиться во внимание. Брошенный между делом взгляд саеносца на депрессивного подростка заставил Рафа замолчать, а потом в его собственном стиле, с прежней наглой ухмылкой прыснуть со смеха во весь голос. — Знал бы ты, как смешно сейчас выглядела твоя физиономия. Я тут, знаешь ли, о серьёзных вещах пытаюсь толковать, а он рожи строит. Донателло совсем стушевался. Вся эта ситуация заставила его почувствовать себя не в своей тарелке и оставить на какое-то время мысли об Эйприл О’Нил. Он не знал, злиться ли ему из-за неожиданной выходки брата или поинтересоваться, не сошёл ли тот с ума. Пока Раф, вернув самообладание, не заговорил снова. — Вчера Кейси рассказал мне, что они с Эйприл признались друг другу и намерены начать встречаться. С каждым словом темпераментного мутанта его более скромный сородич возвращался к депрессивному состоянию, приникнув лицом к подушке, но Рафаэль, зажмурившись, продолжал. — Он был счастлив, как дитя. И, признаться честно, эта радость передалась и мне. Не то чтобы я поддерживал эти отношения, зная, что именно ты чувствуешь к этой девчонке. Но я был действительно рад. Дон не отрывал лица от подушки, но его напряжённые плечи выдавали заинтересованность в словах говорившего. — Я был рад за тебя, Донни. За то, что ты перестанешь каждый день промывать мозги тем, как сильно ты любишь Эйп и тем, что ты однажды сможешь пересечь этот барьер в любви мутантов и людей. Я надеялся, что ты будешь проводить больше времени… — С семьёй? — безучастно вставил Донателло, в который раз прожигая ближайшую стену взглядом. Рафаэль ответил не сразу. Он привлёк внимание брата, когда начал сбивчиво мямлить что-то себе под нос. Потом уронил от волнения клинок. И совсем замялся, когда Дон попросил повторить. — Со мной, — наконец сорвалось с языка. Тишина окутала комнату на несколько секунд. Где-то вдалеке громыхнуло: обещанная метеорологами гроза набирала обороты. Оно и не мудрено, что Раф не выдержал первым. Резко вскочив на ноги, он пересёк расстояние от кровати до двери в мгновение и лишь напоследок раздражённо бросил: — Неужели тебе никогда не приходило в голову, что есть кто-то ещё кроме О’Нил? — Раф, я… — донеслось в ответ. Обрывок фразы так и остался за закрытой дверью.Only know you've been high when you're feeling low Only hate the road when you're missing home Only know you love her when you let her go
Рафаэль вернулся с прогулки позднее обычного. Учитывая, что сегодня пришлось пережить, он нисколько не боялся встретить у комнаты Леонардо и даже придумал достойный ответ, пока бродил по канализации. Но в логове было подозрительно тихо. Бесшумно продвигаясь к своей комнате, Раф так и не встретил на пути ни нравоучений старшего брата, ни безумных выкриков младшего. И был только рад. На кровати мутанта ждал сюрприз: его кинжал-сай и записка. Ловким движением подросток вернул любимое оружие на место и немедля развернул аккуратно сложенный вдвое листок. Это был почерк Донателло. Рафаэль узнал бы эти старательно выведенные буквы где угодно. «Тебя не так-то просто не заметить». Раф не знал, можно ли считать такой ответ на его чувства положительным. Но ему всё же удалось достучаться до панциря Дона. А эта мысль грела так же сильно, как и заветная записка под подушкой.And you let her go…