Цветочник

Тёмно-голубые и бежевые с розоватым отливом у сердцевины гвоздики доцветали свои последние дни, а клумбы уже находились в полнейшем беспорядке. Сухих веток с осыпавшимися на землю листьями и бутонами становилось всё больше, а для повторного цветения уже было слишком поздно. Сезон подходил к своему завершению, и с каждым днём, казалось, становилось всё холоднее и пасмурнее. Северный ветер срывал с пожелтевших цветников последние лепестки и рассыпал их прямо рядом с безобразными стеблями. Джерард вышел на задний двор впервые за последние две с половиной недели, потому что большая загрузка на работе совершенно оторвала его от всех домашних дел. Именно поэтому он не застал самые последние дни цветения его любимых голубых гвоздик и последний период цветения нежно-сиреневых пионов. Мысли о том, что он упустил время одних из самых красивых цветов на его заднем дворе, расстраивали и навевали тоску вместе с прохладной осенней погодой и долгим отсутствием солнца. У него было не слишком много свободного времени, поэтому ему даже пришлось отложить свой послеобеденный кофе, чтобы сэкономить несколько минут и успеть убрать задний двор за один раз. Клумб здесь было немного – две большие, которые располагались прямо перед перилами террасы, по одной с каждой стороны, и четыре клумбы поменьше, которые находились с обеих сторон дворика вдоль забора, по две с каждой стороны. Джерард незамедлительно подошёл к одной из больших клумб и аккуратно присел на корточки, разложив рядом некоторые инструменты, которые в ближайшие часа полтора вполне могли бы ему понадобиться. Джерард любил копаться в земле и заниматься какой-нибудь кропотливой работой. Это успокаивало и отвлекало от бесконечных тяжёлых мыслей о работе, которые без конца преследовали его. И не то чтобы работа журналистом была невыносимо-тяжёлой, просто сейчас не самое лучшее время, и нагрузка в последние пару недель практически удвоилась, а это значит, что свободного времени стало в два раза меньше. Это перебор. Но вот уже Уэй пристроился к одной из клумб и начал выдёргивать с корнями иссохшие стебли ещё месяц назад зелёных растений, давая тем самым себе немного отдохнуть и заняться более приятным и, может быть даже более интересным делом. Чтобы было понятно, Джерарду не не нравилась его работа. Ему не нравилась эта временная слишком большая загруженность, а само писательство никогда (почти никогда) не было для него в тягость. Он сам выбрал свою профессию, потому что это на самом деле было увлекательно, ведь он считал, что именно таким образом он может максимально точно выразить своё мнение о тех или иных вещах, рассказать о взглядах на происходящие события собственным, более понятным, как он считал, для многих языком. И вообще, если у тебя чешется язык, и если у тебя хорошо получается излагать свои мысли, то ты всё равно найдёшь подходящее для этого занятие. Так считал Уэй. Но сейчас вся эта рабочая суета отошла на второй план. От любого, даже самого любимого занятия всегда нужно отдыхать, иначе это дело перестанет быть таким желанным и любимым. Кучка бледно-коричневых отживших своё стеблей цветов пополнялась, а клумба пустела. Вообще, считалось, что одним из самых непрактичный свойств однолетних растений был в том, что их каждую осень приходилось убирать. Может быть, для кого-то это было бы неудобно, но не для Уэя. Для него напротив, копаться в земле было ещё одним любимым занятием, и он получал реальное удовольствие, когда сажал что-то, распределял пакетики с семенами по цветам и размеру, чтобы равномерно заполнить клумбы, и, конечно же, ещё большим удовольствием для него было выходить летом на задний двор и любоваться плодами своих трудов. На улице, в плане погоды, в последние дни было более или менее нормально. Не очень тепло, но и не слишком холодно. Последние пару дней солнца видно не было, но пасмурные тучи словно пропускали через себя чуточку тепла, нейтрализуя действие холодного ветра. Полы длинной вязаной кофты Джерарда постоянно колыхались из стороны в сторону, а тёмные пряди выбивались из общей копны связанных на макушке резинкой волос и неприятно щекотали нос, лоб и щёки. Земля была неприятно холодной и мокрой, хотя дождя не было достаточно долго. Но, во всяком случае, приводить в порядок клумбы при таком раскладе было даже удобнее – земля была мягкой и легко рыхлилась. Когда с сухими растениями было покончено, Джерард взял небольшую металлическую лопатку, которую принёс с собой, и начал перекапывать холодную землю в тех местах, где остались небольшие ямки. Аккуратно обходя всё ещё зелёные цветущие стебли белых астр, он рыхлил землю, зачерпывая лопаткой немного земли и, перевернув, возвращал на место. Большие комочки Уэй разбивал или руками или ребром своего инструмента, позже разравнивая по всей клумбе. Занимаясь своим делом, парень даже немного успокоился и пришёл в себя после двух с половиной недель тяжёлой работы. Его мысли были заняты лишь тем, как распределить оставшееся у него с того года семена и что следует посадить сейчас, а что весной. И ещё Джерарду нужно разделить всё по цветам, чтобы клумбы с растущими на них цветами в будущем были симметричны относительно друг друга. Он уже позаботился о том, где он посадит сиреневые и тёмно-синие незабудки, потому что знал, что у него с того года точно оставалось два пакетика семян. После того, как Уэй закончил с первой большой клумбой (это у него заняло чуть больше десяти минут), он понял, что она заметно поредела. Зелёного цвета во дворе Джерарда с каждым днём становилось всё меньше, и это на самом деле расстраивало его. Часы на его руке показывали около четырёх часов, а к вечеру ему нужно было сдавать ещё