Помутнение

На планете Вджун ночи были очень темными и длинными. У этой планеты не было спутников, поэтому небо освещали только осколки звезд. А в тот день шел дождь и небосвод заволокло тучами. Мираж уже больше года никуда не выпускали из замка и мысли о самоубийстве стали приходить к ней все чаще. Но она знала, что ничего с собой не сделает: ей просто не хватит смелости. Скайуокер привез ее вскоре после переворота и, оставил под надзором охраны. Он приказал клонировать погибшего в схватке с Оби-Ваном Ювайса. И теперь его клоны служили Скинтель постоянным напоминанием о том злосчастном дне, когда ей в последний раз довелось видеть Кеноби. От постоянного бездействия Мираж уже давно потеряла сон. Для нее было пыткой лечь в постель и отключиться. По многу часов она могла лежать, глядя в темноту. Ей было душно даже, если комнату только что проветривали. Вскоре Энакин забрал с собой Люка и Скинтель осталась только с Леей. Уложив девочку спать, бывшая королева могла еще часами сидеть на полу возле кровати, думая о том, что она уже не уверена в том, что за стенами этого проклятого замка есть мир. При этом Мираж еще никогда не жила так беспечно. Ей больше не приходилось много работать, не нужно было принимать сложные решения и нести ответственность за их последствия. При этом, даже будучи королевой Зайгерии, Скинтель не видела такой роскоши, которой была окружена сейчас. Она понимала, что Энакин хотел бы избавиться от нее, но у него просто не поднялась рука. Последние несколько ночей Мираж засыпала на открытой террасе, в кресле. На свежем воздухе сон приходил к ней легче. В тот день она рано отпустила слуг и, как всегда, устроилась спать под открытым небом. Замок защищало силовое поле, а сама терраса находилась на четвертом этаже, поэтому здесь Скинтель чувствовала себя в безопасности. Глубоко за полночь поднялся ветер и хлынул дождь. Силовое поле защищало ее от влаги, но не от холода. Мираж трясло, но у нее не получалось проснуться. Она открыла глаза только, когда неожиданно ее обволокло тепло. Кутаясь в плащ, которым ее укрыли, Скинтель встала. Она бы испугалась, но в ее покои мог войти только один человек. - Энакин, - тихо позвала женщина. Из темноты выступила высокая фигура, потом на террасе зажглись фонари. Мираж замерла: она не знала, что ему можно сказать. Скайуокер повернулся к ней лицом и мягко улыбнулся. Удивительно, но за прошедшие годы он нисколько не потерял ни привлекательности, ни обаяния. Энакин мог быть очаровательным, когда хотел. - Мне сказали, что ты плохо спишь, - мягко произнес он, подходя к ней и беря за руку. Скинтель обессилено прислонилась к нему и уткнулась в плечо. - В твоем плаще определенно теплее, чем под пледом, - выдохнула она, размышляя о том, какую чушь несет. Неожиданно королева расплакалась. Долгие месяцы ей не приходилось видеть настоящего человеческого лица, кроме лица Леи. Ее окружали лишь лишенные воли клоны, которые были охраной и прислугой. Она обняла Скайуокера и дала волю слезам. Тот молча стоял, поглаживая ее по голове, позволяя успокоиться. - Что произошло? – тихо спросил он. Мираж не знала, что ему ответить. Она могла сказать только то, что с ней ровным счетом ничего не происходило. - Это похоже на самую первую войну в моей жизни, - отозвалась Скинтель. – Мне тогда было семнадцать. Дни напролет я была вынуждена сидеть взаперти, поздно ложилась спать и поздно вставала. Как и здесь, лил бесконечный дождь и я ни на что не могла повлиять. Она подняла голову, чтобы посмотреть на его реакцию, но на лице Энакина не отразилось никаких эмоций. - Войны нет, - отрезал он, уводя ее в комнату. Скайуокер усадил ее на стул у стола, за которым они обычно ели, включил комлинк и позвал слуг. Явились две одинаковые женщины-клоны, которые уже давно прислуживали Мираж. Они являлись копиями сенатора Мон Мотмы, которую полгода назад казнили за измену. Император считал остроумным сделать из ее клонов безвольных рабынь, вынужденных прислуживать имперцам. Глядя на них, Скинтель невольно задумывалась о том, что точно так же могут обойтись