Драбблы по "Ghost Master"

— Я знаю, кто ты, — говорит Бриджит, ее голос похож на скрип старых половиц, в каждом звуке — отголосок воя банши, способного сокрушать скалы. — Мы встречались раньше. Леди Роза прикрывает лицо веером и отступает в глубины зеркала. Бриджит стискивает кулаки так сильно, что короста лопается, и липкая гнилая сукровица, мутная, темная, стекает по пальцам тяжелыми, густыми каплями. Роза складывает веер; Бриджит мерещится улыбка на окрашенных кроваво-красной помадой губах. И она кричит. Зеркало вздрагивает, выгибается, точно парус, надуваемый ветром, и его осколки взметаются в воздух, как кровавые брызги из перерезанной глотки. Кабинки туалетов ходят ходуном, щербатые раковины покрываются трещинами, падающие с полотка хлопья краски засыпают Бриджит, похожие на рис, который бросают вслед новобрачным. Она не останавливается, даже когда слышит, как этажом выше вылетают стекла. Ржавые трубы гудят, повторяя крик Бриджит, покрытый рыжими потеками ржавчины фаянс крошится, одна из раковин падает на пол, вместе с краном, холодная вода растекается по серому кафелю. Туфли Бриджит намокают, раскалившаяся от гнева кожа шипит. Опустив взгляд, Бриджит подбирает юбку и снова видит Розу — во всех осколках, лежащих на полу. Роза появлялась в ее доме, давно, когда Бриджит еще была жива. Роза разговаривала с ее мужем, Бриджит слышала: сначала она думала, что Сету кто-то звонит, даже обращалась в телефонную компанию, но так ничего и не выяснила. А потом Бриджит стала слышать женский голос — отовсюду: из спальни, из ванной, из комнаты, которую Сет называл «своим кабинетом»; незнакомая женщина звала: «Эй, где же ты?», «Я тебя жду», — у нее еще был такой странный говор, как в фильмах по книгам Бронте, хотя Бриджит не сразу обратила на это внимание. А потом она стала замечать эту незваную гостью, та появлялась в отражениях: женщина с осклизлой белой кожей, с копошащимися в волосах опарышами, с отпечатками пальцев на шее — набрякшими темными отметинами смерти. Женщина в зеркале раскрывала веер, покрытый жуками-трупоедами, и исчезала. Бриджит решила, что сошла с ума. Чтобы больше не видеть эту женщину, она, пока Сет был на работе, разбила все зеркала в доме, все стекла, крича: «Что тебе нужно?», «Кто ты такая?». Сет нашел Бриджит в ванной, она сидела на усеянном осколками полу и, прижимая к груди изрезанные руки, повторяла: «Кто ты? Уходи. Кто ты?». — Из-за тебя я попала в лечебницу, — говорит Бриджит. — Ты во всем виновата. Ты соблазнила моего мужа. Роза смеется, на миг прикрывает лицо веером и снова становится серьезной. — Мне вовсе не был нужен твой муж, дорогуша, поверь, я ненавижу мужчин всем сердцем, с тех пор как один джентльмен меня задушил. Мне была нужна только ты. У Бриджит внутри назревает новый крик, но она душит его, он застревает в глотке. Роза продолжает: — Я прихожу к распутным мужчинам, как и в те годы, когда еще была жива, но в вашем доме я осталась ради тебя, Бриджит, чтобы сделать тебя такой, какой ты стала теперь: могущественной, разрушительной банши. — Я предпочла бы остаться живой! — из последнего длинного «о» прорывается крик, третья раковина падает на пол, обдавая платье Бриджит брызгами. — Тогда зачем же ты убила себя? — Роза снова улыбается и Бриджит кажется, что она видит червей у нее во рту. — Некоторые рождаются, чтобы стать актерами, или учеными, или поварами, а некоторые — чтобы стать призраками. Я лишь подтолкнула тебя к этому. Роза прячется за веером. Бриджит поднимает голову и кричит, снова стиснув кулаки — на этот раз она не останавливается до тех пор, пока осколки зеркала не превращаются в мелкое крошево, где уже не разглядеть отражения. — Я предпочла бы остаться живой, — шепчет Бриджит, стараясь забыть о вспышке молнии, которая сожгла ее кожу, вскипятила кровь, расплавила волосы и остановила сердце. — Живой, живой, живой. Бриджит не знает, обманывает она себя или нет, ей просто нравится, как звучит это слово.