одну статью (график: одна статья днём, одна – вечером), но Уэй не особо торопился. "The Phoenix Four" в бешеном ритме выпускали газету за газетой, потому что в этом сезоне в Джерси играли слишком много игр. (Бейсбольный сезон начали слишком поздно, потому что один из известных игроков команды аутсайдеров «Red Angels» Марк Райдер провёл всё начало лета в больнице со сломанной ногой и двумя рёбрами (бедняга попал в серьёзную аварию, когда после неудачной игры в мае сел пьяным за руль) и более или менее поправился лишь к концу июля. После этого ему пришлось здорово поднапрячься на тренировках, чтобы к назначенной дате всё-таки провести первую игру сезона. Всё это должно было начаться в начале лета, в первую неделю июня, но из-за Марка комитет решил немного сдвинуть расписание. Конечно, можно было просто заменить травмированного игрока, но из-за протеста многочисленных болельщиков «Red Angels» против замены, пришлось отказаться от этой затеи. А сейчас они мечутся как бешеные белки, чтобы успеть к наступлению сильных холодов закончить сезон, проводя по три игры в неделю. В связи с этим газета тоже выходит по три раза в неделю, чтобы первыми анонсировать предстоящие матчи и сообщить о результатах предыдущих. Этим занимались спортивные журналисты редакции, а все остальные должны были писать статьи просто о чём угодно, чтобы выпускать газеты прежнего размера. Только если раньше свежие номера выходили один раз в неделю, и можно было особо не торопиться, то сейчас приходилось строчить статьи пачками, чтобы наполнить полосы газет хоть чем-нибудь. А для этого нужно и информацию где-то искать, а кроме спортивных новостей, которыми интересуется почти весь город, практически ничего нового не происходило. Разве что частые столкновения болельщиков, но даже это не входило в список тем, на которые Джерард мог писать, так что с этим было туго, и все идеи приходилось высасывать из пальца. В общем, сейчас в редакции и в голове Уэя творилась полная неразбериха. Он с нетерпением ждал окончания сезона, чтобы вся эту муть с трёхразовым выходом газет, наконец, закончилась, и всё вошло в привычное русло.) У него было ещё немного времени, прежде чем ему снова придётся приступить к работе, но он хотел всё успеть, чтобы не выкраивать для этого время потом. Его и так было мало. То же самое он проделал и с другой большой клумбой, и кучек с сухими стеблями цветов было уже две. Здесь зелёных цветов оказалось совсем мало, поэтому она выглядела ещё скуднее, чем первая клумба. Это было не очень хорошо и красиво, но всё же лучше, чем просто пусто кусок земли на заднем дворе. По-быстрому закончив со второй клумбой, Джерард поднялся на ноги, разминая затёкшую поясницу, коленные суставы и шею. Он аккуратно сгрёб в одну общую кучу сухие растения, чтобы потом отнести в мусорный бак. В это время дверь на террасу с тихим скрипом открылась, и на ступеньки вышел Фрэнк. Фрэнк старый друг Джерарда. Они познакомились около пяти лет назад в редакции «The Phoenix Four» как раз в тот момент, когда Уэй устраивался на работу, а Фрэнк увольнялся. В приёмной директора издательства они быстро разговорились, и с этого разговора и началась их долгая дружба. Этот парень живёт практически на другом конце города, но он никогда не упускал возможности посетить дом Джерарда. Уэй большую часть своего времени был свободен (за исключением последней пары недель, разумеется), поэтому вполне очевидно, что они довольно много времени проводили вместе. Или, если, например, Джерарду нужно было сдавать статью, Фрэнк всегда был рад помочь, ведь он хоть и бывший, но журналист. К тому же, даже спустя столько времени после своего увольнения, он всё ещё практикуется и продолжает постоянно что-то писать. Парни не виделись около трёх недель, что, например, для Уэя было довольно долгим сроком, потому что за все пять лет их дружбы, они не разлучались больше, чем на неделю. Фрэнк чувствовал вину, потому что знал, что творилось в редакции, и конечно же, он был бы рад помочь, но он и сам был занят, причём довольно серьёзно. На скрип задней двери Джерард среагировал сразу же и уже заранее знал, кто пришёл. Он лишь на секунду оторвался от своего занятия, чтобы впервые за две недели увидеть этого бессовестного человека, который мало того, что всё это время не приходил, так ещё и на звонки не отвечал. Фрэнк же, аккуратно прикрыв дверь, спустился по деревянным ступенькам на лужайку заднего двора и, засунув руки в карманы, непринуждённо встал в шаге от Уэя, приступившего к копанию первой маленькой клумбы. – Боже, что это? – хихикнул Фрэнк, указывая на небольшой хвостик на макушке Джерарда. – Для удобства, – ответил он, поднимаясь с колен и протягивая руку вперёд для приветствия. Волосы Джерарда уже давно выбились из общей копны, связанной тугой канцелярской резинкой, и некоторые длинные пряди вызывающе щекотали лицо, шею и в особенности нос, беспорядочно мотаясь из стороны в сторону под непрекращающимся порывом ветра. – Я так и подумал, – сказал Фрэнк и приблизился в Джерарду, утягивая его в крепкие объятия. Джерард улыбался, чувствуя, с какой силой Фрэнк сжимает его своими руками. Ритуал приветствия длился от силы полминуты, но парни были безумно рады видеть друг друга, ведь теперь Уэй был уверен, что с его другом всё в порядке, и его отсутствие, скорее всего, имело серьёзную причину. Во всяком случае, сейчас Фрэнк здесь, с ним всё в порядке, и он улыбается. – Что у тебя с глазами? В твоём доме ночь не наступает, да? – сочувствующе заметил парень. Уэй вымученно улыбнулся и лёгким движением головы смахнул с лица несколько прядей. – Последние две с половиной недели это на самом деле так. Но ничего, закончится сезон, и