Фарфоровый.

      Весь вторник прошёл в полусне.       По жилам текла усталость, а урок математики атаковал одним уравнением за другим обессиленный разум Курта.       Он сосредоточенно наблюдал за тем, как из-под мела на доске появлялись линии. Как сухая учительская рука быстро двигалась, сцепив тот самый мел, из-под которого появлялись эти самые линии. Примеры, созданные посредством этих самых линий, его мало интересовали. Он с любовью вспоминал вчерашний латте.       -…таким образом мы перенесём икс….в ответе…согласно области допусти….в этом уравнении….степень…..проверяем второ… - Курт усиленно пытался уловить суть объясняемого и не заснуть, упорно не закрывая глаза дольше, чем на три секунды.       Выходило отвратительно.       Ему повезло, что сегодня его парту кто-то занял, и пришлось сесть за последнюю. Десяток спин защищали его от взора учителя.       -…согласно теореме….       «Что?.. Я ничего не понимаю…»       Голова, опираемая руками, становилась всё тяжелее и тяжелее. В конце концов, Курт сдался, сложил руки на парте и положил на них голову.       Какое-то время в мозгу гулял голос учительницы и лёгкий шум тихо переговаривающихся ребят. А через пару минут это слилось во вполне сносную колыбельную, под которую Курт и уснул…       На нём была белая одежда. Белая майка и белые штаны. И что странно, кожа его была такой же светлой. Значительно светлее её реального цвета. Он заворожено рассматривал свою руку, не обращая внимания на окружающую обстановку, шевелил пальцами, а потом поднёс к лицу и прижал к губам.       «Холодная. Я как Эдвард Каллен.» - Подумал Курт и улыбнулся сам себе. Потом он обнаружил, что в его сне есть источник света и поднял руку к нему. Белая кожа не переливалась, как у майерского вампира. Она оказалась совершенно матовой. Восторженно вздохнув, Курт, наконец, решил оглядеться.       Он на сцене в актовом зале МакКинли. Никаких декораций, всё голо.       Все места пусты.       «И что мне здесь делать?»       И вспомнив, что он на сцене, спустя мгновение запел. Что-то неясное, слова лились произвольно, он не придавал им значения. Курт пел и пел, то повышая, то понижая голос, закрыв глаза и медленно шагая то в одну сторону, то в другую. Песня получалась очень лёгкой и красивой. Какой-то знакомой.       Но всё это оборвалось, как только он врезался в чьё-то тело. Он поднял уже открытые глаза и увидел Себастьяна в чёрном плаще, в том самом. Тот шагнул назад из-за столкновения и очень медленно и бесшумно похлопал Курту, одарив совершенно неестественной реальному Себастьяну доброй улыбкой.       - Что ты здесь… - Но он не успел договорить, потому что Себастьян приложил к его полураскрытому рту свой указательный палец. Себастьян оказался тёплым. Спустя пару секунд он опустил свою руку и многозначительно посмотрел на Курта, покачал головой из стороны в сторону и исчез в темноте за кулисами.       Курт хотел его позвать, но побоялся. И пойти за ним в темноту он тоже побоялся.       «Это мой сон, чёрт возьми!» - И только он успел об этом подумать, как на сцене оказался Блейн. И вдруг все места в зале оказались заняты. Курт присмотрелся к сидящим.       «Что за…»       Это были какие-то странные двигающиеся манекены. Совершенно безликие человекообразные существа, которые вдруг резко начали бурно аплодировать. Курт вздрогнул и посмотрел на Блейна.       Тот широко улыбался и махал рукой. И, пару раз поклонившись гурьбе безликих, запел. Он совершенно не обращал внимания на Курта. И манекены тоже не обращали на него никакого внимания. Хотя как бы они могли?..       Блейн со своей самой обычной причёской, которая представляла из себя панцирь из волос и геля, ярко жестикулировал и танцевал. На нём был замысловатый наряд зелёных оттенков. На шее красовалась ярко-синяя бабочка. Курт увидел в этом представлении его самую обыкновенную манеру выступать. Песня была какой-то громкой и быстрой. Слова были неясные, как во время пения Курта. Они совершенно не улавливались, а музыки и вовсе не было. В целом – ничего особенного.       Но человекообразным нравилось. Они хлопали с разной скоростью и громкостью в зависимости от действий на сцене. Слышался свист.       Когда Блейн закончил песню, зрители одновременно встали и одновременно зааплодировали. Хлопок в хлопок. Совершенно синхронно. Жуть.       Курт совсем не понимал, что он здесь делает. Но потом, когда манекены сели на свои места (снова одновременно), Блейн обратил на него внимание.       Он широко и счастливо улыбался. Подошёл к Курту.       - Ну как тебе? – Только и спросил он, не переставая улыбаться, от чего Курту стало не по себе.       Ему было некомфортно в собственном сне. Перед собственным сновиденческим парнем.       - Хорошо.. – Скорее вопросительно, чем утвердительно, сказал Курт. И поёжился от резкой перемены выражения лица Блейна. Его улыбка вмиг стала какой-то ненормальной. Блейн схватил его за предплечье, и Курт ёкнул от внезапной боли («Во сне может быть больно?»). Тот просто смотрел на него в упор, ничего не говоря. Потом вдруг убрал руку и стал быстро извиняться.       