memory

Хиноэ помнит — ясно и очень остро, как если бы вчера порезала палец, а сегодня задела зудящую рану. Не то чтобы рана была глубокой — Хиноэ предпочитает не вспоминать размеры, чтобы ненароком не загнать себя в угол — просто боль прошибает резко и насквозь. Хиноэ помнит, как тонкие пальцы перебирали пряди её длинных, непослушных волос, слегка оттягивая их, заставляя наклонять голову — непозволительная дерзость, на самом деле — и чей-то голос нежно говорил, что у ёкай на ощупь волосы такие же, как у людей. Кто её касался, Хиноэ предпочитает не вспоминать. -— Зима кажется волшебной, или, может быть, она сама волшебница — у Хиноэ на этот счёт совсем нет идей, и она просто молчит, озираясь по сторонам: попасться кому-либо на глаза желания нет никакого — особенно в канун нового года: люди снуют, словно муравьи возле муравейника, копошатся, покупая друг для друга подарки, радуясь непрекращающемуся снегу. На них много яркой одежды, и они громко смеются и кричат — спорят; людям весело и хорошо. Хиноэ совсем нет. -— — Эта шапочка мне идёт? — Рейко щурится и улыбается, у неё забавно морщится нос, и появляются едва заметные ямочки на щеках. До ужаса нелепый колпак Санты, думает Хиноэ, но что сказать, если Рейко даже в этом выглядит мило — подлецу всё к лицу, или как там правильно? — и Хиноэ прошибает мелкая дрожь. Она, одна из сильнейших ёкай, сидит в комнате у какой-то девчонки и не может оторвать взгляд от дурацкой шапки или от её обладательницы — одно другого не лучше. У Рейко в глазах горит огонёк – и притягивает он сильнее любых фейерверков и гирлянд, смотри — не хочу, казалось бы, но почему-то не смотрится. Хиноэ знает, что у Рейко внутри тонны боли, одиночества и недоверия. Хиноэ знает. Хиноэ не выдерживает. Хиноэ отводит взгляд. — Мы пойдём в храм? — Рейко делается серьёзной в один момент, и Хиноэ просто хочется её обнять, — или нет? — Если хочешь, пойдем, — Хиноэ качает головой и мягко притягивает девушку за плечи к себе, — жуткий колпак, но ты почему-то в нём красивая. Рейко не отталкивает. Рейко не обнимает в ответ. За окном движется мир: кто-то дарит подарки, кто-то получает, кто-то признаётся в любви, кто-то празднует с семьёй и шутит совсем несмешные шутки, но родные смеются, потому что это здорово — здорово быть рядом с тем, кто по-настоящему дорог. Хиноэ гладит Рейко по волосам, и та похожа на притихшую лисицу — маленькая и хрупкая, неумеющая доверять людям, но искренняя и живая. Рейко говорит: — Не пойдём. И обнимает так сильно, что Хиноэ кажется, будто её кости скрипят. Рейко засыпает у Хиноэ на коленях — словно калачиком свернулась, усмехается ёкай — под мигание наряженной ёлки, и это слишком хорошо, чтобы говорить о любви или о чём-то подобном. Хиноэ докуривает и целует Рейко в висок. Новый Год уже наступил. -— Хиноэ помнит — ясно и очень остро, как если бы ей вдруг сказали, что ёкай не умеют любить, а она почувствовала бы чью-то до боли знакомую и нежную ладонь у себя на щеке. Чью именно ладонь, Хиноэ предпочитает не вспоминать.