я возьму отпуск. – Оу, серьёзно? – Более чем. – Куда-то едешь? – Не знаю, но, скорее всего, нет. Хотел провести время дома. Может быть, поеду к матери, но ничего планировать заранее я не хочу. – Тебе и правда нужно немного отдохнуть. Я уже сам не успеваю дочитать одну газету, как уже выходит следующая. Это безумие, чувак. Расскажешь мне, что творится в редакции. Уэй кивнул, и после наступило молчание. Он стал рассматривать свои грязные руки, думая о том, что ему следовало бы снова приступить к работе, если он хочет успеть до вечера. – Ну, формально я уже отдыхаю, – начал Уэй, кивая на маленькую, не докопанную клумбу и кучу увядших цветов. – Нашёл пару свободных минут и решил привести всё это в порядок. Составишь компанию? Мне ещё статью вечером сдавать, а я хотел успеть убрать здесь. Лицо Фрэнка озарила широкая радостная улыбка. – Без проблем, – ответил он, пожимая плечами. – Что нужно делать? Фрэнк был полон энтузиазма в этот день. Вообще, он всегда был полон энтузиазма, но это было уже всем привычно. Временами у него были обострения активности, когда он прыгал и скакал, словно у него шило в заднице. Плюс иметь такого друга в том, что он всегда был готов помочь. У него почти всегда было прекрасное настроение, и ещё уйма интересных и смешных историй, которые он без конца мог рассказывать всем окружающим, чтобы поднять настроение и им. Этот парень чувством юмора не обделён уж точно. Сначала Уэй вкратце рассказал Фрэнку, что ему нужно делать с клумбой, а потом пытался показать, но для этого им понадобилась ещё одна лопатка, за которой он отправил парня в кладовку. Он вернулся спустя минуту, и они вновь приступили к обучению. Во всём этом не было абсолютно ничего сложного. Фрэнк пытался научиться орудовать маленькой металлической - словно детской игрушечной - лопаткой, повторяя всё за Джерардом. Для первого раза у него получалось вполне себе неплохо. – А теперь, пока у тебя чистые руки, заправь мне волосы, – попросил Джерард, повернув голову к Фрэнку. – Меня это жутко достало. И Фрэнк выполнил просьбу, убрав несколько выбившихся прядей за ухо. Его руки были очень тёплыми, а в контрасте с холодной от ветра кожей Уэй прикосновение парня казалось обжигающим и как будто оставило невидимый ожог на скуле и кончике уха Джера. Это было непривычно, но приятно. – Спасибо. Через несколько минут они закончили с первой маленькой клумбой и перешли к другой. Уэй решил, что будет лучше, если они вдвоём займутся одной клумбой, чтобы его друг был под его надзором и делал свою работу правильно и качественно. Фрэнк был одет в свою чёрную куртку и не рваные, как это обычно бывало, джинсы. Со стороны могло показаться, что он одет довольно легко, но Джерард был абсолютно уверен, что под курткой у парня не менее трёх кофт и обязательно футболка. Уэй уже успел пошутить над другом, и они даже посмеялись. – Так... – начал он после того, как их смешки поутихли, и наступила тишина. – Где ты пропадал? Я думал ты куда-то уехал и не предупредил меня. – Прости, я, наверное, должен был позвонить, но мне просто нужно было некоторое время поработать дома. – Ты не брал трубку. – Да, но я правда был занят. Я не уверен, что... ладно, лучше просто расскажи мне, что там в редакции. – Я, честно говоря, понятия не имею. Не был там уже недели две. Ты же знаешь, я работаю дома, – Джерард замолчал, но через пару секунд продолжил. – Но я вроде слышал, что Алекс решил смыться. – Насовсем? – Вроде да, но ты знаешь, кто у нас там работает, так что, если тебе интересно, лучше спроси об этом у него самого. Но вообще, если это на самом деле так, то я не знаю, на что он надеется и куда пойдёт дальше. Наше издание ведь самое крупное в городе, а нагрузка из-за игр всё равно временная. Какой смысл уходить? – Это точно, – вздохнул Фрэнк. – Надеюсь, его не перекупили. – Алекс хороший парень, не думаю, что он повёлся бы на деньги. Фрэнк с самого начала разговора понял, о ком шла речь. Этому самому Алексу было где-то около тридцати пяти, и он работал в издательстве задолго до появления там Фрэнка. Он был высокого роста и постоянно носил зауженные брюки и закатанные до локтя светлые рубашки. Карие глаза и миловидное личико в сочетании с грубым голосом на первый взгляд казалось странным, но к этому все быстро привыкали. Алекс почти всё время проводил в редакции на своём рабочем месте, но его вполне можно было назвать дружелюбным парнем, потому что он всегда интересовался у коллег, как идут их дела, как они провели выходные и всё в этом духе. У него было своеобразное чувство юмора, которое понимали далеко не многие, но это никогда не было проблемой, потому что своим красноречием он вполне мог компенсировать этот маленький недостаток. После слов Фрэнка Джерард замолчал, но потом сказал: – Хотелось бы верить. Парни ненадолго утихли, продолжая ковырять металлическими лопатками холодную землю. Ветер переменными порывами трепетал полы тёмно-зелёной кофты Джерарда, заставляя её биться о его руки и мешать выполнять свою работу. Его щёки от холода покрылись лёгким румянцем, а глаза неприятно слезились. Уэй следил за тем, как Фрэнк старается делать всё точь-в-точь, как и он, и да, Джерард был вполне доволен своим помощником; Фрэнк сильно старался. Когда ребята убрали очередную клумбу, они незамедлительно перешли к следующей, переговариваясь о какой-то ерунде, но больше, конечно же, о бейсболе, потому что этим интересовался Фрэнк. Кстати, если Джерард не увлекался бейсболом, это ещё не значило, что он в этом не разбирался. Весь город говорил об этом, и постоянные упоминания о матчах и игроках – хороших и не очень – стали привычными. Куда бы ты ни пошёл: на почту, в магазин, на автозаправку, в