А Курт, не слушая бессвязные «Прости меня», в ужасе посмотрел на своё предплечье. В том месте, где его схватил Блейн, образовались трещины. Точно кожа была стеклянная. Из этих трещин начали вытекать тёмно-красные струйки, образовывая незамысловатый орнамент.       «Фарфоровый…» - Курт вдруг вспомнил дурацкое прозвище, которое ему придумала Сью Сильвестр.       Загремели аплодисменты.       Курт ничего не понял. Блейн с сумасшедшей ухмылкой начал снова кланяться.       Один манекен вдруг встал и начал вопить что-то похожее на «Разбей! Разбей! Разбей!»       А все остальные мутанты одновременно повернули свои пустые головы на Курта.       И Блейн посмотрел на Курта. Всё с той же широкой улыбкой, тронутой ненормальностью.       Стало страшно.       Блейн потянул руки к Курту.       Совершенно спокойно на сцену вышел Себастьян. Все замерли и повернули головы к нему.       - Представление окончено! – На весь зал сказал он.       Манекены одновременно испарились. Блейн угрюмо отошёл от Курта.       - Им же нравилось. – Капризно протянул он, обращаясь к Себастьяну.       - Вы должны понимать, что этот экзамен повлияет на ваше будущее.       - Что? – Недоумённо подал голос Курт.       Себастьян на это достал из кармана своего чёрного плаща колокольчик и стал звонить. …       Поднимать голову очень не хотелась. После этого странного сна она будто превратилась в гирю. Сон он помнил очень-очень расплывчато.       Однако, выпрямившись на стуле, он сразу же осмотрел своё предплечье.       Целое. Кожа мягкая и тёплая. Своего обычного цвета. Без красных линий.       Он облегченно вздохнул и мысленно посмеялся сам над собой.       Курт заметил, что все уходят из кабинета, и тоже поспешил исчезнуть. Никто не заметил, что он проспал большую часть урока.       Позже, сидя в пустой хоровой, он начал вспоминать свой сон в подробностях. И ему не понравилось.       И когда Блейн вдруг оказался совсем рядом в зелёном пиджаке с синей бабочкой на шее, и наклонился, чтобы поцеловать парня в щёку, Курт отстранился.       - Эй, ты чего? – Нахмурился Блейн.       - Ох, я просто испугался, прости. – Курт неловко встал и поцеловал его в губы, почувствовав чужую улыбку. Просто хотел загладить свою «вину». Они стояли, обнявшись, и Курту было жутко неуютно.       «Чёртов сон… Но во сне ли дело?» ***       Чендлер продолжал писать сообщения. Курт не придавал им особого значения, просто снисходительно отвечая на каждый комплимент. Ему было приятно внимание, но ответить тем же не мог. У него же есть парень.       Он весь оставшийся день невольно возвращался к своему сну и думал над его значением. Раньше ему не снилось ничего подобного.       А этот был таким… материальным. Он никому не рассказал про него.       И почему там был Себастьян?       И мог бы Блейн причинить ему боль на потеху публике? Сделать что-то плохое ему, чтобы самому завоевать больше внимания? Этот вопрос стал ключевым.       «Не мог бы.» - Твёрдо ответил себе Курт и поставил на этом точку.       Сегодня он лёг спать рано.       Курт туго укутался в одеяле, свернувшись калачиком.       «Себастьян появился вначале, чтобы предупредить меня? Или он это подстроил? Он помог мне, когда вышел во время попытки Блейна разбить меня? Почему он был там?..»       Курт не мог понять сам себя, и не переставал думать о Себастьяне. И о Блейне.       Блейн.       Куда делось то тёплое пузырчатое чувство? Та любовь до гроба, в которую он искренне верил. В его голове давно была выстроена чёткая проекция их совместного будущего. С женитьбой, детьми и блистательной карьерой для обоих.       А сейчас он не хотел этого. Сейчас он смотрел в стену и думал о новых ощущениях, которые у него вызывает близость Блейна. Это уже не расслабляет и не успокаивает. Повзрослев, Курт стал намного самоувереннее. Не то, что во время знакомства с Блейном. И сейчас он видел его как-то иначе.. Раньше он будто смотрел на Блейна с более низкой ступени.       А сейчас он взобрался на тот же уровень и видит, что происходит на самом деле.       И он не совсем понимал, что к нему чувствует Блейн. А что он чувствовал изначально? Когда Курт ходил за ним по пятам. Когда позже стал делиться своими самыми оберегаемыми мыслями? Когда так часто пел ему и забрасывал советами насчёт одежды. Когда они разговаривали часами по телефону. Блейн много улыбался. Много пел в ответ, никогда не слушал советов, продолжая надевать каждый раз какую-нибудь дурацкую бабочку.       Они делали вместе много приятных вещей. Они делали много приятных вещей друг для друга.       Курт знает каждый квадратный сантиметр Блейна Андерсона. Каждое выражение лица. Каждый жест. Значение каждой его улыбки. Часто угадывал, что тот скажет. Блейн будто и не менялся вовсе. Остался на той же ступени, где и был.       Самый внезапный его поступок был связан с Себастьяном. И вся внезапность заключалась в опьянении.       Себастьян… Про него он, кажется, не знал ничего. И это притягивало.       «Только не это…»       Ворочая в себе громаду мыслей, Курт уснул второй раз за день.       Без сновидений.