и с ней. Хотя, в отличии от нее, эти служанки не понимали, что происходит и за что они так унижены. Энакин приказал им принести ужин. Те удалились. - Мне сказали, что ты мало ешь, - сказал Скайуокер, когда они снова остались одни, - плохо спишь и ничем не интересуешься. Ты перестала читать и писать еще несколько месяцев назад… Скинтель молча слушала его, уставившись в одну точку. - Я не думал, что это может тебя сломать, - вздохнул Энакин. - Что еще могло меня сломать? – подняла бровь бывшая королева. – Я лишилась почти всего, что имела, и ничего с этим не делаю. Повисло молчание. Слуги принесли ужин и удалились. Скайуокер принялся за еду, а Мираж все так же неподвижно сидела, глядя себе под ноги. - Я заберу тебя отсюда, - наконец сказал Энакин, - тебе станет лучше. Скинтель хотела бы заплакать снова, но у нее это почему-то не получилось. Ей хотелось так много ему сказать, но она не знала, с чего и начать. - Много лет в страшных мученьях во мне умирал человек и только тебе удалось его добить, - тихо произнесла она. – Я ничего не чувствую теперь, мне хотелось бы, но я не могу… Скайуокер замер, внимательно глядя на нее. Его льдистые глаза были немного сощурены. - Я привязалась к твоей дочери, а теперь знаю, что она достанется императору, - продолжила Скинтель. – Я привязалась к тебе и теперь ты в его власти, а все, чем я владела до этого, уже давно потеряно. Я никогда не рассказывала тебе о своей семье, ни разу за все эти годы… Она говорила медленно и монотонно, надтреснутым и тихим голосом. Энакин внимательно слушал ее, но было не понятно, что у него на уме. - Все мои родные сгинули в войнах, от старости и болезней, - подняв голову, сказала Мираж. – Я их любила, ты не представляешь как. И вот уже много лет сотни счастливых воспоминаний о безоблачных днях впиваются в мое сознание осколками, не давая нормально жить, потому, что я знаю, что все хорошее, что у меня было, закончилось очень плохо. Например, у меня была сестра, Лейда, - так ее звали. Очень красивая, неглупая и веселая девушка. Мало кто был мне так близок, как она, и у меня ее забрали. Я даже точно не знаю, что с ней случилось. Вторую сестру забрала болезнь. И так они все уходили, один за другим. Ты знаешь, каково это, точно знаешь. В твоей жизни были такие люди, но у меня их было гораздо больше… Ее голос стих и Скинтель опустила голову на стол. Ей не хотелось спать, но и не хотелось больше говорить. - Достаточно, - вздохнул Энакин, поднимая ее на ноги, а потом беря на руки. – Я понял, что нельзя было запирать тебя здесь на такой большой срок. Он уложил ее спать рядом с собой, но Мираж знала, что уже не уснет сегодня. - Ты когда-то был за границами нашей галактики? – спросила Скинтель, кутаясь в одеяло. Тот лишь покачал головой. - Мне говорили, что ситхи явились из другой галактики, - задумчиво произнесла Мираж. Скайуокер усмехнулся: - Чепуха. Я же не из другой галактики явился, а те, что были раньше, от меня не сильно отличались. Они были падшим джедаями, ополчившимися против Ордена. Несколько минут они лежали молча и Скинтель показалось, что Энакин уснул, но он неожиданно подал голос: - Я отвезу тебя в столицу и ты дашь императору клятву верности. После этого он позволит дать тебе немного свободы и мы снова будем все вместе. Его слова показались Мираж спасением. Она была уже готова на все, что угодно, лишь бы ей позволили покинуть эту невыносимую планету. - Я все сделаю, - отозвалась женщина. Скинтель заснула на плече у Энакина, закрыв глаза. Ей казалось, что под ней нет постели, только пустота, что она падает куда-то в глубину, но удара никогда не последует, поскольку у этой пустоты нет дна. Из темноты вынырнули воспоминания, которые потускнели уже много лет назад. Тени сложились в очертания давно забытых лиц. Мираж показалось, что не было в жизни последних десяти лет. Прежде чем окончательно раствориться в блаженном прошлом, Скинтель успела подумать о том, что, возможно она уже умерла. Может, Энакин тихо убил ее во сне, избавив от мучений, и теперь не будет ничего, кроме медленного падения.