химчистку – везде можно было услышать сочетание слов «Red Angels». Это не то чтобы надоедало, просто эта информация была из ряда той, которую ты слышишь изо дня в день и которая въелась в твой мозг, словно опухоль, и ты ничего не можешь с этим сделать. Так что познания Уэя в этой области не ограничивались названиями команд. Фрэнк громко смеялся, и Джерард больше не спрашивал о причине такого долгого отсутствия друга, во всяком случае, у него же могут быть секреты или какие-то семейные дела, в которые Уэю совать свой нос, возможно, не следовало бы. Если бы Фрэнку нужна была помощь, он бы обязательно сказал, и если бы у него случилось что-то серьёзное и неприятное, то он тоже вряд ли бы смог промолчать. Должно быть, эта информация действительно не для Джерарда. Спустя некоторое время руки Фрэнка уже вымазались в земле: Уэй просто-напросто забыл, что у него в кладовке есть ещё несколько пар перчаток, но сейчас это было не столь важно, потому что им осталось убрать ещё одну маленькую клумбу. – Если бы не ты, я бы возился со всем этим ещё дольше, – с улыбкой сказал Джерард. – Всегда рад помочь, сэр! – смеялся Фрэнк, отдавая Уэю честь свободной грязной рукой, отчего только перепачкал себе висок. Заметив это, Джерард стал смеяться так громко и долго, что едва находил в себе силы хоть иногда вдыхать кислород. – Если бы я знал... Боже, ты балда! – хохотал Уэй, смотря, как его друг безуспешно пытался стереть грязь с виска, той же самой рукой, которой он его и испачкал. В итоге он тупо размазал грязь по всей своей щеке, смеясь вместе с Джерардом над своей глупостью. – А знаешь что? – всё ещё смеясь, сказал Фрэнк и протянул руку к лицу сидящего напротив друга и широко прошёлся ладонью по его щеке и носу. Ни на секунду не прекращая гоготать на весь дворик, парни с измазанными в грязи лицами, сидели на холодной земле, показывая друг на друга пальцами. Джерард заметно повеселел и даже немного согрелся, смеясь над странным смехом своего друга, у которого всё лицо было в грязи вымазано. Чуть отдышавшись, Джерард понял, что просто не мог оставить поступок парня без внимания, поэтому, приложив руку к холодной земле на клумбе рядом и зачерпнув чуть-чуть грязи сверху, желая отомстить своему обидчику, он резко подался всем телом вперёд и чуть поднялся с колен, наклоняясь в сторону Фрэнка. Но, не выдержав равновесия из-за резкого подъёма, он навалился на парня всем телом, повалив его спиной на землю. И чего-чего, а этого Фрэнк точно не ожидал. Он лишь пискнул, когда Уэй вот так вот взял и упал на него. И потом он просто продолжал лежать, уткнувшись лицом в его плечо и звонко хихикая. Было вполне очевидно, что он не хотел делать это специально, потому что он сам по себе иногда бывает неловок, но так ведь даже веселее. – Поверить не могу, я чуть не убил тебя, – пробубнил Джерард, улыбаясь и не поднимая головы. – Я бы обязательно простил тебя, ведь ты же мой лучший друг. – Господи боже, да я знаю. Это же очевидно, ты понимаешь меня? – безобидно пробубнил он, выдыхая носом воздух в плечо Фрэнка, отчего его лицо сразу обдало теплом, и его замёрзшие щёки слабо ощутимо закололи. – Как же кру-у-уто. – Джерард, мне холодно и... тяжело. Ты не мог бы... ну не знаю. Свалить, к примеру? - как бы невзначай спросил он, кряхтя и пытаясь посмотреть вокруг, чтобы предоставить другу варианты мест, куда но мог бы свалить. – Как ты вообще можешь жаловаться? Это всё из-за тебя, так что будь добр, терпи, – он снова выдохнул порцию тёплого воздуха, – как же тепло. – Если тебе в самом деле холодно, то нам легче просто зайти домой и погреться. – Нет, мы не можем, - обречённо буркнул Джерард. Его слова звучали очень тихо, потому что он всё это время лежал лицом вниз. – Фрэнк, не бросай меня здесь, пожалуйста. Я сейчас встану. Но, как оказалось, он не особо спешил вставать. И Фрэнк не то чтобы был против, просто было бы лучше, если бы он лежал на нём где-нибудь в другом месте, а не на холодной земле. Когда Уэй, наконец, поднял свою голову и посмотрел на Фрэнка, тот просто перестал думать о том, что касалось его собственного состояния. Говоря откровенно, Джерард выглядел не самым лучшим образом: круги под глазами, лёгкая щетина на скулах и подбородке, усталый взгляд, неряшливая причёска. – Нет, так не пойдёт, Джерард, – говорил Фрэнк, приподнимаясь с земли. – Знаю. Я просто чертовски устал, – тихо прохрипел Уэй, поднимаясь на колени. – Я могу доделать здесь сам. – Нет, – ответил Джерард. – Доделаем вместе. *** Фрэнк умылся на кухне, пока Джерард принимал душ. Они молчали всё то время, которое пробыли на улице, убирая последнюю маленькую клумбу. Парни отнесли кучу сухих веток к мусорному баку и, наконец, зашли домой. Честно говоря, Фрэнк чувствовал себя виноватым, потому что, как он думал, именно из-за него Уэй и выглядит таким вымученным, подавленным и безумно уставшим. И дело было вовсе не в огромном завале на работе, а в отношении Фрэнка ко всему этому. В смысле, он считал, что за те три недели своего отсутствия он мог бы здорово помочь своему другу и значительно облегчить большую нагрузку. Во всяком случае, Фрэнк мог бы не вести себя по-свински и хотя бы иногда брать телефонную трубку. К тому же, он не только не помог, он ещё и заставил Джерарда нехило так поволноваться, поэтому чувствовал он себя по этому поводу не самым лучшим образом. Через несколько минут после того, как звук льющейся воды в ванной прекратился, Уэй зашёл в кухню: с мокрой головой, босиком, в тёмных джинсах и серой кофте. Фрэнк варил кофе и стоял, прислонившись бедром к столешнице около плиты. – Разольёшь? – спросил Джерард, собираясь идти в гостиную и начать работу над статьёй. Фрэнк кивнул и, когда Уэй покинул кухню, он заметил, что теперь его волосы не были затянуты канцелярской резинкой, хотя Фрэнку казалось, что это выглядело неплохо. Непривычно, но в его стиле. Парни управились со статьёй где-то за час, и всё благодаря Фрэнку. Его навык спустя пять лет после увольнения из издательства не растерялся, хотя он уже не уделял этому столько внимания, сколько уделял в прошлом. Он писал не тогда, когда это становилось нужным, а тогда, когда он сам этого хотел, и в этом была куча плюсов. К тому же иногда он всё же отсылал некоторые статьи в редакцию, чтобы получить пару сотен баксов, и их печатали, потому что его статьи были хорошими, и даже очень. После того, как Джерард два раза вслух перечитал написанную статью и убедился, что она вполне себе читабельна, он отправил её в редакцию «The Phoenix Four» и с чувством выполненного - на время - долга развалился на диване. – Может, останешься? – спросил Уэй, потирая пальцами глаза. Он зевал почти через каждое слово, и было видно, что он из последних сил держит глаза открытыми. Возможно, Фрэнку следовало бы по-быстрому свалить, дав своему лучшему другу хоть немного времени на отдых, но вместо этого он сказал: – Да, конечно. Вариант того, что Уэй предложил ему остаться только из вежливости, Фрэнк отклонил сразу же. Просто он вряд ли пошёл бы спать, потому что категорически не любил делать это днём, а не виделись парни уже довольно долго, поэтому Джер хотел провести с Фрэнком немного времени сегодня. – Я не обещаю тебе развлекательную программу, уж извини. Но я думаю, ты не переломишься посидеть со мной. У тебя не было планов на сегодня? – Никаких, – пожал плечами Фрэнк. – Отлично. *** – И ты хочешь сказать, что они нравятся тебе больше? – Ну... разве что чуть-чуть больше. Просто у них крупные, пушистые и очень яркие бутоны, а незабудки они сами по себе выглядят аккуратнее и цвет у них нежный такой. Не знаю. – Понял. Так тебя можно подкупить размером, да? Фрэнк негромко хихикнул над своей шуткой, а Джерард лишь закатил глаза и, вздохнув, начал елозить на месте, пытаясь поудобнее уложить свою голову на плече Фрэнка. Обычно, находясь дома у Джерарда, они хотя бы включали телевизор, или радио, или музыкальный центр, только сейчас это было не особо нужно. По большей части потому, что кому-то из них было просто лень тянуться до пульта, а ещё Фрэнк случайно спросил что-то о цветах, и Уэя как прорвало. – Ты меня не слушаешь. – Нет, я всё понял, просто цветы, это реально не моё. Хотя, из твоих уст всё это звучит весьма интересно. Почему ты не работаешь учителем? Тебя бы с открытым ртом все слушали. Джерард усмехнулся. – Это требует определённой подготовки. В смысле, там же нужно работать с детьми, и это, насколько я знаю, довольно непросто. Может ты, Фрэнк? – Шутишь? – Да, – ответил Уэй, представив Фрэнка, распинающегося у доски перед кучей маленьких, которые закидывают его бумажными комками. – Ну а если серьёзно, почему нет? Ты общительный, умный, к тому же бывший журналист, – начал перечислять он, улыбаясь тому, как Фрэнк кивает после каждого слова. – Весёлый, обаятельный, пока ещё молодой, ну и так далее. Что скажешь? Подцепишь там какую-нибудь молодую учительницу, – закончил он, после чего получил слабый удар локтём в бок. Отличная шутка. – Это, конечно, очень мило, что ты так печёшься обо мне, но я, пожалуй, откажусь, – после этих слов Джерард подумал о том, что Фрэнк, наверное, тоже представил себе ту картину с детьми, закидывающими его бумажками. – Не любишь детей? – напрямую спросил он. – Почему? Они прикольные, но вспоминая некоторых учителей, которые были у меня в школе, я как-то не особо горю желанием возвращаться туда. Ты только представь, какой там нервный коллектив. И да, где ты видел красивых молодых учительниц? Где ты учился? В академии красоты? – с сарказмом спросил Фрэнк, вспоминая тех своих учителей. Никто из них молодым, и уж тем более красивым вроде не был. Аргументов у Джерарда, конечно же, не нашлось, поэтому после нескольких секунд раздумий он сдался. – Ладно, это была шутка. Ты же всё равно не собираешься там работать, мог бы и посмеяться. Фрэнк лишь улыбнулся и замолчал, а Уэй на секунду прикрыл глаза, чтобы дать им немного отдохнуть. Дома было очень тихо, и только на улице от сильных порывов ветра иногда колыхались ветки дерева в переднем дворе, заставляя их биться об угол дома. Фрэнк откинул голову на спинку дивана, расслабляя шею. Он снова думал о том, как вся эта ерунда в издательстве влияла на его друга. Не то чтобы он сильно изменился, просто не заметить его теперешнее «никакое» состояние было бы сложно. Он даже разговаривать стал как-то медленнее, как будто ему и думать уже стало тяжело. И это безумно расстраивало Фрэнка. Уэй классный парень, и если ты хоть раз разговаривал с ним, ты уже понял это. Он очень красноречивый и любит рассуждать логически. И иногда это просто сносило Фрэнку крышу, потому что так, как рассуждал он, больше не рассуждал никто, это точно. Парни быстро и легко сошлись, и в принципе, иного выхода у них не было. В тот день они были в приёмной у директора «The Phoenix Four» одни, к тому же, им пришлось просидеть там довольно долго, так что не перекинуться парой фраз было бы странным. Фрэнк, как сейчас, помнил их встречу. С тех пор Джерард почти не изменился: у него всё те же каштановые волосы, та же улыбка, красноречие, юмор, да он даже одевается так же, как и пять лет назад. С Фрэнком за это время тоже особо ничего не произошло. Разве что однажды он растянул тоннели. Небольшие и не особо заметные; проносил он их недолго, может, чуть больше полугода. Но он помнил, как сильно они нравились Уэю. Он говорил: «Это очень панково. В твоём стиле», и Фрэнк всегда улыбался. Он снова вспомнил один случай, который произошёл с ними около года назад. По правде говоря, Фрэнк вспоминал об этом каждый раз, когда встречался с Уэем. Тем вечером они сидели у Джерарда дома, на улице была гроза, и Фрэнк собирался остаться у него ночевать. Парни сидели в гостиной, слушали музыку и, выпив по паре банок безалкогольного пива, просто говорили о работе. В какой-то момент они одновременно замолчали и, сидя в темноте, вслушивались в тихие басы, гитары и безумный голос вокалиста. Фрэнк помнит, как он повернулся к Уэю и, спросив у него разрешения, поцеловал его. Он не стал дожидаться ответа, а просто наклонился вперёд и сделал это. Потом Фрэнк даже не помнил, о чём думал перед тем, как напасть на парня, так что он не смог бы внятно объяснить ему, зачем и почему это произошло. Уэй в свою очередь отнёсся к этому неоднозначно, даже не пытался выяснить причину поступка Фрэнка. По нему было видно, что он не то чтобы против – ему всё равно. Было и было, ничего странного в этом как бы нет. Вот только сказать об этом своему другу он, наверное, забыл, поэтому Фрэнк часто размышлял о том, что же он на самом деле думал по этому поводу. Конечно, на следующий день они поговорили, но решив ничего не выяснять, договорились без надобности больше не упоминать об этом. Он очень часто и много думал о Джерарде, и пару раз ловил себя на мысли о том, что чувствует к нему некую симпатию. Вообще, наверное, многие, познакомившись с Уэем, чувствовали к нему нечто подобное, вот только симпатия Фрэнка была несколько иной. Всем нравятся красивые люди, и да, Джерарда определённо можно назвать таковым. Взять хотя бы его глаза. Они потрясающие, и Фрэнк мог бы говорить об этом абсолютно каждому. Его взгляд выразительный, пронзающий насквозь, удивительный. А его голос? Когда он говорит спокойным тоном, его только и хочется записать на диктофон и слушать снова. Этот приятный, хрипловатый, тембр гипнотизировал, успокаивал. И ещё много-много всего того, что могло бы нравиться людям, которые имели возможность видеться и говорить с этим парнем. Фрэнк и сам не помнил того момента, когда именно стал обращать внимание на эти вещи. Всё это начало вызывать в нём странные чувства около трёх недель назад, а может быть, ещё пять лет назад, в тот самый день в издательстве. Разумеется, пока это не доходило до степени слепого обожания и бесконечной любви, но парень почему-то не отрицал того, что в скором времени это вполне реально может произойти. Никаких планов на этот счёт у Фрэнка не было. Он просто решил пустить это на самотёк и ждать того, что будет. Находясь рядом с Джерардом он не чувствовал себя как-то супер-странно или взволнованно, всё было как обычно. И скорее всего, как думал сам Фрэнк, это так, потому что то, что он испытывает, это не какая-нибудь влюблённость, а просто симпатия. Но снова вспоминая события того вечера, Фрэнку в очередной раз подумал о том, чтобы попытаться повторить то, что было год назад. Момент был очень даже подходящим, и он правда почувствовал непреодолимое желание поцеловать его снова. Так почему бы и правда не сделать это? – Джерард, – тихо обратился он к лежащему на его плече парню, надеясь, что за то время, пока он думал, то не уснул. И Джерард откликнулся, даже подняв голову, чтобы посмотреть на него. Фрэнк продолжил: – Помнишь, год назад мы сидели у тебя дома и я... Фрэнку не особо хотелось говорить это слово, потому что он всё ещё путался в сомнениях, к тому же он был уверен, что тот понял, о чём идёт речь. И конечно, Джерард не глупый, он догадался, о чём хотел сказать его друг, и его даже не удивило то, что Фрэнк снова пытался об этом поговорить. Уэй тоже иногда думал об их поцелуе и о том, что даже не пытался оттолкнуть его или что-то в этом роде. И он ведь не был пьян. Фрэнк продолжил: – Слушай, я не знаю, как это... просто иногда, знаешь... Он честно пытался сказать хоть одно предложение целиком, но каждый раз начинал сначала, потому что всё, о чём он думал, тупо перемешалось и походило на какую-то бессвязную чепуху. Джерард сел рядом с ним, развернувшись к нему лицом, и собирался выслушать всё, что тот хотел сказать. Ему показалось, что он серьёзно понял, о чём пойдёт речь, но всё же был заинтересован. Прежде чем продолжить, Фрэнк выпрямил спину и развернулся к другу лицом, чтобы по возможности установить с другом зрительный контакт. Джерард выглядел задумчиво, но спокойно. В один момент Фрэнк решил для себя, что говорить что-то будет просто лишним, потому что так он может только испортить момент, и к тому же он просто не в состоянии что-либо объяснить. И что объяснять, если ещё ничего не понятно? Когда Фрэнк резко подался вперёд, он рассчитывал на то, что застанет Уэя врасплох. И потом он просто припал к его губам, почувствовав, как его друг хотел что-то сказать, но не успел. Джерард чуть отвёл голову назад, но Фрэнк не был готов разрывать поцелуй, поэтому сам наклонился ближе к нему и положил свою ладонь ему на щёку, чтобы не дать отстраниться раньше времени. Фрэнк схватился ладонью за запястье парня, предотвращая возможные попытки вырваться или ударить его, но тот был на удивление спокоен. Едва шевеля губами, Фрэнк наклонился ещё ближе к нему, поглаживая большим пальцем его скулу, ожидая какой-либо реакции Джерарда. Которая, кстати говоря, последовала незамедлительно. Через пару секунд Уэй сам обхватил одной ладонью лицо парня и осторожно увлёк за собой, приземляясь спиной на маленькую жёсткую подушку позади него, не отрываясь от губ Фрэнка. Он притягивал его ближе к себе, пока тот не навис над ним, продолжая водить языком по его нижней губе. Парень сверху всё ещё держал руку Джерарда, хотя, исходя из того, что Уэй сам увлёк его за собой, он понимал, что, скорее всего, это уже не требуется. Фрэнку удалось немного расслабиться, ведь он понял, что Уэй не просто отвечал на его поцелуй, он сам уже толкал свой язык ему в рот, осторожно сжимая одной свободной ладонью волосы у него на затылке. Хватка Фрэнка ослабла, и он отпустил руку Джерарда, которую тот сразу же положил на его плечо. Фрэнк серьёзно не мог перестать нападать на парня; его губы слишком мягкие, а прикосновения его рук на плече и затылке словно невесомые, но безумно приятные. Он ответно ласкал язык Фрэнка, его нижнюю губу, притягивая его за плечо ближе к себе. В минутном забвении, поддавшись приятному чувству близости с Фрэнком, он был не в состоянии мыслить, поэтому делал практически всё то же, что и парень над ним. А тот просто не мог остановиться; он словно стал одержим Джерардом. Без этого поцелуя ему как будто чего-то не хватало, и в тот момент у него было ощущение, что всё, наконец-то, встало на свои места. На пару секунд парень перешёл поцелуями на скулу Уэя, чтобы чуть-чуть перевести дыхание, и потом снова вернулся к его губам; Фрэнк целовал его мягко, стараясь не напирать слишком сильно, и поцелуй вышел аккуратным, но чувственным. Попутно он забрался своей тёплой рукой под кофту Джерарда и начал нежно поглаживать его бок. Последние отношения Уэя закончились где-то около полутора лет назад, и спустя столько времени ему было просто до безумия приятно снова ощутить на себе чьи-то прикосновения и это приятное ноющее чувство в груди. Он не хотел прерывать этот момент, но какой-то частью своего разума он понимал, что стоило бы это сделать. Всё это время Фрэнк нависал над другом, не зная, имеет ли он право коснуться его грудью. Он просто оставил одну маленькую возможностью Уэю отступить, отстраниться, если он этого захочет. Но когда тот настойчиво притянул Фрэнка за талию ближе к себе, тот не мог сделать ничего иного, кроме как опуститься вниз и прижаться к Джерарду. Их поцелуй длился долго. Джерард непрестанно терзал губы парня сверху, наслаждаясь тем, как язык Фрэнка скользил по его губам, играл с его языком, как правой рукой он нежно поглаживал его кожу под кофтой. Он никогда раньше не думал, что ему будет так хорошо с Фрэнком, и, может быть, он никогда и не подумал бы об этом. Фрэнк чувствовал, как Уэй часто дышит, как изредка подавляет в себе желание испустить хоть один маленький стон. Ему было безумно приятно, когда парень аккуратно проводил ноготками по его голой коже под кофтой. Фрэнк делал всё как нужно и когда нужно, и от этого Джерарду сносило крышу. И пока он отвечал на поцелуи парня над собой – медленный, глубокий, сладкий, – Фрэнк был не в силах сдерживать себя от того, чтобы не тереться пахом о промежность Уэя. На секунду Фрэнк подумал, что этим он мог лишь напугать парня, но когда Джерард опустил руку с его плеча вниз и положил её на его поясницу, чуть нажимая на неё всякий раз, когда Фрэнк опускался вниз, он понял, что Джерарда не особо это настораживало, и уж тем более не «пугало». Он был доволен и сам помогал ему тереться об него своими бёдрами. Их долгие поцелуи не прерывались ни на секунду. Парни свободно ласкали друг друга языками – аккуратно, не торопясь поглаживая мягкую кожу под одеждой. Фрэнк нежно засасывал его нижнюю губу, проводил языком по верхней, как бы дразня Уэя, заставляя его приоткрывать губы и судорожно выдыхать. Парень тёрся о его бёдра мучительно медленно, терпеливо, стараясь, чтобы все его ласки не заходили слишком уж далеко, но ему трудно было сдерживаться, потому что он лежал на парне, который сам без конца подавался бёдрами вверх. Он плавно покачивал ими, потираясь полувозбужденной плотью о промежность Фрэнка, чувствуя лёгкое зудящее чувство внизу живота. Он примерно пытался вспомнить, как давно он кончал последний раз, и это ему казалось это грёбаной вечностью; ему нужно было расслабиться. Не мастурбировать при помощи Фрэнка, а просто немного расслабиться, не больше. Когда Фрэнк снова отстранился, чтобы вдохнуть, он сразу же опустился к его щеке, касаясь ей губами, одаривая невесомыми поцелуями. Он понимал, что ещё не готов посмотреть Уэю в глаза, поэтому спустился ещё чуть ниже, ведя языком от скулы по челюсти и до подбородка. Он вел языком вниз по шее и прижался к щетинистому участку кожи губами. Когда Джерард немного наклонил голову назад на подлокотнике дивана, Фрэнк сдвинулся вправо и, широко раскрыв рот, несильно укусил его за шею. Парню стало непривычно щекотно, и он приоткрыл рот, чтобы либо крикнуть, либо издать удовлетворительный протяжный стон. Но он лишь вдохнул порцию воздуха и, сильно сжав в кулаке волосы Фрэнка, прижал его к себе, желая привыкнуть к этому ощущению, которое потихоньку угасало по мере того, как парень снова и снова покусывал, целовал и тёрся носом о его чувствительную шею. Теперь Уэй, заметно расслабившись, продолжал медленно поглаживать его поясницу, пока сам Фрэнк, опустившись на него всем телом, прекратил мять его бок и повёл своей тёплой ладонью вниз по его бедру и обратно. Единственное, что Джерард мог делать, это только наслаждаться тем, как горячий язык скользил по его коже, ласкал мочку его уха и снова опустился вниз. Через секунду он почувствовал, как губы Фрэнка снова накрыли его губы, и он снова позволил ему углубить поцелуй. Фрэнк не хотел прекращать это – не мог. Сами мысли об их поцелуях и о том, что они лежали плотно прижавшись друг к другу, не давали ему покоя. С одной стороны он серьёзно не мог поверить в то, что Уэй с такой силой обнимал его за шею, не давая отпрянуть. Не давая ему возможности прекратить. А с другой стороны он же реально чувствовал все его уверенные прикосновения, его дыхание, и, чёрт возьми, да! Это всё происходило на самом деле. И сам Джерард знал, что всё это не могло зайти далеко, потому что этот парень, что тёрся своими бёдрами о его в состоянии не позволить себе слишком многого. Но он не понимал, почему сам с таким порывом отвечал Фрэнку, позволял ему то, что обычно не делают друг с другом друзья. И он задавался этим вопросом, потому что год назад всё было совсем не так. А если сравнить эти два момента, в тот первый раз у них не было практически ничего. Резко закусив нижнюю губу Джерарда, Фрэнк услышал приятный, заглушённый стон. В ответ Уэй раскрыл губы шире, протолкнул свой язык глубже в его рот и провёл языком по кромке его зубов. Но через пару секунд Фрэнк отвёл голову чуть назад и просто стал целовать его губы, понимая, что пора заканчивать с этим. Последние несколько минут были просто удивительными, может быть даже лучшими за последние несколько лет, но это не могло продолжаться вечно, и они оба понимали это. Фрэнк легко отстранился и открыл глаза, чтобы посмотреть на Уэя, и в тот момент он мог поклясться, что его раскрасневшиеся и влажные от слюны губы выглядели более чем потрясающе. Его дыхание было прерывистым, тяжёлым, но он не открывал глаза. Парень больше не чувствовал губ Фрэнка на своих, но как будто бы ждал продолжения, и поэтому осторожно подался вперёд, чтобы продолжить. И Фрэнк, не в силах устоять перед таким зрелищем, снова закрыл глаза и мягко поцеловал Джерарда, прекратив гладить его бедро и опустив ладонь на его скулу, поглаживая большим пальцем. Но через пару секунд он снова отпрянул. Он не открыл глаза (по большей части потому, что до сих пор не знал, как он сейчас будет смотреть в глаза своему другу) и поэтому просто переводил дыхание, едва касаясь его губ. Фрэнк не знал, что ему следовало бы делать дальше, но он точно знал, что говорить что-то было бы явно лишним. Потом у него ещё будет возможность объясниться, но только не сейчас. Поэтому он легонько потёрся носом о его щёку, потом оставил один поцелуй около уха и уткнулся носом в его шею, прижимаясь к нему грудью. Джерард же просто молчал, нежно поглаживая пальцами его шею. Его дыхание быстро пришло в норму, а интерес к сложившейся ситуации рос неимоверными темпами. Он чувствовал себя непривычно спокойным, хотя осознавал, что сейчас между ними произошло реально что-то серьёзное. Он чувствовал тёплое дыхание Фрэнка на своей шее, и, запустив пальцы в его волосы на затылке, легонько поцеловал чуть выше виска, и тот, почувствовав это, приподнял голову, чтобы всё-таки посмотреть на Уэя. Следующие несколько секунд они молча смотрели друг другу прямо в глаза, и Фрэнк мог поклясться, у него чуть не остановилось сердце. Волнение, которое он испытывал, можно было сравнить в волнением, которое испытывает ребёнок, который лезет на дерево за котёнком, но безумно боится высоты. И Фрэнк чувствовал себя ребёнком, который залез слишком высоко. Фрэнк чувствовал потребность оправдаться, как-то объяснить то, что он сделал. Вся смелость и та толика уверенности, которая всё ещё была в нём, когда он строго для себя решил, что поцелует Джерарда, просто исчезли. Но в следующее мгновение он почувствовал холодную ладонь друга на своей щеке и прикрыл глаза, судорожно выдохнув. Ему нравилось это ощущение, его прикосновение, и он сразу же накрыл его ладонь своей, прижимаясь ближе. Он легонько поцеловал тыльную сторону его ладони и сжал её, смотря Уэю в глаза. Джерард даже не предполагал, что ему нужно было сделать; он был растерян, может быть, немного удивлён и не был уверен, что разговоры помогут им разобраться, по крайней мере, сейчас точно. Но он нашёл в себе силы потянуть Фрэнка за плечо чуть на себя и уложить его голову себе на грудь, чтобы просто немного полежать вместе с ним. Он отодвинулся ближе к краю, чтобы уступить немного места своему другу, но тот сам отодвинулся к спинке большого дивана и лёг на бок лицом к Уэю, обняв его за талию и притянув ближе к себе. Фрэнк как бы понял для себя, что если бы Джерард был против всей этой ерунды, он бы вышвырнул его ещё тогда, когда он только пододвинулся к нему, но он так и не сделал этого. – Фрэнк, – тихо шепнул Уэй, прерывая тишину, отчего тот даже вздрогнул: то ли от неожиданности, то ли от страха перед тем, что его друг может сказать дальше. – Ты ведь поможешь мне дописать статью сегодня вечером? – так же тихо спросил он, потёршись носом о макушку Фрэнка. Тот лишь улыбнулся – впервые после того, как они зашли домой после уборки клумб – и крепче прижался к Джерарду, вдыхая запах недавно использованного им мыла. – Без проблем, Джерард. – Спасибо, – тихо услышал он в ответ, чувствуя, как Уэй забрался рукой под его футболку и потихоньку начал поглаживать его поясницу так же, как и несколькими минутами ранее. – Пока не за что. – Уже есть. Фрэнк в какой-то степени был благодарен парню за то, что он решил не поднимать эту тему сейчас. Он сбит с толку поведением Джерарда. Откровенно говоря, он всё ещё не в состоянии понять его решительность. Парень не мог найти логичного объяснения его действиям, но в то же время он чувствовал себя приятно возбуждённым и напряжённым от своего неведения. Он сам обнял парня, чувствуя тепло его тела и какую-то крошечную частичку заботы, о которой раньше Фрэнк мог только мечтать. Джерард очень проницательный, и это одно из самых его лучших качеств, потому что даже в такой странной ситуации он вёл себя совершенно спокойно. Это отчасти напрягало Фрэнка, но за это он также благодарил его. И находясь в его объятиях, парень чувствовал себя спокойно, зная то, что Джерард точно не стал бы давать ему ложную надежду.